Майя Зинченко - Монах
– Где же мне его взять?
– Для этого лучше всего подойдет какое-нибудь заброшенное помещение. Старый склад или подвал. Скорее всего, оно будет пользоваться дурной славой. В воровской притон тебе идти нельзя, там ты и до утра не доживешь.
– А что значит "пользоваться дурной славой"? - осторожно спросил Клемент.
– Там могут обитать духи умерших.
– И как же мне там селиться?
– Ты же монах?! Вот и молись, и если твоя вера крепка, то духи тебя не потревожат, - проворчал Рихтер. - На самом деле призраки - создания безобидные. Они завершают свои дела на земле и успокоенные возвращаются в ничто. Тебе сейчас надо бояться не духов, а созданий из плоти и крови. Возвращайся в город, найди себе достойное пристанище и займись больной спиной. В следующий раз я буду с тобой разговаривать, только когда ты будешь полностью здоров. Ты взял у Равена достаточно денег?
– Одолжил, - мрачно уточнил Клемент. - На первое время. Но я обязательно верну.
– Я не сомневаюсь. До встречи. - Рихтер махнул ему рукой и исчез.
Клемент озадаченно моргнул. Порыв ледяного ветра заставил его съежиться от холода. Монах завернулся в плащ и пошел обратно в город. Тонкую цепочку его следов стало заметать мелким, как крупа снегом.
Дарий играл в шахматы.
Играл сам с собой, потому что во всей вселенной ему было не найти достойного противника. Фигуры терпеливо стояли на доске, дожидаясь своего часа. Он еще раз оценил шансы обоих сторон и с задумчивым видом походил белым конем. Теперь черным придется выбирать, кем пожертвовать: турой или офицером.
– В этой игре есть что-то зловещее, - сказал Рихтер, материализуясь рядом с гномом. - Хотя возможно только потому, что именно ты находишься за игральной доской. Что за приз в этой игре? Смерть или рождение целого мира?
Дарий указал ему на стул:
– Сыграешь за черных?
– Ты поставишь им мат через четыре хода, - ответил Рихтер, мельком взглянув на доску.
Гном в ответ довольно улыбнулся.
– Может быть поставлю, а может и нет… В зависимости от настроения. Это всего лишь игра. Доска, и фигурки, вырезанные из мрамора, которые ничего собой не олицетворяют.
– Ну, да… так я тебе и поверил, - проворчал Рихтер. - У тебя же везде символы, загадки, намеки. Они нужны тебе как воздух.
– Рад, что ты не растерял былую сноровку.
– С тобой все равно невозможно играть. Я даже подумать о фигурах еще не успел, а ты уже видишь гибель моего короля.
– Хорошо, что ты пришел, - Дарий откинулся на мягкую спинку кресла. - Мне нужно с тобой поговорить.
– А разве у меня был выбор? - Рихтер иронично приподнял бровь. - Когда ты желаешь меня видеть, то меня в мгновенье ока против воли переносит к тебе. Кстати, где мы? - он обвел взглядом огромный зал с колоннами, задрапированный красным шелком.
– Нигде. Я создал этот зал ради игры в шахматы. Красный цвет должен напоминать о том, что фигуры на доске - это прообраз еще не созданных армий.
– Создатель развлекается? - Смерть иронично приподнял левую бровь.
– Иногда частица Повелителя Ужаса берет надо мной верх, - пожал плечами Дарий. - Но это случается только на время игры.
– Ты беспощаден, - заметил Рихтер, смотря на доску. - Белые начинают и выигрывают. Ты не даешь черным ни единого шанса.
– Я и белое и черное, - ответил Дарий, двигая вперед пешку. - Что ты задумал?
– О чем речь?
– Ты стал обучать Клемента.
– Ну и что? Он сам попросил меня об этом.
– Надеюсь, ты не собираешься воспитать себе смену. Он все равно не сможет заменить тебя на твоем посту. Ни в настоящем, ни в будущем. Его душа для этого не подходит.
– Я прекрасно знаю об этом, - отмахнулся Смерть.
– Тогда зачем ты это делаешь? Своими поступками ты переступаешь границу дозволенного.
– Он бы все равно пошел по этому пути. Я не нарушаю правил.
– Ты ускоряешь естественный ход событий.
– А разве тебе не хочется прекратить его страдания? - коварно спросил Смерть. - Пусть он отомстит, наконец, за свои мучения.
– Вот так? - Дарий опрокинул фигурку черного короля.
– Мат, - констатировал Рихтер.
– Страдания необходимы ему не меньше чем обычному человеку необходимо ощущение счастья. Они раскроют монаху настоящую красоту мира. Неужели ты думаешь, что если лишить страданий монаха, то его душе будет от этого лучше?
– У меня с душами разговор очень короткий. Быть может, если бы я был так же совершенен как ты, то у меня не возникало бы таких безумных побуждений, вроде желания помочь ближнему.
– Ты начинаешь говорить как монах. Хм, кто на кого влияет?
– Невероятно, но ты как всегда прав, - рассмеялся Рихтер. - Надо быть осторожнее. Если Смерть вдруг станет не в меру религиозен, для мира это закончиться плачевно. На самом деле я понимаю, что ты имеешь в виду, и именно поэтому не говорю Клементу всей правды. Но что ты хотел от меня конкретно?
– Просто поговорить со старым знакомым. На самом деле мне не так уж важно, что происходит с монахом. Важнее, чтобы ты не слишком увлекся этой игрой. Человеческий век короток, и после физической смерти его душа может исчезнуть на несколько тысячелетий.
– Ничего, я найду себе новую игрушку, - бодро ответил Рихтер, но Дарий в ответ осуждающе покачал головой.
– Ты слишком привязался к нему. Человек и Смерть не могут быть друзьями.
– Считаешь, что у меня будут с этим проблемы? Но почему? Я всего лишь коротаю свой отрезок вечности. Глупо упускать такой шанс.
– Я знаю, что ты хочешь сделать из него свою копию. Клемент станет совершенным убийцей, и станет исправно служить своему Учителю.
– Он не будет моей копией, - нахмурился Рихтер. - Потому что это будет убийца с добрым и мягким сердцем, неравнодушный к чужим страданиям. А я был эгоистом.
– Да, твой случай особый… Смотри!
Внезапно оба друга превратились в шахматные фигуры. Дарий стал белым офицером, а Рихтер черной пешкой.
– Эй, что за шутки? - воскликнул Смерть.
– Неужели непонятно? - спросил Дарий. - Мы тоже фигуры на чьей-то доске.
– Обязательно было превращать меня в пешку? - обиделся Рихтер. - Хотя, означает ли это, что, добравшись до края поля, я смогу стать королевой? Хм, королевой… Ерунда какая. Уж лучше королем.
– Фигуры были выбраны случайно, - ответил Дарий. - Парадокс - во вселенной столько разнообразных случайностей, что они с легкостью превращаются в закономерности. У нас у всех есть свобода выбора, но все свободы вместе складываются в жестокую предопределенность Судьбы. Возможно, мы фигуры, которых двигает по доске ребенок. Он даже не знает правил игры, и просто переставляет нас по разным клеткам, а нам кажется, что в этом есть какой-то смысл.
