Книга превращений - Ньютон Марк

Наконец к нему подошел Ферор. Выражение его лица обнадеживало, если такое вообще возможно для культиста.

– Это, главным образом, я, – сказал он. – Приятно знать, что не подводишь людей.

«О чем это он?» – подумал Фулкром, отметив про себя, что нервная жестикуляция старика плохо вяжется с его словами.

– Продолжайте.

– Мы погрузили ее в раствор, ускоряющий заживление… на клеточном уровне.

– На каком уровне? – не понял Фулкром.

– Клеточном; клетки – маленькие такие кирпичики, из которых состоим мы все.

– Если ты скрываешь какие-нибудь секреты…

– В культистских кругах это всем известно. Многочисленные усиления ее организма, которые мы применили к ней раньше, в особенности опорно-двигательного аппарата, не дали ей умереть. Нормальная женщина на ее месте не выжила бы.

– В каком смысле – нормальная? – перебил его Фулкром.

– Лишенная механизмов усиления, – поправился Ферор, и они оба умолкли.

Ферор продолжил:

– Поэтому процессы выздоровления, которые в противном случае заняли бы месяцы, у нее пройдут за несколько часов. – И Ферор перешел на рассуждения о таких вещах, как поглощение кислорода, но Фулкром уже не слушал: он знал, что для него наука – такой же темный лес, как и магия.

Главное было то, что Лан жива и через несколько часов придет в норму. Культисты закончили, и ему позволили остаться с ней. Под звук закрывающейся металлической двери Фулкром подтянул к хирургической платформе большое кожаное кресло и устало опустился в него.

И приготовился ждать ее пробуждения.

Когда она полностью пришла в себя и ее перестало клонить в сон, она рассказала ему о нападении, сидя на кровати со стаканом воды в руках, а он слушал и, стоя позади нее, нежно массировал ей шею.

– Они заманили меня в ловушку, – объясняла она. – Это определенно были анархисты. Помню, они долго спорили о том, сколько меня еще бить. Наконец одна женщина – это была не Шалев – сказала, что надо показать горожанам, как уязвима я и, значит, все они. И что анархисты сильнее. Они хотели напугать горожан, показать им такое, чего не извратить никакой пропагандой. Та женщина сказала, что меня надо использовать как символ. – Лан глотнула воды. – Наверное, вот почему они подвесили меня на мосту.

– Ферор сказал мне, что если бы не твои усиления, то ты бы, скорее всего, умерла, – сказал Фулкром.

– А, – отозвалась Лан и задумалась. – Что ж, спасибо им за такую хорошую работу.

Фулкром улыбнулся. Приятно было видеть, что чувство юмора не покинуло ее.

– Судя по всему, твое выздоровление надолго не затянется, и тоже благодаря культистам. Знаешь, ты ведь представляешь большую ценность для этого города.

– Вообще-то, я чувствую себя немного виноватой, если честно. За что мне одной такие привилегии, когда военные убивают невооруженных мирных жителей?

– Император основательно вложился в вас троих. Но он лишь защищает свои интересы. Так что ничего личного. – И Фулкром подмигнул.

– Какой ты добрый… сегодня?

– Да. Хотя сейчас вечер. Ты уже несколько часов в постели.

Лан села так, что ее голые ноги свесились с края платформы, но Фулкром тут же прикрыл ее одеялом, заботясь о сохранении приличий на случай, если войдет какой-нибудь культист.

Она пристально посмотрела на него, и он понял, что существует более важная проблема, которую не решит ни один культист.

– В чем дело?

– Я… Они знают мое прошлое, я уверена.

– Чепуха, – успокоил ее Фулкром. – Никто во всей империи, за исключением первых лиц государства, ничего о твоем прошлом не знает; происхождение всех Рыцарей строго засекречено, лишь один или два культиста знают, но они не будут болтать.

Неужели ей показалось? От побоев и жестокого обращения у нее помутилось в голове? Может быть, это и неправда. Никто ведь не стал относиться к ней иначе, правда? Напротив, культисты только что применили все свои ресурсы, чтобы спасти ее. И она решила, что впредь будет помалкивать.

– Отныне, – сказал Фулкром, – Рыцари будут работать только втроем; на худой конец разрешаю вам патрулировать улицы парами.

