Елена Звездная - Игрушка императора
И рот я закрыла. Ненадолго.
— А что мне оставалось делать? Видеть счета на содержание пяти никому не нужных городов и игнорировать печальный взгляд казначея?
— Так все это было ради печальных глаз казначея? — ехидно полюбопытствовал мой супруг.
Под его проницательным взглядом мне даже стало совестно. Немного. Потому как у наследных принцесс совести нет как таковой в принципе, а потому:
— Казна не безгранична, знаете ли!
Кесарь улыбнулся, чуть иронично и насмешливо, поднялся, вернулся к алтарю. Я же продолжала любоваться невероятной картиной — кесарь бережно извлекает то, что по его приказу от него же и скрывали! Где тут логика?! Где? Я в упор не вижу!
— Логичная моя, следовало бы обратить внимание на качество постройки хранилищ и механизмы защиты, — отозвался супруг. — Ни в Оитлоне, ни во всем Рассветном мире нет специалистов, способных создать подобное.
Мысленно проклиная собственную недогадливость, вспоминаю построенный от Готмира до Ирани транспортер… Проект придумал кесарь! И должна отметить — механизм транспортировки руды был прост, удобен, надежен… Как и механизмы хранилища! А еще вспомнилась история с маслом земли… Масло-то он подарил, но заливали мы его в уже готовые желобки, запуская механизм, который, как я считала, был создан предками…
— Магия, нежная моя, — это чудный дар, который порой обращается против ее владельца, — произнес кесарь. Он осторожно полировал животворящий камень. — Маг со временем свыкается с той силой и теми возможностями, что дарит магия. Это приводит к тому, что для тех, кто привык использовать магические силы, магия сродни дыханию. И величайшая жестокость — лишить мага его сил.
Камень в руках императора жалобно скрипнул. Лора, затаив дыхание, жадно слушала каждое слово Араэдена, ну а я поняла, что он сейчас свою историю рассказывает.
— Именно, нежная моя. Рад, что ты все понимаешь… Оказавшись без магических сил, я — тот, кто летать научился прежде, чем ходить, — был в отчаянии. Какое-то время жила надежда, что с исцелением вернется и сила… Но чудовищная боль уходила, физическая сила возвращалась, а магия — нет! Раз за разом бесполезные попытки… И ничего.
Прекрасные зеленые глаза Лоры наполнились слезами сочувствия. Я же, скептически взглянув на это дело, угрюмо произнесла:
— Сомневаюсь, что вы были в отчаянии дольше двух часов.
Грациозный поворот и легкая усмешка были посвящены моей персоне.
— Мое предположение абсолютно верное, — догадалась я, — ведь вы не из тех, кто готов годами жалеть себя.
— Именно, догадливая моя.
Откровенно говоря, с этого момента меня заинтересовала его история. А потому мило интересуюсь:
— А дальше?
Кивнув, кесарь продолжил свой рассказ:
— Некоторое время ушло на изучение языка, традиций, обычаев. Мейлина и Дарика были моими проводниками в Рассветном мире. Если Мейлина оказалась лишь… ведьмой, то Дарика стала для меня второй матерью.
Честно говоря, историю кесаря я выслушивала со скептической усмешкой, но после этих слов… Я вдруг вспомнила, как встретила шенге и кем он стал для меня. Вторым отцом, а если откровенно, то и первым. Мой любимый папочка дал шанс взглянуть на мир другими глазами… И если Дарика была для кесаря тем же, кем стал для меня шенге, тогда я даже не могу представить ту боль, что пришлось испытать императору, когда толпа растерзала несчастную женщину.
— Ты понимаешь меня, нежная моя, — едва слышно отозвался Араэден. — Я не желал власти, я не интересовался политическим устройством тех пяти десятков государств, что непрерывно воевали между собой, но, увидев ее истерзанный труп… — Он замер, прекратив полировать камень, и лишь спустя несколько мгновений продолжил: — К утру…
— Вы начали убивать. Вас захватили в плен. Заточили в темницу и посадили на цепь, — решила я сократить время исповеди. — Знаю, но вот чего я не могу понять — насколько туп должен быть ТаЭрхадан, чтобы поручить вам столь значимую должность?
Араэден ответил не сразу. Обернулся, на губах его играла загадочная улыбка, многозначительная и самодовольная. Хотя не спорю, ему есть чем гордиться. Неторопливо подойдя, он подал Лоре руку, помог подняться, затем надел животворящий камень на ее шею. Оказывается, кесарь его не только отполировал, но и цепочку к монолитному камню приладил.
— Цепочка находилась в кристалле, — пояснил император. — Тут достаточно простой механизм извлечения. Удивительное творение моей второй матери. Его главный принцип действия — сохранение жизни.
— То есть Дарика создала его для вас? Как дополнительную страховку на случай, если попытаются убить? — предположила я.
— Да.
Лора свободно вздохнула, только сейчас осознав, что теперь-то она действительно выживет.
— А назвали животворящим, — молчание сегодня явно не числилось среди моих достоинств.
Кесарь чуть склонился ко мне и проникновенным тоном вопросил:
— Поведай, нежная моя, что отличает большинство плохих правителей?
Ответ я знала превосходно:
— Тщеславие, нежелание принимать ответственность на себя и как следствие — неуверенность в собственных решениях.
— Именно, — кесарь как-то очень уж нежно сейчас улыбался. — Так нужна ли магия тому, кто умеет играть на чужих слабостях и опасениях?
Намек императора я поняла мгновенно. Слабые ищут оправдания, ищут поддержку, ищут тех, кто сумел бы принять решение за них. Вероятно, ТаЭрхадан пришел потешить тщеславие. Кесарь подыграл ему, и для архимага пленный стал своеобразным источником повышения самоуверенности. А дальше все предсказуемо — двое умных людей всегда найдут, о чем поговорить… вот только кесарь оказался умнее.
— Твоя сообразительность радует меня, — подтвердил кесарь.
— А после вы нашли способ обрести магию, — произнесла я, подталкивая императора к тому, что сейчас было мне наиболее интересно.
— Не совсем, — кесарь вернулся к алтарю и занялся кубком силы. — Магия светлых отлична от магии Рассветного мира.
Да неужели?!
— Именно, недоверчивая моя. Сравни твою привычную пищу и дерево и ответь, сумела бы ты утолить голод, если бы лишь деревья, величественные, не приносящие плодов, окружали тебя?
Представила себе лес — имелась возможность погрызть кору и пожевать листья.
— Ты понимаешь, — кесарь одарил еще одним задумчивым взглядом.
Нет, как раз теперь я не понимаю ничего.
— У меня были годы, долгие годы, чтобы перевести магию, столь же привычную, как дыхание, в схемы и формулы. Смотри, нежная моя, — Араэден поднял руку. — Видишь? Движение, столь простое и естественное, и мы совершаем его не задумываясь… Но то, что кажется простым, на деле сложнейший механизм.
