Алексей Кривошеин - Фабрика волшебства (СИ)
Затем Кодратий повернулся к Ивору.
— А тебе за чудовищные обвинения против руководства фабрики я накладываю еще одно взыскание.
Юноша побледнел.
— Итого, у Алины взыскание первое, а вот у Ивора… — Кондратий не позволил улыбке закрепиться на лице. Лишь углубились морщинки в уголках глаз. — У Ивора — это четвертый выговор. Четвертый и последний!
Ивор ухватился за звезду. Ладонью почувствовал, как на последнем чистом луче появляется безобразная нашлепка.
Девушка задохнулась от возмущения.
— Вы самый беспринципный и жестокий тип, который… — начала она яростно.
Ивор хотел ее остановить. Незачем портить свою жизнь из-за никчемной серой звезды! Но не успел. На сцене появился ещё один персонаж.
— Алина! — раздался резкий голос. Девушка замолчала и испуганно обернулась.
— Отец!?
Из темноты выступил высокий седеющий человек в домагическом костюме. Он глядел на девушку с отеческой печалью, настолько картинной, что Ивора передернуло.
— Откуда ты здесь? У тебя нет звезды! — пролепетала девушка.
— Я здесь по особому приглашению Кондратия. И я чувствую, что не зря приехал.
— Да. Ты не зря приехал! — воскликнула Алина. — Я хочу тебе сказать, что люблю этого челове…
— Нет! — вскричал Прохор. — Даже слышать этого не хочу! Я немедленно забираю тебя отсюда! Тебя околдовали! Вскружили голову! Бедная моя девочка! Влюбиться в серую звезду, уму непостижимо!
Он повернулся к Кондратию.
— Ее мать тоже была слабой. Пристрастилась к Иллюзорным далям. Я думал дочь пойдет не в нее. Выходит, я ошибался!
— Может быть, это даже к лучшему, — отозвался Кондратий задумчиво.
— Эй! Как вы смеете так говорить об Алине! Она умнее вас всех вместе взятых! — закричал Ивор и кинулся вперед.
Бабах! Яркая вспышка ослепила, юношу откинуло назад.
— Тебя никто не спрашивает, — сказал Кондратий. — Продолжайте, Прохор. Он больше вас не побеспокоит!
Ивор хотел возмущаться дальше, но ни звука не вылетело из горла. Вокруг него появились такие же точно полупрозрачные преграды, какие ставил Морок. Зря кичился шпион своими умениями. Четырехлучевые маги владеют искусством Неприкосновенности не хуже его.
«Только вот мне от этого не легче!» — подумал Ивор с горечью.
— Я уже все сказал! — заявил Прохор. — Пользуясь отцовской волей, я забираю Алину с фабрики. Думаю домашняя обстановка пойдет ей на пользу.
Он ухватил девушку за руку и попытался отвести от Ивора. Алина вырвала руку.
— Я никуда не пойду!
— Пойдешь, — сказал он. — Не забывай, что без родительского согласия тебе нельзя работать здесь. Если ты сейчас же не отправишься со мной в столицу, я отзову это согласие!
Алина так посмотрела на отца, будто тот ее ударил. Ивор видел боль в ее глазах, он пропускал эту боль через себя и мучился тем, что доставляет своей любимой такие муки.
— Иди! — воскликнул Ивор. — Я пропал! Пускай хоть у тебя все будет хорошо!
Он понял, что снова может говорить. Глянул на Кондратия, тот улыбнулся и кивнул.
Девушка опустила голову. На миг юноше показалось, что она гневно откажется. Скажет, что навсегда останется с любимым или какую-нибудь другую романтичную чепуху из древних легенд.
Одновременно Ивор понимал, что это глупо. Если отец лишит ее своего согласия, девушку отправят с фабрики, и они больше никогда не увидятся.
Алина поглядела на Ивора.
— Прости! — прошептали ее губы. Девушка отвернулась и зашагала к отцу. Золотистые кудряшки потускнели, плечи поникли. Побитая собачка возвращается к строгому хозяину.
— Я думаю, какое-то время мы побудем дома, — сказал Прохор Кондратию. — Все произошедшее — это травма для девочки, поэтому я бы попросил вас пойти нам навстречу и прислать вашего сына Клемента. За неспешной беседой она придет в себя и позабудет все глупости.
Кондратий небрежно кивнул. Ивор с такой злобой кинулся на полупрозрачную преграду, что даже невозмутимый начальник отдела кадров на миг утратил спокойствие. Впрочем, только на миг. Ведь пробить стену Неприкосновенности не сумел бы даже директор фабрики.
Поэтому Ивор глядел, как уводят его любовь и ничего не мог поделать.
— Хм, теперь мы видим, что он опасен, — сказал Кондратий. — Изымите у него волшебные предметы.
Ивор застыл на месте. Думал, что хуже уже некуда, но изобретательный ум Кондратия не знает пределов. Из-за спины начальника отдела кадров появились два стража в камуфляжной форме.
— Ивор, сын Крома. Ты обвиняешься в превышении должностных полномочий и неподчинении администрации фабрики. Дело твое будет решено на товарищеском суде в присутствии руководителей отделов. До суда все твои магические предметы будут изъяты.
Стражи синхронно подняли руки, прозрачные стены исчезли, но Ивор ничего не успел сделать. Он ощутил, как с пальца соскакивает перстень. Циркуляция субстанции волшебства прекратилась, юноша ощутил себя разбитым и больным. Следом из потайного кармана полезла волшебная карта.
— Нет!
Ивор попытался поймать ее налету, да куда там. Лист бумаги шустро проскользнул сквозь пальцы. Следом нырнул перстень с треснутой сферой.
— Так-так-так-так, — проговорил Кондратий, принимая из рук стража карту. Ивор стоял перед ними и тяжело дышал, словно загнанный зверь.
— Карта Сказителей? — проговорил начальник отдела кадров. — Откуда она у тебя…
Он хлопнул себя ладонью по лбу.
— Точно! А я думал, откуда мне известно твое имя. Пропавшая женщина девять лет назад. Ты сын Кларисы…
Улыбка изуродовала его лицо. Монокль обратился к Ивору, Кондратий изучал его, как мелкую букашку.
— Что вы знаете о моей матери?! Скажите мне! — воскликнул Ивор.
— Парень, к сожалению, эта информация засекречена. Если бы ты поступил в мой отдел, или скажем в аналитический, через год-другой ты бы сумел получить необходимый доступ. Затем тебя, как заинтересованное лицо, привлекли бы к расследованию.
Ивор с надеждой поднял глаза.
— Но, увы. У тебя четыре выговора. Тебя ждет участь серой звезды. А серым звездам не положено владеть тайнами фабрики. Поэтому, ты никогда не узнаешь, где Клариса! И в этом лишь твоя вина!
Юноша задрожал, на него страшно был смотреть. Один из стражей подошел к Кондратию и положил руку на плече.
— Хватит мучить парня. Он совершил поступок и ответит за него.
— Все! Я уже закончил. Забирайте его! — легко согласился Кондратий. — А мне пора обговорить с Прохором условия сделки. В конце концов, не каждый день продают собственную дочь…
Спокойный и собранный он удалился по улице. Стражи с сочувствием глядели на Ивора, но тот больше не реагировал на внешние раздражители. У него разом отняли все, что он любил. Это было настолько больно, что разум отказался понимать происходящее. Сознание вспыхнуло и отключилось. Ивор замер, опустив руки и медленно раскачиваясь из стороны в сторону.
