Павел Блинников - Гамбит
— Ты поможешь мне?
— Нет. Но и мешать не стану. Ты должен заниматься своими делами, а я своими. Покарай людей, которые забыли своих предков и предали духов. Пусть их смерть будет страшной.
— Хорошо. — безразлично сказал шеф. — Но ты знаешь, что будет сейчас?
— Да. И я не тоже стану тебе в этом мешать.
Я почувствовал мощнейшее треклятье полетевшее от шефа к Шаману. От такого любой умер бы на месте. Любой простой человек, но Шаман продолжал сидеть и улыбаться. А потом он мощным движением скинул с себя мертвую анаконду.
— Этот подарок был дорог мне Гамбит. — грустно сказал он.
— Мне все равно. — сказал шеф и встал. Следующим упал гигантский слон. Лев словно почувствовал, что его ожидает такая же участь и сорвался с места, но тоже упал так и не успев покинуть деревни. Седая горилла умерла последней. Шеф, не прощаясь, пошел прочь из деревни. Я посмотрел на Шамана и увидел, что он плачет. Шеф только что убил его лучших друзей.
— Лучше бы ты забрал патугу Гамбит. — грустно сказал он в спину шефу.
— Ты скоро умрешь Шаман. — не оборачиваясь сказал шеф. — И в Африке больше не будет Шамана.
— Ты врешь!!! — внезапно вскочил старик. Признаюсь, я испугался. Если шеф сейчас начнет поединок с этим папуасом тут камня на камне не останется. Но ничего не произошло. Шеф продолжал уходить, а Шаман стоял посреди площади, сжимая кулаки. Я пошел за шефом.
— Ты стал плохим хранителем, ты больше не нужен Африке. — не оборачиваясь бросил шеф. Его голос чудесным образом разносился по всей деревне. — Твои духи ушли отсюда.
— Нет!!! Неправда!!! — кричал нам вслед старик.
— Правда, правда. Прощай, я больше не приду к тебе. Но за тобой придет другой. От его руки ты и умрешь.
— Согласен. — уже спокойно сказал Шаман.
Мы вышли из деревни, не говоря друг другу ни слова. Я снова почувствовал мощное колебание вероятностей, и подумал, что шеф опять метнул треклятье, но вместо этого мне в лицо ударил сильный поток ветра. Шеф вызывал вихрь. Когда мы отошли на километр, я наконец рискнул спросить.
— Это было необходимо?
— Да. Он сошел с ума. Ты же видел деревню, он решил убить всех ее жителей только за то, что они не принесли жертву его духам. Там все умрут, я просто не смогу им помочь.
— И поэтому вы решили убить его зверей?
— Нет. Я попросил его о помощи, он отказал мне. Хотя я всего лишь хотел, чтобы его звери покинули территорию Набира. Я и сам смогу их убрать, но ему это вообще не составит никакого труда. И этот старый маразматик решил, что я убью за это его ученика. Он поступил бы так же на моем месте. Но я сумел прочитать его Знанием, и поступил так, как поступил. Убить его у меня не получилось, он еще слишком силен, чтобы умереть от треклятья, но настроение я ему испортил.
— А зачем он хотел, чтобы вы убили Патугу?
— Потому что недавно он увидел свою смерть. Вернее подумал, что увидел ее. И решил, что ему осталось жить всего три года, а за это время он не сможет обучить этого Патугу всему что надо. Его ученик слишком туп для колдуна. А вот один из тех, что привезли нас в деревню, очень перспективен, и его можно было научить за три года.
— Ну и что? А причем здесь смерть Патуги?
— Притом, что согласно верованиям Шамана он должен передать свою силу Патуге после смерти. Даже если он слаб. Но Патуга слишком слаб, чтобы управлять силой Шамана, и он не сможет стать таким же сильным колдуном как Шаман. А убить его самому, или просто отказаться от своих глупых обетов он не может, потому что сошел с ума.
— А что это за сила? — спросил я. И действительно, какая у него может быть сила. В конце концов, он просто управляет вероятностями. Шеф, по-видимому, прочитал мои мысли, потому что сказал:
— Он просто отдаст своему ученику все свои вероятности. За последние годы жизни он только тем и занимался, что копил их. И перед смертью он хочет передать их будущему Шаману. А Патуга не справится с таким количеством вероятностей и скорее всего, просто умрет.
— То есть он и так обречен?
— Да. И с этим ничего не поделаешь. Такова их судьба.
— А кто должен за ним прийти?
— Не знаю. Но кто-нибудь придет, когда старик окончательно утратит разум. Он ведь держит в руках целый континент! Это очень неплохой куш для колдуна.
— А если за ним придут и заберут его вероятности, Патуга останется жив?
— Сомневаюсь. — поморщился шеф. — Патуга конечно не сумасшедший, но все же ученик сумасшедшего. А эти их духи говорят, что если учитель умер, ученик должен сделать все, чтобы отомстить. И его, скорее всего, прибьют сразу после Шамана.
— Грустно. — сказал я. Мне действительно было грустно, и за Патугу и за Шамана. Раньше он казался мне неплохим дедом.
— В этом нет ничего грустного. Это должно было когда-то случиться. Это поклонение духам и прочая хренотень до добра не доводит. А вот для тебя это случай весьма показателен, теперь ты увидел главную опасность для колдуна. И эта опасность — сумасшествие. Оно поджидает нас на каждом углу, и у многих вся жизнь уходит на то чтобы побороть безумие. И это не удивительно при нашей силе и минимуму ответственности за нее.
— Но вы-то не безумны?
— Я исключение из правил. И именно поэтому инквизиция меня не трогает. Но до того как я стал заниматься тем чем занимаюсь, я был на грани. И это стало одной из причин, по которым я оставил работу на ад. Правда, вместе с этим я потерял изрядную долю могущества, но со временем нашел другой источник.
Вот это да! Я вообще открываю рот, когда шеф говорит о своем прошлом. Обычно он делает это очень редко и неохотно. И я в это время всегда слушаю его с легким недоверием. Мне трудно представить себе шефа устрашающим посланцем темных сил. Но с другой стороны оснований врать у шефа вроде бы нет.
Мы вышли на небольшую поляну и стали ждать. Перед нами зарождался вихрь. Небо снова заволакивало тучами, ветер пригибал к земле тонкие деревья и колыхал ветки больших. Вскоре на поляне стал проявляться маленьких смерчик. Он закручивался и закручивался, становясь все больше и больше. И вот он сал достаточно большим, чтобы притянуть нас. Я не стану утомлять вас описанием нашего входа и полета в этом вихре. По сути, оно было таким же, как и путешествие из Египта в Конго. Правда питаться пришлось фруктами прихваченными смерчем, и пить оставшееся у шефа пиво. Да и лететь предстояло не так уж и далеко, так что уже к вечеру мы начали снижаться. Приземление было совершено идентичным предыдущему. Я все проклял от головокружения, и меня все-таки стошнило. И обратите внимание на мою честность, я ведь мог просто утаить от вас столь неаппетитный факт, но правда для меня дороже.
