Андрей Платонов - Пришлый. Загадка Нурдовского тракта
А ла Орнос оказался крепким мужиком. Не успев упасть, он уже начал подниматься. Сплюнув кровавую слюну и пару зубов в придачу, он застонал и привстал на локтях. Пока парень не очухался настолько, чтоб позвать на помощь, я взял его на удушающий, перекрыв предплечьем поступление крови в мозг. Несколько томительных секунд Армидон дергался в безуспешных попытках вырваться, затем его тело обмякло. Достав из мешка веревку, я начал пеленать Армидона. Вот в такие моменты начинаешь жалеть, что скотч еще не изобрели. Мастер учил меня вязать пленников, но дело это все равно мне дается с трудом. Кое-как связав и заткнув рот ла Орносу, я взвалил его на плечи и направился вдоль по улице. Рассвет уже не за горами, а надо еще много чего сделать.
Пробежав десятков пять шагов, я остановился у неприметной двери. Мой слух говорил мне, что в здание бьется одно не спящее сердце. Когда я следил за де Торком с помощью летучей мыши, он вошел в этот дом с другой стороны улицы, оставив охранников у входа. Если посудить логически, то это может значить только одно: захаживает сюда он довольно часто. А если так, то, скорее всего, ходит сюда он не просто так, а чтоб без лишних вопросов отвязаться от охранников. Будь я на его месте, то и об алиби бы позаботился, на всякий случай. А значит, кто-то должен де Торка прикрывать. А какое самое идеально прикрытие? Женщина. Во всяком случае, именно на это я надеялся, когда планировал операцию. В крайнем случае, можно и без этого обойтись, но с партнером веселей, да и не так притянуто за уши будет выглядеть составленная мной картина. Аккуратно положив Армидона недалеко от входа, я постучал в дверь.
— Дорогой, я уже заждался, — послышался томный голос.
Дверь скрипнула и начала отварятся наружу. Я резко дернул ее на себя. Из проема вылетела симпатичная брюнетка в одном шелковом пеньюаре. Пока она не опомнилась, я зажал ей рот одной рукой, а предплечьем второй пережал сонную артерию. Через минуту она лежала связанная рядом со своим хахалем под ветвистым деревцем, скрывающим нас от посторонних взглядом. Достав из мешка бутылки, я со вздохом сожаления откупорил одну из них, и, разжав Армидону рот, влил туда все содержимое. Это оказалось довольно непросто, учитывая, что я не хотел, чтоб он захлебнулся. За первой бутылкой последовала вторая. Затем настал черед любовницы де Торка. С ней я проделал ту же процедуру. С трудом устроив на каждом плече по одному пьяному телу, я со всей возможной скоростью бросился в сторону центра.
В каждом городе Зарийской империи недалеко от центра расположена набатная башня. И любой желающий может взобраться на не слишком высокое здание и предупредить о пожаре, ну или другой какой всеобщей беде. Дабы случайные люди не беспредельничали, на первом этаже здания расположена комната смотрителя. Добежав до этой башни, я постучал в дверь. Послышался шорох шагов и недовольное ворчание. Через некоторое время шорох стих, раздался скрип отодвигаемой щеколды. Дверь начала открываться. Ждать пока неизвестный мне человек откроет ее до конца, я не стал. Мощным ударом ноги распахнул створку: стоявший за ней невысокий мужичок отлетел к лестнице, ведущей наверх, и остался там лежать без движения. Рассматривать, что с ним случилось времени нет — Армидон уже очухался — начал брыкаться и мычать что-то сквозь кляп. В любом случае пара минут до того как смотритель придет в себя и поднимется у меня в запасе есть. А больше мне и не надо.
Два лестничных пролета — и я уже на колокольне. Колокольня из себя представляла открытую площадку с крышей, держащейся на четырех колоннах с перекрепленными к ним факелами. Под сводами перекрытия находился колокол, веревка от его язычка свисала до самого пола. Положил де Торка на пол, я сорвал с него рубаху, оставив с голым торсом. Он что-то пьяно мычал, выгибался, пытался об пол стянуть повязку с глаз. Я сел на него верхом и его же ножом начал выводить на груди: «ублюдок». Мычание перешло в завывание, человек начал дергаться с удвоенной силой, но вырваться ему было не суждено. Работу свою я закончил быстро, благо в зарийском языке в этом слове всего четыре буквы. Получилось даже почти ровно. Если б этот гад не дергался, так и вовсе было бы идеально. Кто-то назовет подобную выходку детской. Может и так, но от этого результат не станет менее значительным. После исполнения моего плана Армидону путь в Столицу будет заказан. Я наложил на него клеймо, хуже рабского.
«Ублюдок» — это самое страшное оскорбление для дворянина Зарийской империи. Тут каждый кичится своим родом. А когда знатному господину намекают, что он сын какого-то из слуг — бастард, то это страшное оскорбление для аристократа, и дуэли не избежать. А если назвать ублюдком, тут и вовсе не миновать семейной вендетты. Если на земле так называли детей людей с разным цветом кожи, или просто низкорожденного, то в мире Вирры под ублюдками обычно подразумевали детей человека и песьиглавца.
Закончив, я долбанул рукояткой ножа Армидона в лоб, чтоб не дергался, срезал все путы и сложил в мешок. Преодолев брезгливость, стащил с де Торка портки, оставив полностью голым. Потом раздел девушку (это было делать куда более приятно) и посадил на него сверху. Брюнетка уже давно пришла в себя, но ударная доза алкоголя, влитая в нее залпом, давала о себе знать — фаворитка де Торка едва ли могла двигаться самостоятельно. Я обмотал одну руку девушки веревкой колокола, во вторую вложил окровавленный клинок. В руку де Торка я засунул бутылку с остатками вина. Сделал шаг назад, окинул взглядом картину целиком. Вроде бы ничего так получилось. Конечно, если кто будет серьезно разбираться, то поймет, что это сцена нелепая. Но тут главное — слухи. А они разойдутся по городу быстрее свиного гриппа. И через день уже на каждом углу будут говорить, как де Торк сношался с кем-то на набатной башне, при этом напившись до такой степени, что его любовница вырезала «ублюдок» на его груди. И это если еще никто ничего не преувеличит. И главное, уже никого не будет интересовать, что тут произошло на самом деле. Взяв за веревку, я начал бить в набат. После пятого удара, когда колокол достаточно раскачался, я выкинул из огромного окна снятые с Армидона и девушки вещи, а затем выпрыгнул и сам. В этот же момент факелы на колоннах вспыхнули, освятив площадку. Эти факелы изготавливались магами, специально для подобных ночных тревог. Люди должны видеть, кто потревожил их сон. Проскользнув к ближайшему дому я спрятался среди кустов и огляделся. Начинался рассвет. На небольшой площади начали появляться люди. Колокол уже затих, но люди все равно спешили к набатной баше, на площадке которой в свете факелов отлично просматривались два обнаженных тела.
