Маргарет Уэйс - Сага о копье: Омнибус. Том II
Когда мы приблизились к Вратам Паладайна, гористому проходу в огромный Бранкальский пролив, был мой черед стоять на вахте. Западные Врата Паладайна намного выше, чем восточные, и по существу являются самым северным пиком Вингаардских гор. Однако лесистые утесы восточных Врат имели двести футов высоты в самом низком месте.
Что-то в восточных Вратах показалось мне изменившимся. Казалось, что там стало больше деревьев.
Низины, сходившиеся к побережью, также выглядели шире, чем мне запомнилось. Я постарался избавиться от тревожного чувства и поискал другие суда. В такой день всегда в избытке прибрежных торговых кораблей и рыболовецких шхун.
Я быстро приметил два маленьких судна, похожих на наше, находившихся от нас на расстоянии в несколько миль, и посмотрел из-под руки, чтобы разобрать их знаки отличия. Странно, но я не признал их, хотя одно походило на корабль из Хило. Большинство моих друзей-кендеров в Палантасе были родом из Хило, а некоторые из них являлись и моряками. Я продолжал смотреть из-под руки, пытаясь разглядеть выгоревший коричневый рисунок на парусе корабля. Когда мы сблизились, я увидел, что на нем были изображены два скрещенных меча, над которыми располагался открытый глаз. Я никогда прежде не видел такого знака.
Я посмотрел на юг, в сторону залива, и нашел корабль побольше. Торговая галера выходила под полными парусами из Врат в открытое море. Она должна была покинуть Палантас приблизительно три часа назад. Я сообщил о ней капитану, который поднялся наверх, встал позади меня и нахмурился. Его глаза не были столь хороши, как мои, но он знал всякое судно в мире, всякий парус и знак отличия. Пока галера не приблизилась, Герн сохранял молчание.
На фоке галеры оказался изображен огромный, бледно-синий глаз над похожим на драгоценный камень солнцем. Мы безмолвно наблюдали за огромным кораблем, проходящим в ста ярдах по левому борту. «Летучий Омар» закачался, входя в широкий след галеры. Экипаж с любопытством уставился на нас, когда они проходили мимо, направляясь по каким-то своим делам.
— Должно быть, новое судно, — смущенно пробормотал старина Герн. — Может быть, из Каламана, новая торговая компания. Но этот забавный парус…
Он огляделся, осматривая берега Бранкальского пролива с все растущим недоверием. Его взгляд остановился на чем-то позади меня, а рот раскрылся в изумлении. Я быстро повернулся, чтобы тоже посмотреть.
Рассеченная Скала исчезла. Во времена Катаклизма, почти четыре сотни лет назад, Истинные Боги наказали Короля-Жреца Истара за то, что тот пытался указывать им и искажать их учение. Они сбросили огромную горящую гору на Истар и отправили и сам город, и все королевство на дно Кровавого моря, во многих сотнях милях к востоку. В Бранкальском проливе, когда весь мир затрясся от удара Богов, с горного склона сорвалась нависавшая часть скалы. Рухнув на дно залива, огромная глыба так и осталась стоять, рассеченная широкой трещиной сверху донизу, и ее можно было увидеть за много миль. Отличное место для ловли крабов.
Рассеченная Скала исчезла, но над тем местом, где она должна была быть, с горного склона нависал огромный утес. Я перевел взгляд с утеса на воду под ним и обратно с дюжину раз, прежде чем его величина поразила меня. Что произошло с миром? Мы что-то пропустили? Ушли слишком надолго?
— Чайка, ущипни меня, наверное, я сплю. — Черное лицо Герна посерело. Он зашатался и ухватился за фальшборт. Я пребывал в не менее глубоком шоке и с трудом держался на ногах.
— Этого не может быть, — продолжал он тихим голосом. — Я… Может быть, это просто иллюзия, какой-нибудь маг наложил заклятие ради шутки. Это возможно. А новое судно, скорее всего, из Каламана или с юга. — Он провел рукой по лицу и вздохнул: — Скорее всего, так. Просто слегка застало меня врасплох, только и всего.
В его словах был какой-то смысл. Мои нервы немного успокоились.
А затем я вспомнил синий глаз на парусе галеры. И луну.
Я запрокинул голову и посмотрел на новую луну. Огромный глаз спокойно и пристально взглянул на меня в ответ. Ни одно заклинание, про которое мне было известно, не смогло бы превратить три луны в одну. Меня заинтересовало, а видела ли новая луна меня. Это казалось не такой уж глупой мыслью. Я задрожал и опустил глаза.
