Терентий Гравин - Игрок поневоле
— Не надо! — тут же я остановил его вытянутой вперёд раскрытой левой ладонью. — Не люблю, когда мне грудь мужики щупают. Могу сорваться и так в челюсть приложить, что зубов не соберёшь! — После моих слов сияда стала вся пунцовая и быстро запахнула халат на груди.
— Так они у меня и так вставные, — заявил барон, останавливаясь.
— Ничего, сломанная челюсть будет болеть как настоящая.
— Ого! А сумеешь сломать?
— Будем пробовать или сосредоточимся на наших насущных проблемах? — перешёл я с шутливого тона на деловой. — Хотя как по мне, господин Брок, я могу с вами поддерживать общение и в подобной ипостаси. А вот ваш внук, представитель научного мира и наш соратник по команде, наверняка пожелает пообщаться при личном контакте…
— Ой! Только не напоминай мне об этом придурке! — Дед оглянулся на внука. — Какой с него учёный? Это же позор семьи!
— Почему сразу «придурок» и «позор семьи»? — начал я вполне правдоподобно возмущаться. Хотя на самом деле повторял нелестные эпитеты со злорадством, видя, как внимательно прислушивается Даниэлла к каждому моему слову. — Эван на самом деле заслуженный академик, добившийся высочайшего авторитета в Ихрезе, купивший там шикарный дом, да и вообще отличный мужик.
— Да знаю я, какой он академик! Маменькин сынок и слюнтяй! Даже до меня успели донестись слухи перед всемирной бедой, что его хотят казнить…
— Как видите, слухи оказались беспочвенны, ваш внук выжил благодаря своей учёности. Тем самым посрамил всех своих оппонентов и недоброжелателей. И уж ему никак не подходят определения «маменькин сынок» и «слюнтяй».
Теодор ещё раз оглянулся назад, потом на меня и поинтересовался:
— А красотка, твоя?
— Не сомневайтесь, своего я никогда не упускал.
Но тут побледневший Эван сбросил с себя окаменелость:
— Если это глупый розыгрыш, Гром, то я немедленно выхожу из состава команды. А если ты и в самом деле говоришь с духом моего деда, то скажи ему вначале, что я умею соединить старое тело с оставшимся рядом привидением. А потом спроси у этого старого сморчка только одно: хочет ли он меня видеть в этом замке? Если нет, я ухожу отсюда немедленно! Терпеть с его стороны оскорбления и унижения я не собираюсь!
Старик немного покривлялся на такое высказывание, а потом поделился:
— Вообще-то настойчивости и упорства этому ха-ха-кадемику не занимать. Чувствуется наша порода.
— Тогда, может, и в самом деле стоит признать его взрослым и достойным членом вашего семейства? — Я скорей уже поневоле выступал защитником некроманта-учёного. А так как дед продолжал в сомнении вздыхать, а его внук с недоверием пялиться на меня, я поинтересовался: — А почему, кстати, вы были против научной карьеры внука?
— А он разве не сказал?
— Нет, не говорил…
— О! Да ему прочили славу величайшего певца и трубадура всех времён! — загорелись глаза у старого барона так, что все остальные свидетели моего разговора с пустым пространством просто обязаны были увидеть свечение. — Он уже в юности так прекрасно пел и сочинял такие чудесные баллады, что они моментально становились известны по всему королевству! Играл почти на всех инструментах. У него идеальный слух. Гений! Непревзойдённый талант! — тон старика резко съехал с восторженного на скептический: — А он взял и решил переквалифицироваться в лаборанта, воскрешающего падаль…
Мне ничего не оставалось, как сочувственно покивать и констатировать:
— Конечно, идеальный слух — это феноменально. Да и на всех инструментах уметь играть… просто завидую! — Таких слов оказалось достаточно, чтобы академик мне поверил окончательно. — Но с другой стороны, благодаря своим знаниям ваш внук остался в живых. Да и сейчас имеет возможность помочь своему любимому деду хотя бы в частичном воскрешении. Разве это не прекрасно?
— Любимому?! А то я не слыхал, как он обо мне тут отзывался и обзывал старым жмотом!
— Значит, было за что! Вы ему хоть одной монеткой помогли во время учёбы? Или во время начальной практики? Это же проще всего — зациклиться на своих личных обидах, вычеркнуть талантливого человека из списка родственников и со злорадством следить за возникающими у него на пути трудностями. И лишь потому, что он не угодил деду, развлекая того игрой на балалайке, а выбрал собственную стезю в жизни.
И мне удалось смутить привидение! Старик как-то замялся, и мне стало понятно, что не только мои слова попали в цель, а что барон всё-таки до сих пор сильно любит своего внука. А его негромкое ворчание можно было скорей списать на вредный характер, чувство противоречия и нежелание признать свои ошибки. Но и это уже был заметный прорыв в отношениях.
— Стезя в жизни!.. — удалось мне разобрать ворчание. — Ещё толком неизвестно, чему он выучился… Изломает моё тело или окончательно растворит в каком-то соусе!..
— Да много чему научился. Хотя бы тот факт, что он спас город от морового поветрия несколько лет назад, уже достоин награды в виде памятника во весь рост на его родине и в самом Ихрезе. К тому же, если у него что-то не будет получаться, вы ему в первую очередь и подскажете.
Старик присмотрелся ко мне уже совсем иным взглядом:
— А ты неплохой парень! Умеешь защищать своих товарищей. Хотя и выглядишь слишком молодо для такой авторитарности и умения заговорить оппонента. Так что… я вам, пожалуй, и в самом деле постараюсь помочь…
В любом случае старый развратник попытался перекрутить ситуацию так, словно это мы умоляли его о помощи, а он милостиво согласился. Спорить я не стал, не поленившись в ответ поблагодарить за такое согласие и невероятное гостеприимство. Старик если и заметил иронию в моих словах, виду не подал. Зато предложил немедленно отправляться в лабораторию, где у него имелись все нужные ингредиенты для создания весьма важного для восстановления тела раствора.
Но я несколько перенастроил первоочерёдность стоящих перед нами задач:
— Прежде чем заняться вашим оживлением, а точнее говоря, перевоплощением духа в починенное тело, хочу напомнить, что у нас война с Канцура. Мы его изрядно поколотили, но сомневаюсь, что он так просто от нас отступится.
— Да, он такой… Редкостная гнида…
— Поэтому первым делом хотелось бы укрепить максимально стены и всё близлежащее, в том числе и подземное пространство. Слишком у нашего врага много всяких тварей, которые могут и тоннели прорыть.
— Правильно! Сейчас я всё устрою! — несколько пафосно воскликнул старый барон. Тут же вспомнил о своей ипостаси, но не смутился, а поправился в выражении: — Следуйте за мной и выполняйте все данные вам инструкции!
