Наталья Ручей - К черту! Но если ты сделала все эти глупости…
— У тебя столько вопросов, — она рассмеялась и взглядом попросила кузнеца не журить мальчика.
— А ты ответишь?
— Тебе интересно, откуда у меня жемчужина?
— Ага. Очень.
— Мне подарил ее друг.
Голубь вцепился в ее плечо лапами, ухнул, потоптался, неверяще уставился на девушку.
— И как его зовут? Ну, все равно же скоро все узнают! — нетерпеливо просил мальчишка.
— Сомневаюсь, что все узнают, если только ты не проговоришься.
— Узнают, — настаивал он.
— Каким образом? Я никому не скажу, кроме тебя.
— И что? Узнают от императора.
— Ну, мой отец, конечно, в курсе, но зачем ему говорить всем?
Голубь одновременно с мальчишкой устало вздохнул. Она правда ничего не знает?! Совсем ничего?! Но тогда у дарящего еще большие проблемы, чем он считал изначально.
— А затем, высочество, — мальчик явно терял терпение, — что император обязан указать твой статус перед церемонией обращения.
— И какой мой статус? — с улыбкой спросила Вилла.
Мальчик посмотрел на отца, тот кивнул. Перевел взгляд на голубя, а уже после, прищурившись, на Виллу.
— Какой, высочество? — спросил недоверчиво. — Да такой…
Он задержал дыхание, подмигнул голубю, который слегка оторопел от подобной фамильярности, и сказал громко, так, что и в замке могли услышать:
— Ты — замужем!
Вилла покачнулась, а голубь, не в силах ей помочь, даже если она свалится, взметнулся вверх. Это надо же! Она действительно не была в курсе! И что теперь?! Твою дивизию, проще удавиться, чем столкнуться с возможными последствиями! Он возмущенно каркнул, потом понял, что перепутал образы и только ожесточенно махал крыльями. Преодолев границу Ристет, залетел в ГЗЖ и камнем рухнул на небо.
— В следующий раз, — пригрозил скучающему на завалинке Марбасу, — полетишь сам, ясно?!
— Не подходит: с моей сути снимут слой, а я не любитель собственных криков и боли. Если кому это и по вкусу, так тебе. Ты вон, злой, но ведь явно не от пережитого.
— Верни мне меня! — потребовал голубь, и в ту же секунду уставился на демона не глазами-бусинками, через которые вообще мало что можно рассмотреть, а своими, нормальными, размером с летающую тарелку. Или две, тут же захорохорился.
— Да, я это сделал, — сказал, горделиво выпятив грудь. При пересечении границы Ристет с него тоже сняли слой, но как демон болезни и фобий, он этого даже не почувствовал.
Чуп задумчиво почесал подбородок, пожал плечами — все равно уже ничего не исправить. Остается ждать, когда вся империя загудит от скандала, а потом… Он печально вздохнул.
— И? — поинтересовался Марбас.
— И у Дона большие проблемы, — сказал честно и ответил на мысленный вопрос демона. — Он женился на дочери императора.
Марбас разинул рот, будто девственник, узревший шикарную шлюху, предлагающую себя за спасибо.
— Молодец, — похвалил.
— Конечно! — поддержал Чупарислиодиусс. — Но только он ни черта не сказал ей об этом! И как только она узнала… закон вступает в силу. А что говорит нам закон?
Усмешка сползла с лица демона. Да, это не просто большие проблемы, это армагеддон. Потому что теперь Вилла может делать с новоявленным мужем все, о чем пожелает.
Она может даже убить его.
***
— Ты знал?!
Император был немного удивлен вторжением Виллы в свои покои: она предпочитала делать вид, что он для нее в первую очередь владыка, на личное пространство не посягала и к себе старалась не приближать. А здесь — такой накал, такие страсти, что дверь, опешив, ударилась о стену, а шелковый ковер предусмотрительно спрятал глаза под уверенной поступью. А взгляд? Серое пламя под сводом ночи. А волосы? Каштановая река, мягкой волной скрывающая спину до талии.
Красивая, и самое важное — любящая его. Пусть советчики закроют пасти, алчно распахнутые от недоверия и зависти, и катятся к черту! Его дочь рядом с ним, он сам сделает ее легал, а дальнейшее… несмотря на туманность, под контролем. В его власти. И не дай тебе Бог, кто-нибудь вздумает помешать ему!
Отогнал темные мысли, посмотрел в упор на гостью, но она не стушевалась и не нацепила маску покорности, опасаясь его норова. Отчасти, она не так хорошо его знала, отчасти — и не собиралась скрывать негодование.
Знал ли он о том, что его дочь замужем? Забавный вопрос после трех недель знакомства. Это его долг, как императора и отца.
— И мама?
— Алиша не обладает магическими способностями, и так как ты ей о жемчужине ничего не говорила — не знает до сих пор. Кстати, вряд ли ее это обрадует.
— Но почему ты ничего не сказал мне?! — возмутилась Вилла, проигнорировав последнее замечание. Если убрать жестикуляцию, она легко сошла бы за воина на параде, а командный тон — с претензией на начальника стражи, но тот не позволяет себе взрыва эмоций, тем более при своем императоре.
Но для нее он отец.
— Когда? — он специально добавил нотку растерянности, которая лучше негодования охладила запал Виллы. Она перестала мелькать перед глазами, плюхнулась в его любимое бордовое кресло, задумчиво покрутила золотую тесьму на бильцах, и поддакнула:
— Ну, да.
И попыталась посмотреть на ситуацию его глазами. Жемчужину ей подарил Дон в четырнадцать лет. Да, он не посчитал нужным ничего объяснить — подал ее как красивый камушек, посоветовав никому не показывать, а то начнутся вопросы и все такое. Жемчуг могли просто украсть, потому что Вилла и мать жили в районе корри, и там водились все, кто угодно, кроме легал, так что на чужое позарились бы запросто.
Возможно, — Вилла была на него жутко зла и не хотела оправдывать, — но представим такую возможность, что он все-таки собирался ей рассказать. Когда-нибудь. В будущем. Но не успел. А императора тогда Вилла знала лишь понаслышке: по какой-то причине он не считал правильным появляться в ее жизни. И что? Пришел бы император к девочке и сказал, мол, девочка, ты только что вышла замуж? Она бы первым делом поинтересовалась, кто он такой, вторым — а какое ему дело, а третьим — убила новоиспеченного мужа.
Веселая свадебка: без брачной ночи, но крови в изобилии.
А после смерти Дона вообще не было смысла рассказывать, потому что дико представить, как император говорит: «А знаешь, одиннадцать лет назад ты вышла замуж, потом твой муж умер, потом я его оживил по твоей наводке, но это ты уже в курсе, но так как он труп — ты не жена ему, а вдова».
Вдова…
Император, следивший за ее мыслями, кивнул.
Уж лучше вдова, чем жена, которая узнав о подобном бракосочетании, по закону империи могла превратить супруга в раба или отбивнушку. Несмотря на каламбур, Дон спасся от ее смертоносной мести благодаря своей смерти. Неисправим и невыносим, а чувства юмора как нет, так и не было! Только ему в голову могло прийти: взять ее замуж на пыльной улице Анидат, при свете фонарей, без красивого платья, без подарков, без поцелуя, в конце концов! Еще бы и взял в полном смысле этого слова на той же пыльной улице — чурбан неотесанный!
