Ольга Вешнева - Огрызки эпох
Я увел его подальше от Полины, оставшейся стеречь лошадей, в непроходимую чащу, где невозможно было не заплутать, и другой стороной вернулся к охотнице.
Она ждала нападения. Привязав лошадей к голой сосновой ветке, она стояла на узкой поляне, выбранной с учетом возможности для маневра в бою. Самой высокой растительности были небольшие кустики и молодь деревьев.
Напряженно осматриваясь, Полина сжимала в правой руке осиновый кол с серебряной рукоятью, где скрывалось острое лезвие, смоченной ядовитой смолой. Заговоренная древесина была крепче стали, сломать кол было практически невозможно. Оружие охотников я изучил по книжкам и на наглядном примере, а вот сражаться с полукровками пока не доводилось. И было интересно испытать их возможности.
От собратьев я слышал, что охотники быстры, но высокая скорость сильнее выматывает их, чем нас. Но у меня не было времени (да и запаса сил) на «тараканьи бега».
Показавшись Полине, я обошел ее с правого бока, и пролетел за ее спиной, подняв на дыбы лошадей. Охотница развернулась и бросилась на меня, обрадовавшись возможности атаковать со спины. Но я тоже развернулся, причем, быстрее, чем она ожидала, почти поймал ее за голову, но она успела ногой отбить мои руки. Я взвизгнул — было очень больно даже для существа с высоким болевым порогом. «Интересно, насколько сильно она чувствует боль?»
Следующий удар Полины был направлен в мое сердце — она попыталась пробить его колом, но вогнала заговоренный кол в сосну, к которой я ее направил. И тут я решился атаковать охотницу сзади, наметив целью ее шею, обмотанную темно — бордовым шарфом. Поскольку шарф был пропитан осиновой смолой, я задействовал в бою долго не тревожимый клинок колдуна, с которым не расставался. Он встретился с лезвием, выскользнувшим из рукояти кола Полины, и помог мне ее обезоружить. У охотницы не хватило силы остановить мой натиск, она выронила кол, и снова ударила меня ногой — подкованный каблук ее сапога оставил ссадину на моей щеке. В ответ я с размаха врезал по ее миленькой пухлой щечке локтем, человеку таким ударом, наверное, можно было оторвать голову. Она слабо застонала, но моментально собралась с духом. Сделав сальто, охотница разорвала опасно близкую дистанцию и заодно подхватила кол. Я прыгнул на нее, но она пролетела надо мной и опустилась позади меня на ноги, почти не пригибаясь к земле, как мы. Без малого во всю ее левую щеку разлился фиолетовый в тон блузе синяк.
Я вернул клинок в ножны.
Полина тяжело дышала, и только теперь я обратил внимание на то, что ее дыхание отличалось от моего, оно было ближе к человеческому. Ее грудная клетка не могла так сильно расширяться, как моя, для быстрого забора воздуха. Скорость ее действительно выматывала. Еще немного, и охотница начнет задыхаться. Она уже сбивалась на дыхание животом, невозможное для вампиров. У нас живот — хранилище для крови, когда мы дышим, он остается неподвижным.
Она также присматривалась ко мне, даже под рубашкой было заметно, как приподнимаются мои ключицы и двигаются ребра. Я стоял, пригнувшись, готовый к новому броску и недоумевал, зачем устроил передыщку для противницы. Не лучше ли атаковать ее сейчас?
Рванувшись к Полине, я остановился в нескольких шагах от нее. Как и ожидал, она подпрыгнула, но я прыгал искуснее. Где-то на уровне нижнего яруса овальной сосновой кроны мы встретились в воздухе. Поймав охотницу за руки, я перевернул ее в полете спиной вниз, вонзая когти в запястья. От боли она потеряла способность управлять пальцами и выпустила оружие. Перед столкновением с землей я развернул ее и, собравшись в комок, принял удар на себя. Полина инстинктивно вцепилась в мои плечи. Оторвав ее от себя, я подобрал кол и пристроил его за пояс рядом со своим заговоренным клинком, вскочил, и снова ее поймал.
Я прижал ее к сосне, надежно удерживая руки и зафиксировав ногой колени. Размотавшийся шарф обнажил ее изящную шею, она еще дергалась…
Я крепко впился… но не в шею, а в губы — изумительно мягкие и податливые, хранившие ароматы черничного варенья и песочного бисквита. Как удивительно и как приятно после долгого забвения о том, что есть на свете губы женщины, не пахнущие кровью, целовать их… Ловить языком привкус черники, будто возвращаясь в счастливое беззаботное прошлое.
Опомнившись от изумления, Полина начала сопротивляться — пыталась укусить меня, и я отпустил ее губы, продолжая ее надежно удерживать.
— Тьфу! Тихон, как ты смел?!! — она хотела плюнуть мне в лицо, но не могла набрать слюны. Во рту у нее пересохло.
— Благодарите, что не съел, — я ответил в рифму, желая продолжить поэтическую дуэль, раз настоящей дуэли не получилось, — Ведь мог бы.
— Я не сомневаюсь, — выдохнула Полина.
— Нет, перед кем я распинаюсь?
Она меня как будто бы не слышит,
Но как волнующе глядит,
Как сладострастно дышит!
— Пустите! Я прошу!
— охотница беспомощно забилась в моих руках, -
Что смотрите?
— она гневно взглянула на меня, -
Я не могу стихами говорить.
Синяк на ее щеке медленно бледнел.
— Тогда, боюсь, придется вас убить,
Избавить от напрасных дум.
— усмехнулся я, показывая клыки, -
Где ваш талант? Где тонкий ум?
— Я попытаюсь. Отпустите, —
Полина перестала шевелиться.
— Ну хорошо, тогда идите, —
я молниеносно отстранился, присматривая за ней.
— Верните кол, — потребовала охотница.
— Ишь ты, какая хитрая.
— Он семейная реликвия.
— Верну потом.
Я засек подозрительное движение ее правой руки прежде, чем оно переросло бы в удар, и, толкнув ее ладонью, повалил на землю.
— Не потерплю я выкрутасов, — предупредил я, -
Сидите смирно, иль лежите,
Полина, как же вы прекрасны,
И как невинны, беззащитны!
Славная добыча мне досталась!
— Надеюсь, Тихон, вы подавитесь, — Полина сидела, опираясь на откинутые за спину руки.
— Вставайте и идите-ка за мной, — я пошел по тропе, не теряя противницы из поля бокового зрения.
— Куда?
— Пока что сам не знаю.
— Не лучше мне отправиться домой?
Пустите, я вас умоляю!
Вскочившая Полина несколько шагов прошла рядом со мной, выдерживая дистанцию, и вдруг рискнула приблизиться, прикоснуться.
