Майк Эшли - Реально смешное фэнтези
Вскоре после того, как граф фон Краппентрапп поселился у барона фон Клауффенбаха, этот граф сделал предложение дочери барона, и ровно через четверть минуты после того, как он сделал ей предложение, был категорически отвергнут самым недвусмысленным образом. После этого граф побрел в свои покои, бормоча и бубня что-то себе под нос, что показалось встретившейся ему случайно Гретхен — горничной и кухарке, которая отвечала за все хозяйство в замке, — признаком величайшего смятения. Добросердечная женщина предложила графу бутылочку дешевых духов и пузырек с каплями перечной мяты, но он так подскочил, когда она притянула ему эти скромные освежающие средства, и так отпрянул, что служанка отправилась к барону и тут же предупредила его о своем уходе — как и положено, за месяц.
С того дня у графа все пошло наперекосяк. Ставни не открывались, дверь не запиралась, стулья ломались, когда он садился на них, и прежде чем его досада утихала хотя бы наполовину, он уже выплескивал все ругательства, какие знал.
Да, к чему граф относился добросовестно, так это к брани. Для него было вопросом чести не использовать одно и то же выражение дважды в день. Поэтому однажды, когда его запас сквернословии: иссяк, а в этот момент — момент истощения — из каминной трубы в комнату повалил дым, граф просто сел и тихонько заплакал.
Но тут же вскочил, ибо в необыкновенно большом клубе дыма вдруг увидел какую-то странную фигуру, которую он не встречал прежде. Росту в этой фигуре было фута два, голова размером со все тело, а ноги — сросшиеся. Выглядел незнакомец как-то старомодно, но, за исключением длинного напряженного хвоста с заостренным кончиком, в нем не было абсолютно ничего сверхъестественного. Волосы данного индивидуума, напоминающие хохолок или петушиный гребень, были собраны в чудную, загнутую вверх косичку, перевязанную голубой лентой. Незнакомец обладал пышными, расширяющимися книзу бакенбардами, шея у него вовсе отсутствовала, а все тело и спаянные ноги покрывала роговая инкрустация, невольно наводящая на мысль о черных майских жуках. Гребешок незнакомца украшала треуголка, опережающая изобретение сего головного убора лет эдак на триста.
— Прошу прощения, — произнесло явление, — не могу ли я говорить с тобой?
— Очевидно, можешь, раз говоришь, — ответил граф, к которому уже вернулась уверенность в себе.
— Нет, это я знаю, я имел в виду, можешь ли ты уделить мне минут десять?
— Это во многом зависит от того, что ты скажешь. Кстати, кто ты? — полюбопытствовал граф.
— Я в некотором роде гном.
— Гном?
— Ну, вроде гнома; не стану вдаваться в подробности, поскольку они тебе, наверное, не интересны.
Явление помедлило, видимо надеясь, что граф примется уверять его, что любые подробности личной жизни гномов ему безмерно интересны, но человек лишь сказал:
— Ни капельки.
Триумф порока.
— Ты беден, — заявил гном.
— Очень, — ответил граф.
— Ха! У людей так случается. А я богат!
— Неужто? — Граф неожиданно почувствовал интерес к теме.
— Да, и мог бы сделать богатым и тебя, только ты должен помочь мне разобраться с женой.
— Что? Отплатить добром за зло? Никогда!
Граф, конечно, так не считал, но подумал, что сказать это стоит.
— He совсем, — пояснил гном. — Я не дам тебе золота, пока ты не найдешь мне жену; вот за какое зло я заплачу тебе добром.
— А-а-а, — задумчиво протянул граф, — я не рассматривал проблему в таком свете. Что ж, теперь мне все ясно. Но почему бы тебе самому не найти себе жену?
— Ну, — смутился гном, — я не совсем… ну, как это… ну, ты понимаешь… я… мне не подыскать слова!
— Ты слишком безобразен? — предположил граф.
— Ну-у-у, — сказал гном (несколько захваченный врасплох), — что-то вроде того. Ты, понимаешь.
— Да, знаю, — согласился граф, — но чем я могу тебе помочь? Не в моих силах сделать тебя красавцем.
— Нет; но я обладаю возможностью трижды за все мое гномье существование превращаться в прекрасного юношу.
— Да ну?!. — лукаво заметил граф.
— Точно. Так вот, я уже делал это дважды, но безуспешно — в смысле женитьбы. У меня остался последний шанс.
— Но все-таки, как я могу тебе помочь? Ты сказал, что способен превратиться в прекрасного юношу, так почему бы тебе самому не заняться этим делом? Я, со своей стороны, в некоторой степени… э…
— Омерзителен? — вставил гном, решивший слегка отомстить.
— Короче, выкладывай все как есть, — буркнул граф.
— Что ж, — отозвался гном, — этот несчастный факт связан с моим человеческим существованием.
— Ладно, давай не церемонься.
— Ну, дело, значит, такое. Я был привлекательным молодым человеком шести футов ростом, но изо дня в день, во время мытья, незаметно уменьшался, пока не съежился вот до такого… такого…
— Презренного недоноска?
— Э-э-э… да, спасибо… ты заметил. Ну вот, я пытался дважды, и каждый раз находил прелестную девушку, готовую выйти за меня замуж; но за месяц, отделяющий помолвку от свадьбы, я сокращался так ощутимо (каждый, знаешь ли, обязан во время ухаживания умывать хотя бы лицо), что мои невесты-избранницы пугались и сбегали. А теперь я увидел леди Берту и намерен жениться на ней.
— Ты? Ха-ха-ха! Прости, но… ха-ха-ха!
— Да, я. А ты позаботишься о том, чтобы между моим предложением и нашей свадьбой прошло как можно меньше времени.
— Конечно. И ты хочешь, чтобы я подготовил ее к встрече с тобой и к свадьбе без всякого промедления.
— Точно! И если ты согласишься, я дам тебе несколько золотых приисков и столько алмазов, сколько сможешь унести.
— Правда? Мой дорогой сэр, не говорите больше ничего! Как поется в одной популярной нынче комической песенке: «„Месть! Месть! Месть!“ — вскричал Тимофеус». Но как ты добьешься необходимого превращения?
— Вот кольцо, которое дает мне возможность еще раз обрести человеческий вид. Стоит мне надеть его на средний палец, и превращение свершится.
— Ясно… но не мог бы ты сделать мне одолжение и выплатить пару талеров авансом?
— Хм, — процедил гном, — это не входит в условия контракта, но ладно: вот тебе два.
— Угу, — сказал граф, проверив монеты на зуб. — Я проверну это дельце. Приходи послезавтра.
— В это же время?
— В это же время.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
И гном исчез в дымоходе.
Граф фон Краппентрапп, не теряя времени, поспешил к своей возлюбленной Берте, чтобы поскорее сообщить ей о том, какой прекрасный жребий ей уготован.
— Леди Берта, — начал он, — я пришел к тебе с великолепным предложением!
