Олег Верещагин - Оруженосец
Снова губы… Гарав ответил на поцелуй. Тьма коснулась его волос.
«Ты только согласись, — предложила она. — Тебя найдут тут мёртвым и позавидуют тому, что увидят на твоём лице. Я получу своё, а ты… ты уйдёшь от мучений и от сомнений, и от душевных, и от физических… Ведь ты знаешь, что тоски не избыть. Так чего ждать? Согласись».
Лёгкая прохладная ладонь погладила щёки мальчика. Прикосновение было отвратительным и приятным.
— Зачем тебе моё согласие? — спросил Гарав. — Разве ты спрашиваешь согласия?
«Иногда, — прошептала темнота. — Иногда приходится».
— Приходится? — Гарав снова ответил на поцелуй — долгий и глубокий, как ночь в подземелье, которая никогда не кончается. — Почему приходится?
«Ты очень хитрый, мальчик, — засмеялась темнота, отстраняясь. — Ты не говоришь „да“, ты не отвергаешь моих ласк и спрашиваешь, спрашиваешь… Ну что ж. Я уйду. И приду, когда ЗА ТЕБЯ НЕКОМУ БУДЕТ ПРОСИТЬ. И тогда я буду пить тебя понемножку, неспешно… и ты будешь очень хотеть, чтобы тебя отвели на пытку — К ЛЮДЯМ. Оставайся и жди».
Она провела по груди Гарава, ниже… слегка нажала на пресс…
— Пошла прочь, б…дь, — сказал Гарав по-русски.
Холодный смех ушёл куда-то в сторону. И внезапно Гарав, привстав, окликнул её:
— Ломион! Ломион Мелиссэ!
Лицо в паутинном обрамлении тумана вернулось.
«Да, мальчик».
— А что ты можешь дать мне взамен? — спросил Гарав и сел, скрестив ноги. Страх внезапно отхлынул. — Только смерть?
«Почему, — удивилось существо. — Если мы договоримся, ты можешь получить и жизнь (но разве ты не кричал, что не хочешь жить?), и многое другое».
— Что? — в упор спросил Гарав.
«Да почти всё, — отозвалась Ломион Мелиссэ. И отдалилась, пошла к стене. Лишь сказала через плечо: — Ведь когда-то меня звали Мэлет. Майа Мэлет. Надумаешь — позови, и я приду».
Мальчишка опрокинулся на постель, зажимая уши и зажмурив глаза. Но лицо — слова о сделке — и внезапно возникшая страшная песня не смутились этим. Гарав продолжал видеть и слышать.
Цепочкой неги
Иду к тебе, моя душа…
Немного снега —
А может, тем и хороша?
Прохладным ядом
Ты зашипишь, коснувшись острия…
Прошу: «Не надо!»
Слова излишни, где лишь любовь нужна…
…Осколок сердца о стекло.
Не пролей вино.
Уже становится тепло?
Всё моё — твоё…
И разговор безмолвных рук,
хрустальный звон —
И робкий стук…
Привычной сказкой
Рассвет встречаю и закат.
Умелой лаской
Ты будешь снова мною взят…
И вечный голод…
Моя душа твоей души
Откроет полог
Желанной нежностью в тиши…
…Осколок сердца о стекло.
Не пролей вино.
Уже становится тепло?
Всё моё — твоё…
И разговор безмолвных рук,
хрустальный звон —
И робкий стук…
Ты жаден — словно
Как в первый час, как в первый раз…
Но я условно
Не открываю твоих глаз…
Огнём нечистым
Мы вены вновь переплетём —
Твой взгляд лучистый
Утонет в мареве моём…
…Осколок сердца о стекло.
Не пролей вино.
Уже становится тепло?
Всё моё — твоё…
И разговор безмолвных рук,
хрустальный звон —
И робкий стук…
Ты — моя нежность,
Распятый, как сердце,
На огненном сполохе крови моей!
Ты согреваешься бархатным зверем,
В лапах сжимая обрывки теней!
Ты для меня — исключенье из правил…
Я — твой последний несломленный гений…
Ты захотел — и я небо оставил,
Я захотел — ты любви моей пленный…
Глава 24,
в которой Ломион Мелиссэ выполняет своё обещание
Ангмар встретил Тарика и его оруженосца в воротах Карн Дума на третьи сутки пребывания Гарава в крепости.
Это было даже смешно. Чёрный Король стоял, привалившись спиной к опорному столбу ворот, скрестив руки на груди и глядя себе под ноги. Обычный морэдайн… вот только его обходили по широкой дуге все, кто двигался через ворота. Гарав покосился на Тарика. Рыцарь чуть заметно прикусил кончик губы. И всё… до того самого момента, когда Ангмар вскинул голову, шагнул — и оказался перед захрапевшими конями.
— Привет, Тарик сын Нарду, — сказал король. Тарик поспешно соскочил на мостовую; то же сделал и Гарав, придерживая пятящегося Хсана. — Ты не будешь против, если я заберу у тебя на сегодня твоего оруженосца? Как его зовут — Гарав? Мне нужен расторопный помощник.
Тарик молча наклонил голову и отсалютовал. И повёл коня дальше — неспешным шагом, с прямой спиной. Но Гарав видел, что морэдайн уходит с облегчением. А что он — он остался рядом с Ангмаром — осозналось только в следующий миг.
— Пошли, отведём твоего коня, — сказал король. — Иди вперёд, меня не слишком любят животные. Кроме специально выезженных и выученных.
Гарав пошёл. Покорно, как будто замороженный… да это так и было. Кончики пальцев и носа онемели, а мир вокруг стал каким-то плоским и дымчато-серым, словно бы отдалившимся. В этом мире единственным ярким пятном было кольцо — кольцо с фиолетовым камнем на пальце Ангмара. Дико и жутко, но Гарав его видел, хотя король шёл за спиной, а мальчишка старался смотреть только на носки своих сапог, шагающих по мокрой мостовой.
В конюшне мальчишка рассёдлывал Хсана и ставил его в стойло целую вечность. Потом — обнял коня за шею и так застыл надолго. Ангмар стоял в дверях и ждал. Терпеливо ждал. Даже смешно. Хсан похрапывал — испуганно и недоумённо. Мальчишке же хотелось вот так стоять вечно.
Но он отстранился от коня и пошёл к выходу. Внутренности выворачивало — и прямо возле Ангмара Гарав согнулся пополам и начал блевать в сток для навозной жижи.
— Ты меня боишься? — спросил Ангмар совершенно спокойно.
— Да… — с трудом разгибаясь, выдохнул Гарав.
— Убери за собой, вон вода.
Мальчишка, покачиваясь, принёс воду в деревянной бадье, смыл за собой и против воли вытянулся перед королём в струнку.
— Почему боишься? — Ангмар сделал приглашающий жест, и Гарав пошёл рядом, мечтая лишь об одном: только бы не вздумал дотронуться!!!
— Я… не знаю… — Слова примерзали к языку, их приходилось отрывать с кровью. Король и мальчик стали подниматься по лестнице на галерею одного из внутренних дворов. Ангмар внезапно остановился и протянул Гараву руку — ту, с кольцом.
— Сними его с моего пальца, — сказал Ангмар. Странно сказал — в его голосе прозвучало что-то непонятное. Гарав непонимающе посмотрел на короля. — Сними, сними.
