Ричард Кнаак - Кровавый Прилив
— Когда ты станешь императором, ты ведь не повторишь таких ошибок, сын мой? — ласково шепнула Нефера призрачной картинке. — Ты будешь всегда слушать мать… да… всегда будешь…
20
Предательство
Разбившись на шесть колонн, армия людоедов растянулась до самого горизонта. Воины шагали мощно и неутомимо, переваливая через холмы и углубляясь в леса. Этот поход был тяжёл даже для самых выносливых из них, но никто не роптал, ожидая неминуемого позора в случае недовольства.
Колонны посверкивали металлом — никакие отряды людоедов от самого крушения эрдов не были снаряжены столь качественными доспехами. Почти на каждом красовался новый панцирь, заботливо расставленный минотаврами-кузнецами под большой размер. В руках волосатых воинов покачивались подарки империи — секиры и длинные мечи. Всё что угодно, лишь бы вдохновить их и разжечь жажду крови.
Мастарки тащили тяжёлые повозки с провизией и снаряжением. Большие звери грозно озирались, и погонщикам стоило большого труда сдерживать своенравных мастарков среди такого количества снующих существ. На их головы водрузили большие рогатые шлемы, а кончики клыков одели в острые металлические наконечники.
Во главе колонны не спеша ехал Великий Лорд Голгрин. Его обычно хорошее настроение сегодня испортилось, и он мрачно поглядывал на медленно бредущих мередрейков, оставляющих хлопья слюнявой пены. Раздвоенные языки ящериц быстро сновали туда-сюда, пробуя воздух и землю, исходящие незнакомыми ароматами.
Впереди медленно трусили разведчики, не оставляя без внимания ни одной детали пейзажа. Вот один из них заинтересовался странными кустами и забрался в самую чащу, высматривая и вынюхивая, не отыщутся ли следы врага. Другой присел в редкую траву, склонив уродливое лицо к самой земле, — его заинтересовала маленькая отметина среди зелёно-коричневых стеблей. Затем он вскочил и помчался к Великому Лорду, который со скучающим видом счищал с одежды невидимые пылинки.
— Хика и донай и ворн! Дека и грунд и'джахари!
Голгрин замер, затем махнул рукой Белгроку и ещё двум людоедам и поспешил к месту, указанному разведчиком. Погонщики мередрейков быстро оттащили скалящихся ящериц, хотя одна из них сильно косилась и щёлкала зубами на жеребца Лорда.
— Дека и донай и'джахари? — грозно поинтересовался Голгрин.
— Ке! — Разведчик упал на колени и показал командиру вмятину в земле. Рядом два крохотных стебелька сломались и изогнулись, если бы не разведчик, Великий Лорд никогда не обратил бы на них внимания.
— Ворн, — объявил Голгрин после внимательного осмотра. — Ворн ут и'Урсув Суурти.
— Ке, Хекатра ун И’Голгрени! Ворн ут и'Урсув Суурти!
Подъехавший ближе Белгрок усмехнулся:
— Горан и зуун?
Голгрин щёлкнул пальцами, и разведчики с поклоном кинулись вперёд продолжать поиск. Великий Лорд повернул своего массивного коня я направился к марширующим солдатам, неутомимо шагающим дальше.
Когда Голгрин вновь занял своё место во главе армии, в его взгляде снова зажёгся тот огонёк, которого давно там не было. Особенно когда Великий Лорд глядел на восток.
Все теперь смотрели на него. Фарос чувствовал на себе любопытные взгляды, даже когда его зубы впивались в солёное козье мясо. Взгляды были не только любопытными, но и подозрительными. Ведь он оказался не кем-нибудь, а племянником прежнего императора Чота.
Все ещё слабый после речного боя, он почти не мог оказать сопротивления, когда старейшина Джубал настоял на возвращении к заливу, где ремонтировались суда мятежников. Гром уже хотел послать гонца к отрядам его маленькой армии, но Фарос успел взглядом остановить его.
Юноша не видел никакого проку в примирении с мятежниками Джубала — такой же маленькой горсткой недовольных, которых ждёт неминуемая гибель. Лучше продолжить блуждать в холмах Керна, уничтожая всех встреченных людоедов, чем биться за неясную цель. Мрачно фыркнув, Фарос проглотил последний кусок.
— Конечно, ты о нас невысокого мнения, — прохрипел Джубал.
Фарос покосился на седого минотавра, который двигался удивительно тихо для своего веса и подкрался незаметно.
— У меня нет никаких причин думать так или иначе. Мне всё равно.
— Не играй со мной в эти игры, парень… Ты, ясное дело, думаешь о будущем… даже если мысли эти тебе не нравятся.
Фарос отхлебнул воды из меха.
— Ты явно пережил не лучшие времена, — проговорил бывший старейшина, рассматривая шрамы и раны на теле Фароса. — А скорее очень тяжёлые… Эти отметки от людоедской плети просто ужасны…
— Не ужаснее, чем полученные в Вайроксе, таком, знаете ли, милом имперском местечке…
— Ты побывал и там? — Джубал вздрогнул. — Вайрокс — ужасное место… Оно пятно на теле нашей империи, это бесспорно…
Фарос молча встал, чтобы уйти. Джубал посмотрел ему вслед и выругался про себя — сын его старого друга даже не бросил на него заинтересованного взгляда.
— Чем это ты его так задел? — спросил капитан Ботанос, который только что закончил проверять работы, сделанные на судне. — А парень явно стремится к тому, чтобы быстрее расстаться со своей головой.
Бывший чиновник тяжело вздохнул:
— Нас ждёт такая же судьба. Он сын моего друга я прошёл сквозь огонь и пытки, забыв о своей родословной… То, что я узнал от его друзей, даёт мне право надеяться, что он мог бы помочь нам изменить ход восстания.
— Он? — фыркнул старый моряк.
— Ты слышал, что он сказал? Фарос был в Вайроксе, бежал из плена людоедов, да мало ли что ещё. Кроме того, за ним идут люди, полуэльфы и минотавры — неплохое достижение для простого паренька.
— Это не отряд, а толпа.
— Толпа? — Джубал резко расхохотался. — Капитан, а ты знаешь, что в его отряде жёсткая дисциплина, и, кроме того, большая часть легиона перешла на его сторону. Да какого легиона — «Драконьей Погибели»! Где командующим был сам Арготос!
— Я слышал об этом, но, мне кажется, это неправда.
— А ты сам поговори с бывшими легионерами; среди минотавров, которые пришли с ним, есть несколько.
Ботанос насупился и, достав кисет и глиняную трубку, принялся медленно набивать её.
— Ну, хорошо. И что это нам даёт?
— Он — кровь Чота, но без его безумства и распущенности, капитан! На нём клеймо сломанных рогов, знак плена людоедов! Рабы, солдаты и не-минотавры уже идут за ним! Ботанос, да с ним мы не только вольём новые силы в восстание, но и можем идти прямо на Нетхосак!
Глаза моряка загорелись, но он всё ещё не был до конца убеждён.
— Фаросу пока плевать на восстание, ему и так хорошо, старейшина.
