Константин Кривчиков - Дочь Озара
Следопыт присел над телом убитого, осмотрел стрелу.
— Чья? — спросил Сиук. — Узнаешь?
Следопыт усмехнулся:
- 'Волки'. Точняк, 'волки'. Я их оперение ни с кем не перепутаю. И на древке, видишь, серая полоска? Не соврал Дул, однако. И ты был прав. Этот Ерек вел 'волков'.
Корос отдал Сиуку копье, сам снял с плеча лук, вложил стрелу.
При их появлении дикари заголосили на повышенных тонах. Они все, оставшиеся в живых, сидели, сбившись в кучку, у костра. Оглядевшись, Корос опустил лук. Кивнул Дулу:
— Ну, давай. Шевели языком. Чего тут случилось?
Дул заговорил с сородичами. Те потихоньку успокоились. Несколько женщин, всхлипывая и перебивая друг дружку, начали рассказывать о неожиданных событиях вчерашнего дня и жутких подробностях минувшей ночи. Дул переводил.
Когда закончил, варии некоторое время молчали.
— Ты ничего не перепутал? — осторожно уточнил Сиук. — Это была Вада?
— Вада, точник, — Дул не преминул щегольнуть недавно услышанным словцом. — Точник, твой Вада. Рыжий, на живот ракуш острый, и это, зуб большой здеся, на титя.
— А где этот дикарь, ну, который с 'волками' дрался?
Дул подошел к лежащему на боку Гару.
— Вот она. Сымотри, сколько рана.
Присел рядом, взял Гара за руку. Сиук тоже приблизился, посмотрел с любопытством:
— Да, здоровый парень. И не черный совсем. Кожа, как у тебя Дул, темная. Странные вы, дикари. Один такой, другой такой. А ты чего там нашел?
— Нисяво. Так. Пальца тонкий, — Дул отпустил руку Гара.
- 'Волки' поведут Ваду к себе в племя. Надо догонять, — принял решение Корос. — Пока следы свежие.
— А с этими что?
Корос обвел глазами пещеру:
— А что с этими? Пусть живут, как знают. Дул, скажи им, что больше никто не придет. Пусть не боятся. Может, им лучше с этими соединиться? Ну, которые чуть вас не съели? А, сами разберутся.
Выбрались из пещеры, остановились на поляне. Дул застрял у входа над трупом сородича.
— Значит, 'волков' осталось двое, — задумчиво протянул следопыт. — И нас двое.
— А Дул?
— Дул? — Корос хмыкнул. — А ты ему доверяешь? Ладно, с ним мы потом еще потолкуем.
Следопыт покосился на дикаря, окликнул:
— Дул, идти надо! Чего ты там застрял?
Но дикарь не отозвался. Потом замахал рукой — сюда, быстрее. Варии в недоумении подошли.
— Сымотри, — шепотом произнес глот. — Она дышит.
Корос и Сиук присели над Ереком. Неожиданно 'мертвый' тихонечко застонал и приоткрыл глаза.
— Это я, Дул, — заговорил дикарь по-глотски. — Узнаешь меня, Ерек?
Губы умирающего зашевелились. Сородичи обменялись несколькими фразами. Внезапно лицо Ерека исказилось. Он попытался еще что-то произнести, но захрипел, на губах выступила кровь.
— Елы-молы, — констатировал глот. — Ушел окуна.
И шмыгнул носом.
— О чем вы там шептались? — поинтересовался Корос.
— Ерек спросила, как его малу живой. Он ходила с животом. Я сказал — уже не живой. Варий убила.
Дул замолчал. Губы у него дрожали.
— И все? — бесстрастно спросил следопыт.
— Нет, не вся, — сердито ответил дикарь после паузы. — Еще он сказала, что варий идут на гора. Там троп есть. Баран оставил.
Следопыт посмотрел на Сиука. Тот перевел:
— Через гору они пойдут. Через перевал, что ли? Там тропа есть, бараны протоптали.
