Маргарет Уэйс - Сага о копье: Омнибус. Том II
— Я тоже бы не отказался еще от одной.
Гном поглядел на меня, и наши глаза на секунду встретились. Затем он опустил взгляд и вошел на кухню, возвратясь через минуту с новой кружкой.
Я потянулся за ней, поворачиваясь так, чтобы никто не мог увидеть моего лица.
— Переулок, — прошептал я на кендерском.
Старый гном поднял лицо и уставился на меня темными, покрасневшими глазами. Я качнул головой в сторону двери, выходящей в переулок, а затем отправился туда с кружкой в руках, надеясь, что никто не обратил на нас внимания.
Запах снаружи подсказал мне, что я нашел гальюн… им оказалось узкое отверстие в земле, скорее всего, глиняная труба, ведущая в коллекторы. Я прислонился к стене и подождал.
В течение нескольких минут гном не показывался. Я уже собирался сдаться, когда он вышел, медленно подошел и поднял лишенную кисти руку, указывая на мою выпивку.
— Я не вижу здесь кендеров, Дуггин, — спокойно произнес я на кендерском, вручая гному пустую кружку. Он ничего не ответил, только забрал кружку и прижал ее к груди одной рукой, уставившись на меня без выражения на лице.
Возможно, стоило попробовать по-другому.
— Я не здешний, — сказал я, все еще используя кендерский. — Мы с капитаном хотим разузнать немного об этом городе. Мы не знаем многих обычаев, и мне показалось, что ты мог бы…
— Прекрати, — произнес гном. Он говорил нечленораздельно, но во всем остальном это был совершенный кендерский. — Ты либо глупец, либо безумец, если так свободно используешь этот язык. Кто-нибудь может подслушивать.
Я безмолвно смотрел вниз, на гнома. Даже пьяный, он говорил с такой авторитетностью, что я действительно почувствовал — я, как он и сказал, глупец каждой своей частичкой.
Гном посмотрел на меня. И мне показалось, что теперь он держался несколько прямее.
— Откуда вы? — спросил он, произнося слова с еще большей осторожностью.
Чтобы произнести это слово, мне потребовалось некоторое время.
— Палантас, — сказал я, наконец, на соламнийском. — Мы из Палантаса. Ты сказал, что только кенд…
Гном поднял руку, останавливая меня, прищурился и слегка покачал головой, словно решив, что я ему лгу.
— Я тоже был глупцом. А теперь отправляйся домой и забудь, что знаешь этот язык, если хочешь сохранить свою шкуру, — прошептал он на соламнийском, разворачиваясь к таверне.
— Дуггин! — Я протянул руку, хватая его за плечо. — Дуггин, где мы? Что здесь происходит?
Гном обернулся, темные глаза холодно остановились на моей руке. Я отпустил его. Он ответил, не глядя на меня, без всякого гнева в голосе:
— Ты не можешь быть настолько невежествен, но в любом случае заслуживаешь ответа. Ты находишься в Палантасе, столице доминиона Соламния, во Всемирной Империи Истар. Отправляйся домой.
Он возвратился в таверну и медленно закрыл передо мной дверь.
«Доминион Соламния? Всемирная Империя… Истар? Истар разрушен уже почти четыре столетия назад, уничтожен, когда Боги свершили свой суд над Королем-Жрецом за богохульство и попытки управлять ими. Что еще за шутки?»
Я вернулся в таверну, пытаясь выследить гнома. Старина Герн встретил меня, как только я вошел. Он схватил мою руку и поднял серебряную монету перед моими глазами. Я взял ее, чтобы рассмотреть внимательнее.
На одной стороне серебряной монеты была изображена карта острова, который мне удалось узнать не сразу. Слова «Истар Торжествует» были отпечатаны по краю на официальном соламнийском. Я повернул монету словами вверх. Сориентированный таким образом, остров выглядел знакомо. Им оказался Ансалон, наш родной континент… но Ансалон такой, каким был давным-давно, до того, как ужас Катаклизма разрушил его. Я хорошо знал очертания старого Ансалона по картам, которые мудрец-историк однажды показывал мне. Кровавое море Истара, восточные острова и западные острова отсутствовали на выгравированной карте. Северный и Южный Эргот и большая часть западных островов заменялись древним королевством Эргот. На востоке располагались земли самого Истара, с многоконечной звездой, отмечающей местоположение столицы.
Я молча перевернул монету.
На меня уставился открытый глаз.
Мы оставили таверну и пошли по мощеной улице, где галдели продавцы глиняной посуды и фруктов. Я понятия не имел, куда идти.
— Истар, — недоверчиво произнес Герн, блуждая взглядом вокруг, отмечая миллионы незнакомых мест. — Истар. Мы вернулись в Истар.
