Иней Олненн - Быль о Холодном Огне
— Отныне меня ничто не остановит бросить вызов Черному Королю. Я еду в Ютвит.
— Это опасно.
— Ничуть. Теперь Баруш не позволит даже волосу упасть с моей головы. У него моя женщина, он думает, что держит меня в руках. Он хочет видеть, как я страдаю, что ж, он увидит.
— А где Ринн Туарх? Я думал, вы вместе.
— Нет. Но я собираюсь послать за ним. А мы еще сомневались в решительности действий!.. Это мы бездействуем, а Черный Король тем временем уничтожает нас поодиночке… Унвел!
— Да, мой князь, — отозвался телохранитель.
— Нагони Ринн Туарха и скажи, что я отправляюсь в Ютвит, пусть он отправит людей предупредить других князей.
— Я сделаю это.
Унвел переглянулся с Эронгом, Эронг едва заметно кивнул ему, и Унвел вышел.
Тела павших воинов перенесли из замка на берег реки, на высокий мыс, откуда открывался вид на русло Вигрила и дальний Лес. Насыпали над ними курган свежей земли и сверху положили остывшие, запекшиеся кровью хессов мечи.
— Это были мои лучшие воины, — сказал Вик Редмир. — Оярлик был мне братом. Клянусь, я отомщу за каждого из них. А за Инмора — вдвойне.
Защитники Эйрима за жизнь не торговались, но продали ее дорого и унесли с собой много, очень много Охотников. Тела Охотников сожгли, а пепел развеяли по ветру.
— Теперь — в Ютвит.
День сменялся ночью, леса — лугами, села — городами. Лигрия стелилась под копыта лошадей, и никто не делал даже попытки напасть на опального князя.
— Нечасто мне оказывали такую честь, — угрюмо усмехнулся Вик Редмир, когда они остановились в маленьком селении, чтобы напоить лошадей.
Это были первые слова, произнесенные им за два долгих дня.
Настороженно сгрудившись в стороне, люди молча глядели, как они достают воду из колодца, но подойти не решались. Воины поочередно напились из деревянного ведра и сели в седла.
— Да какие слова, какая сила заставит их вспомнить былое величие и взяться за оружие? — Вик Редмир смотрел в лица аврисков и видел в них только страх. — И есть ли такая сила?
— Есть, — ответил Здарек. — Огонь.
За деревней они повстречались с отрядом Охотников. Их было тринадцать человек, хорошо вооруженных и хорошо одетых, — занимаясь грабежом и убийствами, они неплохо наживались на этом.
Несколько мгновений авриски и Охотники смотрели друг на друга, потом мечи со свистом покинули ножны. Никогда заклятые враги не расходились с миром, и, казалось, на этот раз бой тоже неизбежен. Но предводитель Охотников, поколебавшись несколько мгновений, резко вскинул руку, и клинки опустились.
— Я за несколько шагов слышу, как они скрипят зубами, — прикрывая князя сбоку, сказал Эронг.
Красные платки неохотно расступились, освобождая дорогу. Вик тронул поводья.
— Твоя женщина заплатит за тебя, — камнем бросил кто-то ему в спину.
Еще не затих смех, как Вик, резко развернувшись, выхватил меч, и двое Охотников мертвыми упали под копыта его коня. Смех мгновенно прекратился, Охотники схватились за оружие. Вик в упор посмотрел на их вожака:
— Ну же, давай, напади на меня, подручный мясника, я буду рад выпустить твои кишки!
Но тот, помедлив мгновение, повернул коня и злобными окриками велел Охотникам следовать за собой. Изрыгая угрозы и проклятья, они были вынуждены подчиниться, и вскоре сумерки поглотили их.
Вик Редмир поднял лицо к темнеющему небу и глубоко вздохнул.
— Человеческое терпение имеет границы, и мое тоже, — сказал он. — И мое тоже.
В полдень следующего дня они достигли Ютвита — главного города Лигрии.
— Ты хочешь встретиться с Черным Королем лицом к лицу? — спросил Вика Здарек.
— Настало время играть в открытую. Не думаю, что Холмар в Ютвите, а даже если и здесь — вряд ли покажется. Но с Барушем я встречусь.
— Ты примешь его условия?
— Если они будут касаться меня одного — да.
По его лицу Здарек понял, что он способен на все.
— Постарайся не убить Баруша, — предупредил Здарек. — Не делай глупостей! Я буду ждать вас на южной дороге.
И знаком показал Эронгу, чтобы тот внимательно следил за своим князем. Эронг кивнул. Всадники разъехались в разные стороны.
Вик Редмир знал, где искать Баруша. Ему ли не знать! Дворец нынешнего князя Лигрии был приземистый и толстостенный, как крепость. Чтобы возвести его, Баруш приказал разрушить древний замок, в котором всегда царили любовь и величие князей Лигрии. Он разрушил его, Вика, дом и на том месте выстроил дворец, похожий на гробницу. Снося замок, Баруш стремился уничтожить саму память о Редмирах. Он окружил себя наемниками — степняками и Охотниками — жаловал им высокие должности, и по дворцу сновали дикари в раззолоченных одеждах.
Никого из них не замечая, Вик стремительно шагал через многочисленные покои, блистающие вычурной роскошью награбленного добра, а в спину ему неслись проклятья и ругань, они нарастали, заполняя собой все комнаты и залы, и волной разбились о двери тронного зала. Оттолкнув оторопевшую стражу, Вик вошел. Стражники вбежали следом и остановились на расстоянии, топчась в нерешительности.
Огромный зал по замыслу создателя должен был внушать благоговейный страх. В центре возвышался убранный драгоценными камнями княжеский трон, он сверкал в лучах солнца, падающих из узких окон. Человек, стоящий перед таким троном, должен был чувствовать себя ничтожным. Но только не Вик Редмир.
Он спокойно подошел к подножию и в который раз подивился, каким жалким по сравнению с дворцом выглядит его хозяин. Новоявленный князь, толстый и обрюзгший, увидел свое отражение в глазах Вика и побагровел от злости.
— Зачем ты явился сюда? — грозно нахмурившись, спросил он.
— Где Карин? — прямо спросил Вик.
Князь-мясник усмехнулся и ничего не ответил. Он не обязан был отвечать.
— Возьми меня вместо нее, ведь тебе нужен я!
— Ты мне не нужен, — подавшись вперед и сверля глазами своего врага, прошипел Баруш. — Убить тебя — слишком просто, но я обрекаю тебя жить! Живи, когда я вырвал твое сердце!
Вик Редмир подошел к трону, поставил ногу на возвышение и склонился над Барушем. Владетельный князь Лигрии съежился — он прочел в его глазах приговор и испугался. Стража не посмела приблизиться.
— Тебе никогда не стать таким, как я, — произнес насмешливо Вик. Холодная ярость слепила его и мешала дышать, но он продолжал бросать врагу слова, как бросают кости собаке: — Взгляни на меня, Баруш. Я — воин, а ты родился мясником, мясником и умрешь, сколько бы золота на себя ни нацепил и сколько бы дворцов ни воздвиг!
Пальцами, унизанными перстнями, Баруш вцепился в подлокотники. Гримаса ненависти исказила его лицо до неузнаваемости.
