Татьяна Зингер - Леди Теней
Одетая по — простому — в костюм для верховой езды, — без каблуков, с зачесанными назад волосами, не накрашенная — меньше всего она напоминала ту Леневру Рене, из‑за которой поклонники дрались насмерть. За месяц, что мы не виделись, она постарела, и кожу её испещрили морщины.
— Мама?
Я не верила своим глазам. Неужели она приехала на свадьбу? Нет, невозможно. Пусть слухи на межгосударственной арене разносятся моментально, но до Пограничья несколько недель пути. Она бы не успела! Так в чем подвох?
— Иди сюда, дочь, — сказала Леневра. — Моя красавица.
Мы неловко обнялись, и мне вспомнились те редкие минуты, когда Леневра переставала быть верховной колдуньей и становилась матерью. Как она убаюкивала нас с братом, как укладывала мне волосы в косу с причудливым названием «рыбий хвост», как учила никогда не сдаваться. Всё это произошло до того, как скончался отец, а от материнской любви не осталось и напоминания.
— Когда ты приехала? — спросила я, усаживаясь на край дивана, хотя на губах вертелся другой вопрос.
Зачем?
— Нынешним утром добралась в Ре — ре и приказала извозчику гнать до вашего поместья. Четыре недели я пересекала два государства.
Зачем? — рвалось изнутри. Я молчала. Под её внимательным взглядом ощутила себя маленькой бесполезной девочкой, чьи магические способности оставляют желать лучшего. Дурная кровь, вот кем я родилась и кем выросла. Рухнувшие надежды матери. Посредственность.
Мама провела по моей юбке.
Отличная ткань, дорогая, — отметила между делом. — Поговаривают, твой муж — настоящий красавец. Сероглазый брюнет, не так ли?
И тогда я не выдержала. Почему вместо того, чтобы поговорить по душам, мы ведем карикатурные светские беседы? «Хорошее платье», «красивый муж» — все эти фразы подходят для чаепития двух малознакомых женщин, но никак не для общения матери и дочери, что не виделись долгое время.
— Хватит! Ты приехала сюда не для того, чтобы обсудить внешность высокого лорда или качество ткани.
— Не для того. — Леневра, приметив на нестиранных штанах пятно, взялась колупать его ногтем. — Я выехала в тот самый час, когда совет известили о твоем побеге от господина Розеншаля. Пойми, я просила его не трогать тебя, валялась в ногах перед советом магов. Но они, одурманенные идеей оживить якобы всемогущую Аврору, не слышали никого и ничего. Их не волновало, чей ты ребенок. Они ясно дали понять: всю нашу семью уничтожат за неповиновение. И как только совет приказал прочесать город, я отправилась на поклон к Траушу эр Вир-дэ. Понимала, что не успею: тебя отыщут и растерзают быстрее, чем я доеду до Пограничья. Потому надеялась исключительно на то, что высокий лорд согласится отомстить скотам, лишившим меня дочери. Совсем недавно мне повезло узнать, что ты в полном порядке.
Так она беспокоилась обо мне? Руки заходили ходуном. Напряженные плечи свело судорогой.
— Я думала… ты всегда была так строга ко мне…
— Разумеется, ибо хотела воспитать свою дочку достойной колдуньей, настоящей женщиной. Я всегда возлагала на тебя особые надежды. Рейк рос слабым мальчишкой. Он родился синеватым, писклявым, и уже тогда я осознала: из него не получится ни мужчины, ни мага, ни обольстителя девичьих сердец. Но в тебе видела свое продолжение. Я была холодна? Возможно. Груба? Наверное. Но я никогда не желала тебе зла.
И всё‑таки в её признании чувствовалась лукавость.
— Когда Рейк продал меня в рабство, ты простила его и зажила как прежде.
— Думаешь? — Тонкие брови сошлись на переносице. — Я отдала половину состояния ради поисков на Островах Надежды. Целый год мне приходили письма, состоящие из двух слов: «Не найдена». А брата твоего простила лишь потому, что не могла потерять обоих детей разом. Ты всегда была сильнее его, и я еженощно молила о твоем спасении. К слову, твоего брата так подкосили последние события, что он добровольно отказался от титулов и уехал отбывать службу рядовым солдатом в гарнизон. Надеюсь, там его обучат мужеству.
О нет, думаю, раскаянием здесь и не пахло. Просто сыночек, привыкший получать всё по первому требованию, не сумев выпросить у меня прощения, испугался. Ведь я вернулась собирательницей, преступницей, а в довесок — нареченной лорда Теней. Вот мальчишка и уехал подальше. Но пусть мать гордится своим сыном хотя бы за один его поступок.
— Что касается предстоящей свадьбы, — Леневра Рене мрачно улыбнулась, — скажи, ты уверена в своем мужчине? Если нет — беги так быстро, как только сможешь. Я помогу тебе и выведу прочь из этой страны.
— С чего ты взяла, что я сомневаюсь в Трауше?
И нет, даже на долю мгновения во мне не зародилось желания сбежать с матерью. Для себя я всё решила давным — давно.
Мама вперилась в меня немигающим взглядом, словно влезла внутрь головы и прочитала мысли. Кивнула.
— Беспочвенные догадки, и не более того. Учитывая, какие слухи ходят о правителе Пограничья, я должна была убедиться в искренности твоих чувств. Знаешь, я безумно любила твоего отца таким, каким он уродился, — огорошила она. — В нем недоставало мужской силы, он никогда не лез на рожон, но именно Тео сглаживал мои недостатки. Мне нравилось меняться ради него. Потому с кончиной Тео я долго не могла смириться, да, наверное, не могу по сей день. Я рада тому, что болезнь не терзала его дольше положенного. К чему я? — Леневра смахнула непрошеную слезинку. — Выбирай только того в мужья, кто делает тебя лучше. Лорд Пограничья таков?
— Да. Мам, ты придешь на нашу свадьбу?
— Не сомневайся, доченька. — Она мазнула мою щеку легким поцелуем с ароматом ванили.
Мы распрощались скомкано, пообещав пообщаться позже. И когда я ехала в повозке навстречу своему будущему, то думала, как удачно сложились карты. Я небезразлична матери, а в Ре — ре меня ожидает самый лучший мужчина на свете.
Столицу украсили флажками всех цветов радуги, колокольчиками, и хрустальный звон сливался в единую мелодию торжества. Горожане кланялись, завидев повозку, улюлюкали и одаривали пожеланиями. Те, кто считал меня недостойной партией, проходили мимо или и вовсе попрятались по домам. Ну и что с того? Существовал ли хоть один правитель, любимый всеми без исключения?
Центральную площадь от непогоды и ветров укрывал невидимый купол, сотканный жреческим колдовством. Небольшое голубоватое свечение выдавало магию, но казалось, будто над всем навис полупрозрачный шатер из стекла. Высокородные гости ожидали изнутри, пировали, пили, общались. И я, если честно, испугалась выходить к ним. Вновь забылись слова, а язык прилип к высохшему нёбу. Но тут лошади замерли у алой ковровой дорожки, выстеленной к шатру — куполу. Назад дороги нет. Я стянула с рук перчатки. Пусть руна пылает. Пусть все тени знают — пришла их леди. Дверца приоткрылась.