— Все, — подвел черту Корос. — И мы двинулись. Ночью они не могли далеко уйти. Наверное, Ваду забрали и переночевали поблизости. Мы их к вечеру догоним. Если постараемся.
'Волки' и Вада двигались цепочкой. Впереди 'старший', за ним девушка, со связанными за спиной руками. За ней — 'молодой'. 'Молодой' почти все время улыбался. Жизнь была хороша. Удалось выжить в стычке с глотами. Раз. Этого Ерека прибили. Тоже хорошо. Вирон наказывал — дикаря в живых не оставлять. Девчонку поймали, Вирон будет доволен. Интересно, как вождь догадался, что девчонка у дикарей? Хотя, он такой умный. Все знает. И с Оман Озаром умеет разговаривать, как настоящая колдунья.
Странно, правда, что они эту 'рыжую' связанную ведут, как пленную дикарку. А она ведь своя, варийка. Но 'старший' сказал — не развязывать. Ему виднее. А ничего, симпатичная девчонка. Хотя и худая. Он бы взял такую в жамы.
'Молодой' вздохнул. Он уже настоящий воин, а жамы до сих пор нет. Все в мухилах ходит, даже обидно. В общине мало женщин, на всех не хватает. Весной Вирон с воинами-мухилами гостил у 'леопардов', во время сокухи. Несколько воинов вернулись с жамами. Хвастались — у 'леопардов' много женщин. Только выбирай. Но его тогда с собой не взяли. Вирон пообещал: если справишься с заданием и найдешь рыжую 'леопардиху', то будет тебе жама, какую захочешь.
Интересно, а зачем Вирону эта Вада? Неужели хочет в жамы взять? Тогда почему велел ее связанной держать? Непонятно. Но ладно. Главное, довести ее теперь до стойбища. Симпатичная девчонка. Но худая. Вишь, как косточки на спине торчат. Наверное, ее глоты совсем не кормили. Бедная.
Они шли по берегу речки. 'Спина' неожиданно затормозила. 'Молодой', размечтавшись, едва не уткнулся в Ваду.
— Ты чего?
'Рыжая' обернулась, жалостно улыбнулась:
— Пить хочу.
'Молодой' негромко окликнул 'старшего'. Тот остановился:
— Ну?
— Давай попьем.
'Старший' подумал:
— Давай. А то скоро в гору подниматься.
Вада подошла к реке, повела плечами:
— Может, развяжете?
— Пей так, — недовольно пробурчал 'старший'.
— А почему вы меня не развяжете? — уже не в первый раз возмутилась девушка. — Я вам что, пленная?
— Может и пленная. Пей, давай. И пошли. Некогда рассиживаться.
Через какое-то время они свернули от речки и начали подниматься в гору. Вада узнавала эти места. Здесь она убегала от Гара. Девушка прерывисто вздохнула — охотник погиб на ее глазах. Именно эти двое 'волков' втыкали в него копья. Почему так получается: Гар дикарь, а спас ее? А эти, вроде, варии, но даже рук ей не развязали. Гады. Был бы рядом Сиук, он бы им показал, где раки зимуют.
Когда они дошли до скального выступа, около которого Вада едва не свалилась в пропасть, а потом устроила вместе с Гаром западню баранам, уже начало темнеть. 'Старший' нервничал. Наверху было заметно холоднее, чем внизу в долине. А кругом почти одни камни, даже костер развести не из чего.
Наконец, преодолев подъем, выбрались в седловину, где росла горная сосна. Там и остановились на ночевку. 'Волки' насобирали хвороста, развели огонь. На подстилки наломали лапника. 'Старший' вынул из колчана небольшой кусок вяленого мяса, отрезал три тонких пластика, один засунул в рот Ваде.
Так они сидели почти у самого огня — со всех сторон тянуло ночным холодом — и медленно, даже не столько жевали, сколько рассасывали, чтобы растянуть удовольствие, мясные пластинки. 'Старший' начал клевать носом, 'молодой', сидевший сбоку, заговорщицки поглядывал на Ваду, улыбался. А девушка посматривала на ночное небо — там появился тоненький ломтик луны.
