Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
Неожиданно она поймала себя на том, что по-прежнему прижимает руки к желудку, где словно застрял ледяной ком. А ведь прошло много лет с тех пор, как она в последний раз испытывала страх где бы то ни было, кроме Бездны Рока, когда с трепетом предстала перед Великим Повелителем. Холодный ком таял по мере того, как она шагала к двери. Впоследствии надо будет проанализировать это ощущение. Конечно, Шайдар Харан отличается от всех виденных ею Мурддраалов, но он все же не более чем Мурддраал.
Второй ее пациент, как и Кабриана, тоже висел в воздухе. То был крепкий мужчина с квадратной челюстью, одетый в зеленый кафтан и такого же цвета штаны – подходящий наряд, чтобы прятаться в лесу. Световые колбы в этом помещении едва мерцали, казалось, они могут потухнуть в любой момент. Впрочем, то, что они еще горели, само по себе было чудом. К тому же особой надобности в ярком освещении не было, ибо для ее целей Страж Кабрианы никакого значения не имел. То, что требовалось, для какой бы цели это ни предназначалось, находилось в голове Айз Седай, и Мурддраалам было приказано ловить именно Айз Седай, но, по всей видимости, Айз Седай и Стражи казались им неразделимыми. Впрочем, в известном смысле так оно и было. До сих пор ей еще не представлялось возможности сломить одного из этих воителей, о которых ходило столько толков.
Его темные глаза буравили ее голову, пока она снимала и уничтожала его одежду и сапоги, как и наряд Кабрианы. Его могучее волосатое тело, бугрящееся твердыми мышцами, было покрыто шрамами. Он ни разу не вздрогнул. И не проронил ни звука. В отличие от Айз Седай, он не пытался бросить ей вызов, но спокойно и просто давал понять, что не сдастся. Расколоть этого малого, наверное, потруднее, чем его хозяйку. При обычных обстоятельствах работать с ним было бы куда интереснее.
Семираг помедлила, присматриваясь к этому человеку. Было в его облике что-то… Напряженный рот и такие глаза, словно он уже боролся с болью. Ну, конечно, осенило Семираг. Так оно и было. Сработала эта странная связь между Айз Седай и Стражем. Как все-таки странно, что эти невежественные самоучки сумели создать нечто до сих пор не понятое никем из Избранных. Из того немногого, что Семираг знала об этой связи, следовало, что Страж, по всей видимости, испытывал те же ощущения, что и ее первая пациентка. Или приблизительно те же. В другое время это открывало бы интересные возможности для исследований, сейчас же означало лишь одно: он уже знал, с чем ему предстоит столкнуться.
– Твоя хозяйка не слишком хорошо о тебе заботилась, – промолвила Семираг. – Не будь она всего-навсего дикаркой, тебе не было бы нужды ходить со всеми этими шрамами.
Выражение его лица едва уловимо изменилось, словно он презрительно бросил: «Ну-ну».
На сей раз она сплела сеть вокруг центров удовольствия и начала воздействовать на них, мало-помалу наращивая интенсивность. Мужчина был умен. Он нахмурился, покачал головой и вперил в нее взгляд темных, холодных как лед глаз. Он понимал, что не должен испытывать все возрастающее наслаждение, и, хотя не видел свитую Семираг сеть, сообразил: все, что он чувствует, ее рук дело. А сообразив, решил бороться. Семираг едва сдержала улыбку. Несомненно, этот человек думал, будто противостоять удовольствию легче, чем боли. Между тем ей случалось ломать людей, возбуждая только центры удовольствия, хотя сама она от этого радости получала мало. Да и результат оказывался плачевным: как правило, пациенты готовы были на все, лишь бы вновь испытать ни с чем не сравнимое наслаждение, но ни о чем другом не могли и думать, и разум их распадался буквально на глазах. Отчасти именно по этой причине Семираг не испробовала этот метод на первой пациентке: от той требовались связные, вразумительные ответы. Ну, а это малый скоро усвоит разницу.
Разница. Семираг задумалась и поднесла палец к губам. Хотелось бы знать, чем именно, кроме роста, Шайдар Харан отличается от прочих Мурддраалов. Она не любила сталкиваться со странными фактами, а Мурддраал, поставленный, пусть даже временно, над Избранными, – это уже более чем странно. Ал’Тор ослеплен, все его внимание сосредоточено на Саммаэле, а Саммаэлю Грендаль позволяет знать ровно столько, чтобы он не испортил все своей непомерной гордыней. При этом, само собой, Грендаль и Саммаэль что-то замышляют, вместе или порознь. Саммаэль подобен софару с деформированными рулями, потерявшему управление, да и поступки Грендаль предугадать не легче. Они так и не усвоили, что единственный источник власти – Великий Повелитель, и он вручает ее кому заблагорассудится, руководствуясь своими резонами. Или… – она никогда не обмолвилась бы вслух – просто-напросто своей прихоти.
Немало беспокойства внушали ей и те Избранные, что исчезли неведомо куда. Демандред утверждал что они погибли, Семираг и Месана не разделяли его уверенности. Куда все-таки они подевались, и в первую очередь Ланфир? Семираг верила, что, если в мире существует хоть какая-то справедливость, судьба рано или поздно отдаст Ланфир в ее руки. Эта женщина всегда появлялась там, где ее вовсе не ждали, вела себя так, будто имела неоспоримое право совать нос в чужие дела, а когда ее вмешательство приводило к беде, ухитрялась вовремя скрыться. Могидин тоже хороша. Она вечно пряталась за чужими спинами, но до сих пор не исчезала на такой долгий срок, ибо считала необходимым время от времени напоминать, что тоже принадлежит к Избранным. Что же до Асмодиана, то этот изменник обречен, но, так или иначе, он тоже исчез. Присутствие здесь Шайдара Харана, как и полученные приказы, напоминало о том, что Великий Повелитель использует собственные методы для достижения собственных, лишь ему одному ведомых целей.
Все Избранные – не более чем фигуры на игровой доске. Они могут быть и Советниками, и Шпилями, но остаются при этом всего-навсего фигурами. И если Великий Повелитель тайно переместил сюда ее, то мог точно так же передвинуть куда-нибудь и Ланфир, и Могидин, и даже Асмодиана – почему бы и нет? Не исключено, что тот же Шайдар Харан передает секретные распоряжения Грендаль или Саммаэлю. Или Демандреду, или Месане. Их непрочный союз, если здесь можно применить это слово, означающее нечто крепкое, существовал уже долго, однако она не знала, получали ли они тайные приказы Великого Повелителя, так же как они не подозревали о полученных ею – тех, во исполнение которых она оказалась здесь или, например, послала в Тирскую Твердыню Мурддраалов и троллоков, дабы те сражались с Мурддраалами и троллоками Саммаэля.
Если Великий Повелитель вознамерился сделать ал’Тора Ни’блисом, она первая склонится перед этим человеком и будет терпеливо ждать, когда он допустит оплошность и попадет в ее руки. Бессмертие – это возможность бесконечного ожидания, а чтобы позабавить ее в это время, найдутся другие пациенты. Кто беспокоил ее более всего, так это Шайдар Харан. Она не была завзятым игроком в чиран, но Шайдар Харан представлялся ей фигурой неизвестной силы и назначения. И она знала, что наилучший способ захватить Высшего Советника противника и присоединить его к своим фигурам – это пожертвовать своими Шпилями в ложной атаке. Да, она встанет на колени и будет стоять так, сколько понадобится, но не допустит, чтобы ею пожертвовали.
