Варя Медная - Паук приглашает на танец
— Да ты просто дура.
Граф развернулся и размашистым шагом покинул зал.
Леди Фабиана проводила его беспомощным взглядом.
— Девочка моя… — потерянно пролепетала она и тоже бросилась в коридор.
Когда трапезная опустела, мы с Беулой молча помогли виконту встать из-за стола (он был бледен, охал и покачивался, как узник, проведший за решеткой не один год) и направились к выходу. Снаружи Микаэль быстро оправился, и нянечка повела его в комнату по боковой лестнице. Я же застыла, не зная, как поступить и где искать графа. Сперва я решила, что он мог подняться к себе, и двинулась к парадной лестнице. Преодолев несколько ступеней, я вынуждена была остановиться: на верхней площадке сидела леди Фабиана с леди Эрселлой. Графиня крепко прижимала рыдающую дочь к груди, поглаживая девочку и покрывая поцелуями её макушку со скачущими кудряшками.
— Радость моя, доченька моя, — повторяла она, покачивая и убаюкивая её.
Я развернулась и на цыпочках поспешила прочь, чтобы не мешать им.
Очутившись вне поля их зрения, я вдруг поймала себя на том, что больше не волнуюсь за судьбу леди Эрселлы. Прежде я ошиблась, приняв за жестокость то, что было проявлением характера. Неутомимость леди Фабианы, помноженная на упрямство графа, обещала несгибаемую наследницу.
ГЛАВА 42
Вскоре выяснилось, что граф заперся в библиотеке. На стук он не откликался, и, безуспешно прождав в коридоре около часа, я попросила сновавшего туда-сюда Ярика передать хозяину записку, как только тот покажется. Сама же, не в силах больше находиться в четырёх стенах, отправилась в указанное в ней место. Решив дождаться его там, я вовсе не была уверена, что он придёт. И на этот случай плана у меня не было.
Снаружи было темно, промозгло и тихо. Я спустилась на задний двор и двинулась вдоль пруда. Территорию украсили фонарями, так что из темноты за мной со всех сторон наблюдали светящиеся глаза. Будь я в ином настроении, огоньки показались бы мне уютными, но сейчас мерцающие точки производили жуткое впечатление. Я шла, и пар клубился изо рта. Возле деревьев тьма сгущалась, и мне пришлось вернуться за одним из фонарей, чтобы осветить себе путь. Я благополучно добралась до места и принялась ждать без особой надежды.
— Странное вы выбрали место, — раздалось прямо у меня за спиной.
Он подошёл так тихо — ни единый сучок не хрустнул. Едва не выронив фонарь, я резко обернулась. Я узнала голос графа, но всё же мне стало легче, когда он шагнул в освещённый круг, так, чтобы я могла его видеть.
Он уже успокоился. По крайней мере, выглядел, как обычно: маски заботливого мужа как не бывало.
— Графине лучше?
— Понятия не имею. Вы собираетесь о ней говорить или сразу перейдём к сути таинственного и «чрезвычайно важного» дела? И, черт возьми, прекратите светить в глаза.
— Простите. Да, вы правы, ни к чему медлить. Прошу за мной.
Он оглядел мой плащ, фонарь, который я держала высоко поднятым, и, заинтригованный, двинулся следом:
— Вы напоминаете перевозчика душ. А лодку с веслом в кустах оставили?
— Думала, сравните с феей, — в тон ему постаралась ответить я.
Впрочем, получилось не слишком удачно. Он это почувствовал и усмехнулся:
— Вы для этого слишком суровы. Кстати, феи совершают кровавые жертвоприношения? У вас сейчас лицо точь-в-точь.
— Уже пришли.
Он задрал голову.
— Вы шутите.
— Ничуть.
Я поставила фонарь на траву, ухватилась за нижние ручки и принялась карабкаться наверх.
— Я туда не полезу. И не обещаю, что успею подхватить вас, прежде чем сломаете себе шею.
— Там есть нечто, на что вам обязательно нужно взглянуть.
— Возможно, для вас плесень и паутина в диковинку, но мои интересы не столь экзотичны.
— Милорд, прошу, это важно.
Я уже остановилась на узкой верхней площадке и теперь смотрела на него сверху вниз. Как ни странно, стоять здесь ночью было не так страшно, как днём: наверное, потому, что почти ничего не было видно. Только ветер завывал, гуляя меж стволов и шевеля тёмные верхушки.
Он выругался и полез наверх. Если у меня на подъём ушло какое-то время, то он вскарабкался удивительно быстро. Ветхие доски угрожающе скрипнули под нашим весом. Я нырнула внутрь домика и зажгла те свечи, фитили которых не успели утонуть в воске. Вокруг заплясали тени. Обернувшись, я увидела, что граф замер в проёме, опираясь обеими руками о косяк над головой и оглядывая обстановку.
— Неужели в детстве мне представлялось это пиратским кораблём? Дыра, — резюмировал он и без улыбки взглянул на меня. — Зачем мы здесь? Или это предлог, чтобы остаться со мной наедине?
Он застыл в небрежной позе, по-прежнему не ступая внутрь.
— Нет-нет, — поспешила заверить я, прикладывая ладони к стене. Как назло, из-за волнения ничего не получалось. Кровь едва двигалась по замерзшим пальцам.
— Хорошо, — пожал плечами он, — я, признаться, тоже не в настроении. Вот предложи вы это два дня назад…
Он осёкся и зажмурился, когда в полутьме во всю стену вспыхнул его портрет. Всё новые и новые линии загорались со скоростью пламени, лижущего пороховую дорожку.
— Что за… кто это? — удивился он даже больше, чем я предполагала.
— Вы.
Он снова перевёл взгляд на стену, на этот раз с любопытством и, оттолкнувшись руками от косяка, шагнул внутрь.
Я непроизвольно отступила на шаг.
— И кто это сделал?
— Матильда Лежер.
Он кивнул, будто именно этого ответа и ждал.
— Тогда откуда вы знаете, что это я?
— У нас схожие вкусы, а портрет удивительно точен.
Он хмыкнул, но не стал расспрашивать, откуда я знаю Матильду, что удивило меня.
Вместо этого он спокойно прикурил от одной из свечей и привалился к стене — до того угла свет не доставал. Я заготовила холодные, взвешенные ответы на его вопросы, но он молчал. Такое вступление меня сбило, и я сама пустилась в путаные объяснения.
— Наверное, вы поняли, что я здесь из-за Матильды? Прошу, выслушайте, не перебивая, — заторопилась я, но он и не думал перебивать, что сбило меня ещё сильнее. — Гм, при первой встрече вы произвели на меня неизгладимое впечатление… не каждый день встретишь воплощённую мечту, — столь откровенное признание далось мне нелегко, но я взяла себя в руки и продолжила: — Но тогда я не насторожилась. Догадалась я, лишь увидев то смутное отражение в зеркале, а затем ваш портрет. Впрочем, и тогда лишь наполовину. Помните, ещё был тот эпизод с карандашом, в гостиной… я ломала голову, а ответ лежал на поверхности: в тот день вы избавили сына от мучительного стыда и отвели гнев супруги.