Я ничего не сказал. Мне не верилось, что это правда. Это должно было быть заклятием, какой-то иллюзией. Некоторые детали не сходились: луна, изображение глаза, размеры Палантаса. Палантас никогда не имел таких размеров, как теперь, даже до того, как Катаклизм смыл его набережную и затопил город. И доминионы Соламния и Эргот никогда не были частью Истара, по крайней мере, не в легендах и историях, которые я читал или слышал.
— Мы в прошлом, — произнес Герн, разговаривая сам с собой. — Более чем на четыреста лет в прошлом. — Он замолчал на минуту, а затем произнес: — Это из-за монстра, огненного гиганта. Должно быть, он метнул в нас заклятие, отбросившее нас в прошлое.
В этом был какой-то здравый смысл, как бы дико это ни звучало. Пламенный гигант, конечно же, являлся причиной наших бед. Но… вернуть в прошлое?
Катаклизм произошел в первом году, а сейчас был триста восемьдесят третий год П. К.[2], так что нас перенесло, по крайней мере, на триста восемьдесят два года в прошлое, если Герн был прав.
— Кзак-Царот. — Герн остановился как вкопанный.
— Что? — Я посмотрел вокруг.
Герн воззрился на фургон на конной тяге, нагруженный деревянными ящиками, переложенными соломой. На каждом стоял большой круглый знак, изображающий город с черным обелиском в центре. По краю знака аккуратно, по трафарету, были начертаны слова, которые гласили: «Кзак-Царотское красное — разлито по бутылкам в 375 году И. Т.».
Мы смотрели, как фургон грохочет мимо.
— Кзак-Царотское вино, — сказал я, чувствуя, что нахожусь на грани истерики. — Ну конечно, а почему бы и нет? Ведь если мы в прошлом, то город Кзак-Царот все еще не разрушен Катаклизмом и потому продолжает продавать вино…
— Год, — прошептал Герн.
Что-то в его голосе заставило меня замолчать. На лице капитана возникло странное выражение. Старик внезапно подошел к человеку, смотревшему в окно пекарни. Я пошел за ним.
— Прости меня, — произнес Герн, тщательно выговаривая слова, когда тот обратил на него внимание. — Прости, я не слишком лажу со сложением чисел. Я видел, как проехал фургон с вином, которое разлили по бутылкам в триста семьдесят пятом году И. Т. Не мог бы ты сказать мне, насколько вызрело это вино на нынешний момент?
Мужчина, который, судя по его одежде и мозолистым рукам, был фермером, почесал бритый подбородок. Затем опустил глаза и начал считать на пальцах, бормоча себе под нос.
— Восемь лет, — сказал он, поднимая взгляд, — Сейчас триста восемьдесят третий год Истара Торжествующего, хвала Богокоролю, так что вину восемь лет. Для таких, как мы, должно быть в самый раз, а? — Он мигнул, поднял руку в прощальном жесте и вошел в лавку.
— Триста восемьдесят третий. — Герн закачался, а на его обветренном черном лице проступила слабость. — Это…
— Он сказал «Богокороль»? — тихо произнес я. — «Хвала Богокоролю»? Кто это такой?… Паладайн?
Затем новая догадка посетила меня — та же мысль, что поразила Герна.
— Ой! — сказал я.
Я посмотрел на Герна, затем снова оглядел шумный, огромный, невиданный город Палантас, не затронутый ни Катаклизмом, ни войной. Посмотрел на него совершенно другими глазами.
Мы не возвратились в прошлое, понял я. Это был тот же самый год, в который мы с Герном в последний раз покидали Палантас — триста восемьдесят третий.
Но Ансалон был цел. Никакого Катаклизма не было. Истар восторжествовал и стал мировой империей, включившей в качестве доминионов Соламнию и Эргот.
Время не изменилось. Но изменилась история.
— Прокляни меня Паладайн и Такхизис, — произнес Герн, и его слова сорвались, как при последнем издыхании.
Часть прохожих услышала его ругань. Они хмурились и на ходу раздраженно оглядывались назад.
— Поганые богохульники, — пробормотал один из них.
Мы отправились дальше медленным шагом, никуда особенно не направляясь. Улица изгибалась влево. Я узнал название прилегающей улицы и понял, что мы идем прямо по тому месту, где, как предполагалось, должен был стоять огромный Храм Паладайна. Конечно, здесь не было никакого Храма, ведь его построили только после Войны Копья, а в этом мире, вероятно, никогда ее не было. Я даже не знал, существовал ли в нем Паладайн.
Но я начал догадываться о том, кто же такой Богокороль. Хотя мне не удавалось заставить себя облачить эту мысль в слова.
