Ольга Елисеева - Сокол на запястье
Бреселида вдруг поняла, что ее это раздражает. Всадница скосила глаза и столкнулась с прямым чуть насмешливым взглядом Делайса. Ей стало не хорошо. Неужели он прочитал ее мысли? Женщина мгновенно замкнулась, точно раковина на берегу, сжавшая створки от солнца.
Царь покусал губу. «Я все придумываю. Вижу то, чего нет и быть не может. Она — верный пес Тиргитао. И какие бы разногласия не были между ними, Бреселида никогда не предаст царский род». Он тоже опустил голову. «Проси богов, чтобы вы никогда не сошлись с ней меч к мечу. А если сойдетесь, чтоб ты не отвернул. Потому что она не отвернет».
Внизу у самой кромки поля протрубили медные трубы, и глашатай громко объявил, почему назначен бой. Публика, не скрывая нетерпения, уставилась на противников.
— Тиргитао из чего угодно способна устроить балаган. — процедил сквозь зубы царь.
И снова быстрый взгляд Бреселиды был ему ответом. Они через чур хорошо понимали друг друга. Но в этом не было радости.
— Что? Как? Я опоздал? — над головами собравшихся послышалось хлопанье крыльев, и всклокоченный Нестор прямо с неба спустился в царскую ложу.
Бреселиду обдала волна лаванды.
— Ну ты и надушился! — не одобрила она.
— Это твой мальчик-козел. Он сказал, что от меня опять пахнет рыбой. Ну что, наше девочка держится? Уже оттяпала Собакам пару пустых голов?
— Да тише ты! — шикнул на него Делайс. — Еще ничего не началось. А что за мальчик-козел?
Всадница глянула на грифона с упреком: «Тянули тебя за язык?»
— Да, Бреселиде служит один недоделанный пан. — отмахнулся Нестор. — Подобрала его на дороге и нянчится с ним!
В глазах Делайса появилось нехорошее выражение.
— Пан? — свистящим шепотом спросил он. — И что же у него действительно ноги с копытами?
— А тебя не смущает, что у Нестора клюв и крылья? — отрезала «амазонка». — Смотрите на поединок.
И правда, бой уже начался. Как и предполагала сотница, Умме позволили драться с Собаками по очереди. Первыми были братья. С одним Бера разделалась играючи. Она подождала, пока он занес булаву, отклонила щитом удар и тут же ткнула мечом в распрямившееся тело противника.
Вздох удивления прошелся над трибунами.
— Один есть! Молодец! Настоящая амазонка! — захлопал крыльями философ.
— Хорошая работа. — перегнувшись за деревянный бортик ложи, сказал Делайс.
Гикая удовлетворенно кивнула.
— Кажется, я еще могу готовить всадниц.
— Ну и материал достойный. — царь с нарочитым вниманием рассматривал рослую медведицу. — Есть из чего лепить.
Гикая зарделась.
— А какую я ей поставила осанку!
Она уставилась на Бреселиду, ища одобрения, но сотница не удостоила ее ни единым словом похвалы. Ее губы сжались, и она, высоко подняв бровь, глянула на царя. Делайс продолжал с наигранным интересом наблюдать за поединком.
— Отличное вращение. И сила удара. — кивнул он.
— Я видела, как Тиргитао поднимает оружие и потяжелее. — отчеканила «амазонка». Больше она не смотрела ни на Делайса, ни на Гикаю, а, откинувшись назад, наблюдала за площадкой, где топтались, выписывая круги, Бера и ее второй противник.
«Значит мальчик-козел?» — победно думал Делайс.
«Значит сила удара?» — хрустела сжатыми пальцами Бреселида.
Между тем Бере приходилось несладко. Старший из братьев-собак был кряжистым существом с длинными руками. Опытный охотник, он, еще наблюдая за первым поединком, понял, что оружие Уммы лучше, и теперь вращал палицей, не подпуская врага к себе. Расчет был прост — рано или поздно Бера устанет и допустит промах. В своих силах противник был уверен, ведь не он же уже провел один бой.
Затянувшаяся пляска утомила зрителей, и они стали подталкивать врагов к нападению. С трибун в сражающихся полетели огрызки яблок и вишневые косточки. «Держись, — мысленно обратилась Бреселида к Умме. — Не обращай внимания». Она знала, что, как только медведица потеряет самообладание, и очертя голову кинется на противника, охотник воспользуется слабиной в защите.
Беру крики из амфитеатра заметно раздражали. Она вздрагивала, когда мокрый персик или переспелая груша шмякались возле нее в песок. Медведица, все красная от гнева, бросала разъяренные взгляды по сторонам. Ее же противник продолжал махать палицей, игнорируя все вокруг, кроме распалявшейся и терявшей бдительность женщины.
— Черт! — коротко выругался царь. — Что она делает?
«Впадает в боевое безумие!» — захотелось выкрикнуть ему в лицо Бреселиде.
Сама Умма казалась себе прекрасной и грозной. Отбивая сыпавшиеся удары, она остро сожалела, что Ярмес не видит ее. Впервые за последние дни медведица вспомнила о нем без боли и стыда. Ей почему-то казалось, что сейчас волк должен был бы непременно пожалеть о своем бегстве.
— Боги! Да она совсем не держит удар! — с досадой воскликнул Делайс. — Гикая, чем ты гордишься?
— Не знаю, о чем она мечтает! — вспылила старая «амазонка». — Я ее не этому учила.
— Смотри, смотри!
В этот миг охотник изловчился и изо всей силы ударил Умму палицей по ребрам. Медведица согнулась пополам. Тупая боль раздавила ее тело, правая сторона онемела в одно мгновение. Даже рукой трудно было пошевелить.
Держать меч в левой девушка не умела, и потому, отшвырнув оружие в сторону, с диким ревом бросилась на врага. Она надеялась сбить его с ног ударом щита, но охотник выставил вперед громадный кулак, который к восхищению публики пробил кожу щита, как детский барабанчик.
Медведица охнуть не успела, как оказалась беззащитной, а ее противник, стряхнув с руки деревянную раму, двинулся к ней, угрожающе подбрасывая палицу.
Девушка испугалась. Она попятилась назад, черпнула задником сандалии песок, споткнулась и со всего размаху грохнулась оземь. Еще секунда, и красноватая грабовая булава опустилась бы ей между глаз. В отчаянии Бера ударила врага ногой в живот, но это было слабой защитой. Охотник взмахнул дубиной.
Слабый свист рассекаемого воздуха царапнул девушку по нервам. Как во сне, она увидела на виске врага расплывающееся красное пятно.
В первый миг медведица не поняла, что случилось, потом вскочила на ноги и склонилась над мертвым телом противника. Она выросла в лесу и слишком хорошо знала, от чего бывают такие дырки в кости. Кто-то стрелял из пращи. Умма быстро пробежала глазами по толпе, но все взгляды были обращены к ней. Ни поспешного движения, ни шума вокруг святотатца, нарушившего судебный поединок. Никто ничего не понял. Никто ничего не заметил. Глошатай громко объявил победу Беры во втором поединке. Как будто она могла прикончить врага ударом сандалии в пах!