Лан сморщилась, ощутив короткие волны боли, которые пульсировали в ее теле.

– Я как будто пьяная. Что они со мной сделали, эти культисты?

– Спасли тебе жизнь, и только, – напомнил ей Фулкром. – В основном это заслуга Ферора.

– Добрый старина Ферор. – Она осторожно коснулась ступнями пола, и в тот момент, когда ноги приняли на себя ее вес, руки Фулкрома сомкнулись у нее за спиной, чтобы поддержать ее.

Какое-то время она позволяла ему поддерживать себя и даже медленно провести вокруг комнаты.

Скоро она поняла, что может ходить сама.

– Тебе правда нужна моя поддержка?

– Нет, я справлюсь сама, просто мне так нравится. – Она с улыбкой выпрямилась, повернулась к нему лицом и, вздохнув, обхватила его обеими руками, зарывшись в его одежду лицом.

Для человека, которого совсем недавно едва не забили до смерти, хватка у нее была на удивление крепкая.

Когда Лан достаточно оправилась, чтобы вернуться на ночь к себе в квартиру, Фулкром сам проводил ее домой, следя за тем, чтобы его поведение по отношению к ней не было слишком покровительственным. В убежище на вершине утеса он застал Тейна и Вулдона в компании Ульрика.

«Ну конечно, – подумал он, – он же не успел найти нового пристанища. А где может быть безопаснее, чем здесь?»

Он не опасался конфликта интересов – все равно ведь он надзирает за всем этим «странным дерьмом», как метко обозначил его нынешний род занятий Варкур. Вот и пусть все, кто почуднее, держатся вместе.

Никто из троих никак не отреагировал на их появление. Тейн и Вулдон сидели, нахохлившись, за столом. Их внимание было приковано к «Книге превращений», копии Ульрика. В мягком, рассеянном свете книга казалась на удивление большой – не меньше фута в длину и три или четыре дюйма в толщину. Фулкрому иногда казалось странным, что из-за простой книги поднято столько шума.

– Следователь, – обратился к нему Ульрик, – я тут объяснял, из-за чего попал в такую беду. Я решил, что столь мужественные и ловкие люди смогут оказать мне помощь там… где мы с тобой были.

– Я и сам так думал, – согласился Фулкром. – Но уделить могу одного, не больше. Может быть, Лан подойдет?

Лан кивнула и села с ними за стол. Далеко внизу гудел прибой, разбиваясь о скалы.

Потертые листы пергамента переворачивались медленно, один за другим, пока Ульрик вел свой рассказ, подкрепляя его невероятными рисунками и диаграммами. Среди них попадались странные фигурки – пародии на настоящие предметы, непрерывно меняющиеся твари, неожиданные соседства – люди перетекали в цветы, а те в дома.

– Опытный глаз, – объяснял Ульрик, – видит здесь многочисленные глифы, аналогов которым нет ни в одном другом тексте нашего мира; их приходится не больше семи на слово. Это особый шрифт особого языка, составленный из особых букв, записанных сложным кодом. Это артефакт невероятной важности.

– Кто его создал? – спросила Лан.

– Фра Меркури, – ответил Фулкром. И, заметив удивление на лицах, добавил: – Это рассказывал мне Ульрик, еще раньше. На самом деле я даже не знаю, кто он.

– Вы слышали о войнах, в которых участвуют существа, пришедшие в наш мир из другого мира, – сказал Ульрик. – Они – представители враждующих цивилизаций, созданных фра Меркури. И было это тысячи лет назад, в этом самом мире. Это он в ответе за все, что вы видите вокруг, за саму жизнь, какой мы ее знаем, а в «Книге превращений» зафиксированы многие из его секретов. Я думаю, что он нарочно оставил эти тексты здесь, чтобы путники вроде меня смогли раскрыть их и помочь ему вернуться в наш мир, случись у него такая нужда. Я в этом убежден. И нужда возникла. Теперь, когда острова нашего архипелага очищаются от своих обитателей, людей и румелей, когда представители чуждых культур спешат к нам, чтобы захватить наш мир, он нужен нам. И насколько я понимаю, в том мире, где сейчас находится фра Меркури, дела обстоят еще хуже.