Кристоф Хардебуш - Ритуал тьмы
— Слава Богу, — вырвалось у человечка. Он оглянулся. — Я уже думал, что заблудился. К тому же всю дорогу мне казалось, что за мной следят.
Все уставились в темноту, но в парке было тихо и спокойно.
— Вы принесли? — спросил Никколо.
Он надеялся поскорее завершить эту сделку, но у пришедшего, кроме лампы, с собой ничего не было.
— Нет, Боже сохрани, конечно, нет. Вы понимаете, насколько трудно получить нужные вам материалы?
— Да уж, представляем, — вмешалась Эсмеральда.
Человечек смерил ее мрачным взглядом — очевидно, он не считал нужным отчитываться перед женщиной, поэтому Никколо опять взял слово.
— Нет, нам ничего не известно о возникших у вас трудностях, — он умоляюще покосился на Эсмеральду.
Девушка, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась.
— Эти архивы засекречены. Что в данном конкретном случае означает, что секретнее уже некуда. Они хранятся в специальном месте, скрытые от посторонних глаз. Лишь немногие имеют доступ в эти помещения.
— Но у вас ведь наверняка был какой-то план, раз уж вы пообещали нам переписать соответствующие документы? В конце концов, речь идет о довольно значительной сумме…
— Эти документы стоят всех скудо, которые вы заплатите, — поспешил заверить их человечек.
Никколо хотелось поверить ему, но сейчас он лучше понимал отвращение Эсмеральды к церковникам. «И это ватиканский архивариус! Какой позор!»
— Но?
— Но добыть их сразу я не смогу. Нужно перепроверить заданные вами темы и выбрать подходящие тексты. Задержка вызвана тем, что я не могу себе позволить слишком часто платить за проникновение в секретный архив, — улыбнувшись, он смерил Никколо оценивающим взглядом.
Теперь архивариус показался Никколо совершенно омерзительным типом.
— Вам нужно больше денег?
— Это ускорило бы процесс.
Никколо услышал, что Эсмеральда набрала в грудь воздух, но успел вмешаться первым.
— Хорошо, — заявил юноша, будто эта шитая белыми нитками попытка сбить с них побольше денег вовсе не привела его в бешенство. Он слишком долго ждал и слишком многое предпринял, чтобы сейчас не добиться успеха из-за чьей-то жадности. — Но мне нужно обещанное в полном объеме, и быстро.
Архивариус кивнул.
Наклонившись вперед, Вивиани холодно улыбнулся.
— И никаких сюрпризов, пожалуйста. Я хорошо вам плачу, и мне нужна отличная работа. Чтобы больше никаких внезапно возникающих трудностей и непредвиденных обстоятельств.
Человечек сглотнул, и Никколо убедился в том, что его правильно поняли.
— Да, конечно, можете на меня положиться. Архивы прекрасно структурированы и хорошо содержатся. Никаких сложностей не возникнет.
— Хорошо.
— Не могли бы вы… — Архивариус протянул Никколо руку.
Сунув пальцы в карман плаща, юноша достал кожаную папку с пачкой векселей разных банков, которые легко было обменять на деньги. Но когда человечек попытался схватить папку, Никколо отдернул руку.
— Все остальное вы получите потом, когда передадите мне документы, ясно?
Архивариус кивнул, и Никколо передал ему векселя.
— Предатель! — внезапно раздалось из темноты.
В то же мгновение прозвучал выстрел, и вспышка на долю секунды осветила стрелявшего. Никколо прищурился — яркий свет ослепил его. Он услышал ругань Эсмеральды и тяжелый удар о землю, потом какое-то шуршание.
Придя в себя, Никколо увидел у своих ног архивариуса, по-прежнему сжимавшего в сведенной судорогой руке папку с векселями. Его руки и ноги подергивались, изо рта лилась кровь, жизнь в глазах угасала.
Эсмеральда тоже не могла отвести взгляда от умирающего, Никколо первым сбросил оцепенение.
— Бежим! — Схватив девушку за руку, он потащил ее прочь, от этого ужасного зрелища.
Они бежали в темноте. Хотя деревья в парке росли негусто, да и кустов было мало, Никколо и Эсмеральда все время спотыкались о корни и ударялись о ветки.
— Может быть, он только один, — запыхавшись, выдохнула девушка.
Но тут крики раздались со всех сторон.
«Будто загоняют зверя на охоте», — подумал Никколо.
Сердце бешено билось в груди. Они бежали, прорывались вперед в полной темноте. Никто пока не стрелял, но Никколо в любой момент ожидал услышать выстрелы, и вся спина чесалась, будто предчувствуя удар. Два возгласа донеслось слева, кто-то ответил справа. «Они гонят нас глубже в парк», — понял юноша.
Эсмеральда не прекращала ругаться, и Никколо поразился ее способности извергать такое количество разнообразнейших непристойностей при столь быстром беге — сам он едва мог дышать.
— Нужно сменить направление, — он наконец смог остановить поток ее ругани.
Девушка кивнула, но это было проще сказать, чем сделать. Между деревьев мелькали огни, от света ламп на землю ложились длинные тени, да и сам парк казался западней — мрачные стволы деревьев напоминали захлопнувшуюся решетку. «И почему тут не патрулируют карабинеры?» — возмущенно подумал Никколо, проклиная про себя всю итальянскую позицию, которой никогда не было там, где она необходима.
— Почему они не стреляют? — удивилась Эсмеральда.
— Берегут амуницию для того момента, когда мы действительно окажемся в западне.
— Но мы и так в западне!
Никколо не стал объяснять ей, что те, кто подослал к ним убийц, так делали и раньше, и тогда потеряли всех своих людей в кровавой бойне. Видимо, на этот раз они решили действовать наверняка. «Неужели им известно о моем… моем проклятье? Это невозможно. В Париже меня явно атаковали вовсе не люди церкви. Что же здесь происходит?»
Они все время спотыкались, а один раз Никколо даже упал, провалившись в кроличью нору. Но юноша тут же вскочил, не обращая внимания на глухую боль в ноге. Никколо и Эсмеральда неслись через парк, а резкие смены света и тени придавали происходящему оттенок чего-то ненастоящего.
Никколо мысленно пытался найти выход из ситуации, но куда бы он ни посмотрел, повсюду были стрелки.
— Мы должны прорвать их окружение, — он начал сворачивать в сторону.
Эсмеральда последовала за ним. «Сейчас как раз подходящее время, чтобы превратиться в волка. Сейчас я должен… превратиться». Никколо попытался найти в себе зверя, как это описывал Китс. Найти ту животную дикость, овладевшую им тогда, в Париже, и сейчас скрытую где-то глубоко в его душе, погребенную под слоем мыслей. Но он находил в себе лишь страх и возбуждение, воспоминания о Женевском озере и о крови. Как юноша ни прислушивался, отклика не было.
Они побежали на свет ламп, в отблесках которых виднелись силуэты двух людей. Один поднял пистоль с длинным дулом, и Никколо отступил за дерево. В парке прогремел выстрел, во все стороны полетели щепки.
