Александр Мазин - Мертвое Небо
Дважды навстречу попадались конгайские патрули. Воины Береговой Стражи разъезжали по улицам Кариомера с той же невозмутимостью, с какой ехали бы над берегом моря Зур. Парни в черных повязках, которые выполняли примерно ту же работу, держались не столь уверенно, хотя это был их родной город. Может, потому что конгаи сидели в высоких седлах, облаченные в отличные доспехи, а ребята Сожри-Всё топали пешком и вооружены были обычными дубинками. Хотя нет, кое-кто уже обзавелся оружием поприличней. Впрочем, и те и другие с одинаковым почтением приветствовали Данила и Ниминоа, хотя конгаи салютовали своему командиру, светлорожденному Империи и его невесте, а черноповязочники – Демону и дочери купца Гривуша. Надо сказать, приветствовали их не только бойцы, но и простые горожане. Утром полгорода собралось поглядеть, как вешают монахов. Когда перевернулась вверх ногами туша Отца-Наставника Круна, вместе с ней перевернулась вся жизнь хуридитов. Небо и земля поменялись местами. Хотя, может быть, они просто вернулись на свои места.
Но Брат-Хранитель Дорманож думал иначе. И Алчущий Силы из Тайдуана Унгат тоже думал иначе. И двадцать тысяч воинствующих монахов, превосходно вооруженных, на отлично вымуштрованных боевых пардах, ядро армии Хуриды – тоже думали иначе. И были уверены: Хурида принадлежит им, поскольку такова воля Величайшего.
Брат-Хранитель Дорманож, хоть и не получил вожделенного звания Отца-Управителя, но и не был наказан за то, что упустил северян. И прощен он был благодаря колдуну. Дорманож и помыслить не мог, что увидит ненавистного чародея рядом с самим Наисвятейшим. Но – увидел. Более того, именно Алчущий попросил назначить Дорманожа командующим Восточной армией Святого Братства. И Наисвятейший согласился!
И вот теперь Дорманож ведет пылающих праведным гневом воинов Величайшего, а впереди скользит по дороге тень дракона, несущего на шее самого настоящего колдуна. Впрочем, Дорманож не отказался бы от помощи Алчущего, даже если бы мог. И он очень надеялся, что кто-нибудь, подобный Унгату, сопровождает и Западную армию, брошенную против вторгшихся урнгриа. Сам Дорманож еще не сталкивался с горными демонами, но о том, что они творили в прошлый раз, наслушался достаточно. Ничего! Величайший стоит за спиной каждого воинствующего монаха и крепит десницу каждого воина Святого Братства. Неверующие будут уничтожены. И в Хуриде, и вне ее. И сбудется по слову святого Туска: «Вот Мир – и он ваш! По воле Величайшего!»
– Чудо…– прошептала Ниминоа.
Глаза ее блестели. Мебель, ковры, даже горшки с цветами – все, как было прежде.
Турфанг сиял.
Ниминоа вдруг сорвалась с места, легко, как девочка, подбежала к конгаю, обняла, прижалась лбом к его груди.
– Спасибо…
Турфанг ласково погладил ее по густым волосам.
– Не внушай ложных надежд старому жрецу,– сказал он.– Не то я забуду, что ты невеста самого Данила Руса!
Ниминоа отстранилась, посмотрела на Турфанга и звонко рассмеялась.
– Три золотых,– напомнил Данилу жрец Тура, усмехнувшись.
Светлорожденный развязал кошелек и демонстративно вручил победителю его выигрыш. Турфанг позвенел монетками… и передал их Ниминоа.
– Милая,– произнес он,– купи своему благородному жениху приличную одежду. А то он ходит, как оборванец-омбамту!
Данил невольно взглянул на свои штаны… и убедился, что Турфанг прав. Вот поганец! Но Данил не обиделся. Честь воина не в том, чтобы обижаться на шутки друзей, а в том, чтобы лишать врагов возможности шутить.
– А теперь,– сказал Турфанг,– не пора ли, благородная хозяйка, угостить нас ужином?
– Ужином? – смутилась Ниминоа.– Но я…
– Прекрасная хозяйка, разве я не обещал вернуть дому прежний вид? – Турфанг подмигнул Данилу.– Разумеется, я позаботился не только о коврах, но и о поваре. Тем более что сам собираюсь пожить здесь немного, если позволишь? Позволишь?
– Гони его! – потребовал Данил.– Он слишком беспокойный гость.
– Ты прав,– согласилась Ниминоа.– Прости, Турфанг, но я не могу спорить с будущим мужем. Мы будем твоими гостями!
– Как скажешь,– охотно согласился жрец Тура, хлопнул в ладоши и велел подавать обед.
Ниминоа глядела на него с восхищением. Она не знала, что Турфанг, настоящий маг, помог ей забыть о том, что делали с ней в пыточном подвале крепости Ангбион. Но эта помощь не была хитростью. Жрец Быкоглавого лишь по необходимости становится жестоким. Воля Тура в том, чтобы все, кто ему служит, радовались жизни, словно им дарована вечная юность, а зло в Мире – лишь случайная тень.
– Какая у тебя нежная кожа…– прошептала Ниминоа и потерлась щекой о плечо Данила.
– Твоя – нежнее,– светлорожденный коснулся ее груди.– Хочешь еще?
– Нет, нет, мне хватит. Это может повредить ребенку… ох, прости!
– За что?
– Но… это же не твой ребенок…
– Это сын моего друга, это ведь будет мальчик, моя волшебница?
– Турфанг сказал: мальчик. Я еще не умею узнавать такие вещи.
– А что умеешь?
Ниминоа привстала, упираясь ладонями в его грудь, поглядела сверху вниз, встряхнула головой, улыбнулась:
– Оу! Кое-что я уже могу!
Данил протянул руку, запустил пальцы в груду ее спутанных волос:
– Что же?
– А вот! – Ниминоа припала к нему, прижалась губами к животу Данила… и живой огонь потек внутрь его тела.
Растворяющее пламя, ласкающее, трогающее кончик каждого нерва, растекающееся вверх и вниз, словно десятки женских рук, скользящих по коже… И под кожей. Внутри. Данил зажмурил глаза и стиснул зубы. Наслаждение было неописуемо и почти непереносимо. Горла и чресел огонь достиг одновременно. Данил задыхался. Он закричал. Огонь поглотил его целиком…
Спустя минуту светлорожденный, мокрый, как вынутая из реки мышь, тяжело дышащий, со звенящей восхитительной пустотой внутри, обрел способность видеть мир. И прекрасное встревоженное лицо Ниминоа.
– Я сделала тебе больно? – испуганно проговорила она.
– Нет, нет…– Данил протянул руку, обнял возлюбленную, притянул к себе.– Это потрясающе. Благодарю тебя.
– Хочешь еще? – Ниминоа мгновенно успокоилась.
– В другой раз, ладно? Давай просто побудем рядом, моя волшебница.
– Как скажешь, мой господин… Данил…
– Что?
– Ты, правда, рад, что у меня будет ребенок Руджа?
– Не у тебя, у нас. Я воспитаю его как собственного сына и расскажу, каким был его отец. Ними, я очень рад, что род Руджа не прерван!
«Это хоть немного искупает мою вину перед тобой, Мореход!»
– Я тоже,– Ниминоа еще теснее прижалась к Данилу.– Он… Нет, давай лучше поговорим о нас.
– Ты его еще любишь?
– Дан… Не знаю, поверишь ли… Но я всегда любила тебя. С первого дня, с первого взгляда… Сразу. Но ты был… как бог. Недосягаем. А Рудж… по-другому.