Мы вошли в залив и через час миновали прибрежный город, расположенный по правому борту, город серых стен, круглых белых куполов и приземистых башен, располагавшихся под высоким пиком. Когда в прошлый раз мы проходили это место — всего лишь несколько дней назад, — там, среди беспорядочных каменных завалов, находился небольшой рыбацкий поселок. Теперь от него не осталось и следа.
Герн бормотал имена Паладайна, Зебоим и дюжины других Богов, уставившись на город, а его обветренные руки так сжали фальшборт, что захрустели суставы.
Три часа спустя мы увидели Палантас. Он был огромен… значительно больше, чем тогда, когда мы оставили его. Перед ним поднималась из моря высокая башня, маяк с огромной голубой сферой наверху. Мне показалось, что она, по меньшей мере, двести футов высотой. Гавань заполняли сотни судов, их было больше, чем я когда-либо видел или мог представить себе. Над водой разносились звуки колоколов и горнов, смешивавшиеся с обрывками ругательств и криков. Над головой кричали чайки, волны бились в нос нашего корабля, а флаги всех цветов радуги хлопали на ветру над пристанями и стенами могущественного города.
Мы подняли удивленные глаза и увидели широкие, мощенные камнем дороги, поднимающиеся в Вингаардские горы, — широкие тракты с оживленным караванным движением. Нижние склоны охватывали дома и сады. Над самим городом поднимались башни всевозможных видов, некоторые из которых были выстроены более чем в три яруса. И всюду, куда бы мы ни посмотрели, были цвет, деятельность, шум и жизнь — в гораздо большем количестве, чем мы когда-либо видели в шумном Палантасе, который оставили только несколько дней назад, в Палантасе, который был нам домом.
— Ни одного корабля минотавров, — произнес капитан. Я лично и не думал искать их, но, когда сделал это, понял, что он прав. — Ни эрготиан, ни пароходов гномов-механиков. А этот, я полагаю, эльфийский.
— Тот, — спросил я, указывая, — на котором еще эмблема с порванными цепями на парусе?
Порванные цепи окружали глаз, но про это я упоминать не стал.
Герн не ответил. Только покивал да жестко прищурился.
К нам с удивительной скоростью приближалось маленькое беспарусное судно. Оно было выкрашено в желтый цвет и имело желтый флаг, развевавшийся на короткой мачте над тесной рубкой. На верхушке мачты виднелся маленький синий шар. Лысый человек в желтых панталонах и белой рубашке махнул нам, а затем поднял к губам рожок и закричал на нас. Я мог понять, что нас направляли к пристани, где мы могли разгрузить свой улов, но слова инспектора порта, при всей своей ясности, не были теми словами, которые я рассчитывал услышать в Палантасе. Его голос был властен, речь с соламнийским акцентом выверена и точна, но гласные глотались, а произношение было неправильным, как если бы он был чужеземцем, выучившим наш язык у другого чужеземца.
Герн сглотнул, поднял руки и прокричал краткое подтверждение. Портовый инспектор уставился на нас, а потом обернулся и обратился к кому-то в рубке. После паузы тонкокостная женщина, одетая в белую тунику, — на мой взгляд, ей было, самое большее, двадцать, лет, — вышла на палубу и поднесла руку к глазам, посмотрев в нашем направлении, после чего повернулась к распорядителю, пожала плечами и возвратилась в рубку, когда лысый жестом отпустил ее. Затем портовый инспектор взмахом руки отпустил и нас, оглядываясь в поисках других судов, которые надо было направлять, и желтая лодка стремительно и беззвучно понеслась прочь на высоком гребне, движимая явно каким-то заклинанием.
Но не магическое движение лодки заставило мой желудок скрутиться узлом, а мой рот пересохнуть.
— На ней был ошейник, — недоверчиво произнес Герн. — У нее на горле был железный ошейник, словно она рабыня.
В том Палантасе, который мы знали, рабов не было. Рабство объявили вне закона повсюду в Соламнии, и так продолжалось уже сотни лег — и даже задолго до Катаклизма.
Подобно потерянным овцам, ведомым в незнакомый загон, мы заплыли в гавань.
Пришвартовавшись, мы пережили неприятный момент. Каменноликая дама, сжимающая пачку бумаг, приказала нам заплатить за швартовку. Герн бросил на меня озадаченный взгляд, кашлянул и, спустившись в свою каюту, через миг возвратился с несколькими монетами. Я скорчил гримасу — это были почти все деньги, которые у нас оставались. Он вручил монеты женщине, которая взяла их, с отвращением изучила… и швырнула под ноги капитану.
— Мне нужны настоящие деньги, — прошипела она.
