Дмитрий Емец - Свиток желаний
Даф смотрела на Мефодия со смесью ужаса и восторга. Она уже смутно понимала, что впредь Буслаева ей предстоит опасаться ничуть не меньше, чем заБуслаева.
Внезапно оборотень, почти на две трети опустошенный, нашел выход. Он упал, завыл, стал кататься и корчиться. По его телу пробежала дрожь, на мгновение оно стало рыхлым и мягким, как кисель, а затем спохватившийся Мефодий увидел Зозо.
На полу перед ним испуганно дрожала его собственная мать, из которой он капля за каплей вытягивал силы. Сходство поражало. Это была сама Зозо. У Мефодия даже мелькнула мысль, не использовал ли Яраат заклинание перемещения, телепортировав его мать вместо себя. В конце концов, маги, спасая себе жизнь, способны на многое.
В панике Мефодий перекрыл канал, по которому к нему поступали силы. Астральное осиное жало обиженно дрогнуло и, став вдруг ломким, стало исчезать.
Даф энергично дернула Мефодия за руку.
– Что ты делаешь? Не щади его! Это же оборотень! Он притворяется! Не верь!
«При подозрении, что вы имеете дело с оборотнем, следует посмотреть на него через нож, держа его у глаза острием наружу. В этом случае вы имеете шанс увидеть истинную сущность оборотня», – запоздало вспомнил Мефодий и, вытащив перочинный нож, посмотрел на оборотня, держа его у глаза.
Он увидел расплывшиеся контуры, зубы, окрашенные кровью из прокушенной губы, плешивую голову и пылающие красные глаза. Нет, это была не Зозо. Точно.
Однако было уже поздно. Мефодий утратил главное. Психологическую уверенность и право первого натиска. Он не мог, просто физически не мог добивать свою мать, которая корчилась перед ним на полу. Даже при том, что разумом понимал, что настоящей Зозо оказаться здесь никак не может. Скорее всего она сейчас ест соленые огурчики, листая дамский журнал, или терпеливо слушает болтовню какого-нибудь Борис Борисыча Птушкина, твердящего, что он отсудил у своей бывшей жены квартиру, поскольку собственность плохо влияет на человека с нравственной точки зрения. (Кстати, Зоечка, я не спросил, а как у вас с недвижимостью?)
Однако настрой был уже потерян. Мефодий переключился, задумался и, задумавшись, утратил способность творить магию, осязать ее живую ткань. Невидимая стена начала меркнуть, терять краски.
Мефодий невольно стал цепляться за них, пытаясь удержать, и… все окончательно утратил. Яраат, переставший притворяться, ползая по полу, поспешно нашаривал боевой топор и кинжал. Он первым, даже прежде самого Мефодия, ощутил, что тот уже не опасен.
– Ничего! – прохрипел оборотень, тыльной стороной руки вытирая с лица кровь. – Я много потерял, но я верну себе силы! Пока же мне хватит и того, что осталось.
Найдя кинжал, он вдруг прыгнул, проехал животом по полу и попытался вцепиться в лодыжку Даф. Однако внезапно рука его натолкнулась на высокий десантный ботинок. Перед ним, скрестив на груди руки, в короткой кожаной куртке и с ремнем с серебряной пряжкой в форме руки скелета стоял Эссиорх, невесть откуда возникший здесь, в пустом доме.
Оборотень торопливо отполз назад и вскочил, приседая. Мефодию показалось, что он уставился на Эссиорха с особым, странным, почти суеверным ужасом. Ужасом, который был вызван не только обычным страхом создания тьмы перед светлым стражем, но чем-то еще. Чем-то жутким, что оставалось за кадром сегодняшнего дня.
Рука Яраата нырнула в карман и извлекла маленький пустотелый глиняный сосуд, похожий на те кувшинчики, в которых на юге продают ароматные масла. Направив кувшин горлом на Эссиорха, Яраат с торжеством потряс его.
– Ну все! Смерть тебе, светлый! Кувшин Килуриха прикончит кого угодно в человеческом теле, будь ты даже из Прозрачных Сфер! – крикнул он.
Эссиорх терпеливо ждал. Он даже присел на корточки и подпер щеки ладонями, чтобы оборотню было удобнее целиться. Яраат еще раз встряхнул кувшин и тупо уставился на артефакт. Потом, покосившись на светлого стража, c раздражением отбросил кувшин.
– Какая жалость! Где не действует кувшин – не подействует и нож! – прохрипел он.
Эссиорх сурово кивнул.
– Догадался, в чем причина? Тут даже черная магия кувшинов Килуриха бессильна. Память тела, усиленная вольным, не принадлежащим тебе эйдосом, хотя и разделенным с ним навечно! Такая память тоже кое-чего стоит в этом полном неслучайностей мире, не так ли? – мрачно спросил он.
– Память тела? – непонимающе переспросила Даф.
Эссиорх поднял руку и несколько раз сжал и разжал пальцы с тем выражением, как если бы рука была чем-то независимым от него. Даф увидела, что рука сама, непроизвольно тянется к горлу оборотня. Лишь сделав усилие, хранитель одолел ее.
Тем временем Яраат решился на последнее средство. Выхватив свиток желаний, он попытался что-то быстро и размашисто написать на нем, вместо эйдоса Мефодия использовав один из эйдосов, заточенных у него в дархе. Но прежде, чем он это сделал, Эссиорх протянул руку, и свиток, внезапно вырвавшись из рук оборотня, оказался у стража. Хранитель брезгливо разорвал его и, легонько подув, обратил артефакт в пыль.
– Ну вот и все! Ужасно легко порой уничтожить то, что кажется другим настолько важным, – заметил он.
– Тело, опять это тело! – проскрежетал оборотень.
– Не только. Я как страж-хранитель имею доступ ко всему, на чем есть оттиск крыльев Дафны… – скромно заметил Эссиорх. – И вторая причина: да, тело. Вы уже знакомы с ним, не так ли? Думаю, немного постаравшись, я смогу даже восстановить обстоятельства, при которых это произошло.
– Нет! – крикнул Яраат. – Я впервые его вижу!
– В самом деле? Сейчас я это уточню…
Хранитель на мгновение закрыл глаза, а когда вновь открыл их, лицо у него было отрешенным.
– Это случилось четыре недели назад. В Подмосковье, на проселочной дороге, ночью. Байкер и его девушка возвращались с озера. Они превысили скорость и зацепили колесом каменный столбик разметки. Парень отделался кучей ссадин. Девушке повезло меньше. У нее был перелом руки, сложный перелом ноги, сотрясение мозга и еще куча всего. Мобильник не работает: парня угораздило искупаться в озере с ним вместе. Вокруг никого. Только луна, похожая на сделанную бритвой прорезь в театральной кулисе, сквозь которую бьет свет, и девушка на дороге. Везти ее на мотоцикле невозможно. До ближайшего населенного пункта километров двенадцать. Вот он и выл, как раненый зверь. Потом взял девушку на руки, понес. Выбивался из сил, опускал на дорогу, снова нес… А тут вдруг смотрит: впереди огонек. Подошел: костер. У костра сидит человек. Откуда взялся – неизвестно. Но очень мил, любезен. Готов помочь, готов посидеть с девушкой, пока парень сбегает за помощью. Добрый, заботливый… Когда он наклонился над девушкой, она даже пришла в себя и улыбнулась ему. Парень обрадовался. Думал, она спасена… Что молчишь, Яраат?
