Майк Эшли - Реально смешное фэнтези
— Леди Берта, — начал он, — я пришел к тебе с великолепным предложением!
— Краппентрапп, — фыркнула девушка, — не будь ослом. Раз и навсегда сказано: я за тебя НЕ ПОЙДУ!
— Я имел в виду не себя; я говорю от имени своего друга.
— О, я уверена, любой ваш друг… — вежливо начала Берта.
— Большое спасибо.
— …получит тот же отказ, что и вы. Он наверняка противен.
— Он прекрасен!
— Порочен.
— Он добродетелен!
— Он низкого происхождения и роста.
— Он принц небывалого телосложения!
— Он несказанно беден.
— Он сказочно богат!
— Действительно? — удивилась Берта. — Твоя история заинтересовала меня. — (Она явно была знакома с немецкими мелодрамами.) — Продолжай.
— Этот принц, — послушно продолжил Краппентрапп, — слышал о тебе, видел тебя и вследствие этого влюбился в тебя.
— Ну-ну, дальше. — Берта хихикнула и подтолкнула его своим невероятно красивой формы локтем.
— Так вот. Он предлагает тебе всю Африку, Хрустальный дворец, несколько солнечных систем, Рейн и Рошервилль. Это такое место, — мечтательно добавил граф, — созданное специально для того, чтобы проводить там долгие счастливые дни.
— Ты серьезно или это очередная чушь? — Берта многозначительно обнажила правую руку до плеча.
— Клянусь честью, я серьезен. Он будет здесь послезавтра, в это же время, и сделает тебе предложение, если ты согласишься принять его у себя. Он увезет тебя с собой в собственную провинцию и там женится на тебе.
— Уехать с мужчиной, одной, до свадьбы? И думать не желаю о таких вещах! — заявила Берта, бывшая образцом пристойности.
— Да! — признал граф. — Действительно, это несколько щекотливая ситуация… Ха! Мысль! Вы сперва поженитесь, а потом отправитесь, а поскольку у него всего два дня, свадьбу нельзя откладывать ни на минуту.
Видите ли, если бы он предложил это сразу, она бы непременно отказалась — из принципа. А теперь девушка мгновенно ухватилась за добрый совет и в знак примирения опустила рукав.
— За два дня я соберу приданое. Мы поженимся в тот же день, когда он прибудет, если окажется, что он полностью соответствует твоему описанию. Но если нет…
И она снова многозначительно закатала рукав, оголив руку…
Той ночью барон фон Клауффенбах и граф фон Краппентрапп весело прокутили два талера, которые граф раздобыл у гнома. Барона необычайно радовала перспектива приобрести царственного зятя; и чернильный ливень, потоком льющийся с бастионов замка, был обилен как никогда.
Через день в то же время гном снова предстал перед графом Краппентраппом.
— Как дела? — поинтересовался граф.
— Спасибо, — ответил гном, — все чудесно. Жутковато жениться.
— Что за глупости! Не унывай, будь мужчиной!
— Ох, тебе хорошо говорить, но… леди готова? — резко сменил он тему.
— Надо полагать. Она сидит в банкетном зале в полном свадебном облачении, страстно жаждая твоего появления.
— Ох! Как я выгляжу? Видно, что нервничаю?
— Честно говоря, да.
— Боюсь, что так. Все подготовлено?
— Масштабы приготовлений немыслимы, — сообщил граф. — Половинки сдобных булочек с изюмом и дольки апельсинов разбросаны по замку в неимоверных количествах, а имбирного пива и смородинового вина столько, что по ним могла бы плыть лодка Роба Роя.[36] Гретхен с риском для жизни, своей и остальных, нарезает ветчину для сандвичей, а барон собственноручно снял объявление «Меблированные комнаты», которое, пожалуй, несколько веков провисело на никогда не мывшихся окнах банкетного зала.
— Понятно, — кивнул гном, — значит, атмосфера создана.
— Вроде того. Вот увидишь, все вместе сложится в совершеннейшую картину.
— Хорошо, — сказал гном, — тогда, думаю, мне надо переодеться.
И это были справедливые слова, ибо он еще не принял человеческую форму.
Итак, гном надел на средний палец правой руки перстень с большим карбункулом, и тотчас же комната наполнилась клубами дыма. А когда он растаял, пораженный граф увидел на том месте, где только что стоял гном, прекрасного статного юношу.
— И никакого мошенничества, — произнес принц.
— Браво! Действительно здорово! Очень изящно! — Граф даже зааплодировал.
— Умная штучка, а?
— Не то слово. Очень изобретательно. И оригинально. А теперь — как тебя зовут?
— У меня странное имя. Принц Фу.
— Принц фу? Фу! Фу? Ты шутишь.
— Слушай, я дам тебе один совет: никогда не каламбурь с именами; можешь быть уверен, какой бы остроумной ни была твоя, шутка, наверняка твоему приятелю уже бросали ее в лицо не раз и не два. А эту твою остроту изобретает каждый дурак, когда впервые слышит, как меня зовут.
— Прошу прощения — шутка была слабовата. Итак, если ты сейчас отправишься со мной к барону, вы сможете провести предварительные переговоры.
И они пошли к барону, которого его будущий зять очаровал с первой минуты. Принц Фу отдавал Берте всю Африку, Хрустальный дворец, несколько солнечных систем, Рейн и Рошервилль, а лично барону презентовал Сибирь и Везувий; затем все спустились в банкетный зал, где их прибытия дожидались Берта и священник.
— Разрешите, — заговорил барон. — Берта, дорогая, позволь тебе представить принца Фу — очень великодушного, — (шепотом), — молодого человека. Принц Фу, это моя дочь Берта. Простите старика отца, если он на секундочку расклеится.
И барон зарыдал от избытка чувств, а вместе с ним и принц Фу, и граф Краппентрапп, и священник, и Гретхен, закончившая приготовление сандвичей. Церемония прошла при горячем воодушевлении и бурном рвении обеих сторон, а в заключение вся компания насладилась изысканно сервированной легкой закуской. Принц провозгласил, что барон самый славный парень из всех, кого он только встречал, а барон заверил принца, что не находит слов для описания радости, которую он чувствует при мысли о союзе своей дочери с дражайшей Его Светлостью.
Новобрачный и его молодая супруга выехали в карете к землям принца, расположенным всего в пятидесяти милях от Таклешлоссштейна, и той ночью барон и граф надрались сильнее, чем обычно. Они спустились к местному серебряных дел мастеру, скупили все имевшиеся в наличии чернильницы, и душ письменных приборов с крепостных стен, в ту ночь окроплявший головы крестьян, не имел себе равных за все хроники попоек.
Берта и принц Фу провели счастливый медовый месяц. У Берты была одна, и только одна причина жаловаться на принца Фу, да и та незначительная: делая все возможное, она была не в состоянии заставить его умываться чаще чем раз в неделю. Чистоплотная немецкая девушка, сама она привыкла мыться три, а то и четыре раза в неделю; поэтому данная особенность мужа сердила ее больше, чем могла бы раздражать прочих юных девиц Таклешлоссштейна. Так что она разработала хитроумный план и каждую ночь протирала лицо супруга влажным полотенцем; а когда он выходил прогуляться, прятала его зонтик, чтобы, если пойдет дождь, свежие струи обеспечили принцу необходимое гигиеническое омовение.
