Павел Блинников - Гамбит
Наш путь продолжался не меньше часа. По мере приближения к деревне, в которой остановился Шаман, животных, попадалось все больше. Джунгли просто кишели от всяких ходячих, летающих и ползучих тварей. Мне, как городскому жителю, все это было крайне неприятно. Но наконец, мы приехали. Деревня была окружена слабеньким забором, проломленным в нескольких местах. Местные жители смотрели на меня как на диковинку. Все же я был единственным светлокожим человеком из всей компании. Слоны остановились внезапно. Только тот, на котором ехал шеф, попытался сделать несколько шагов вперед, но тоже встал как вкопанный. Глаза у всех остекленели, и я понял, что Шаман взял над ними контроль. Шеф легко спрыгнул со своего слона, мы последовали его примеру. Деревенька состояла из нескольких десятков хижин, которые держались исключительно на честном слове и птичьем дерьме. Вокруг царила безрадостная атмосфера, местные хоть и выходили, чтобы поглазеть на нас, все же не улыбались и имели очень изнеможенный вид. У многих на теле были язвы от болезней. Наверное, поэтому сюда и пришел Шаман, чтобы излечить эту деревню. Или наоборот наслал на нее проклятье, такое тоже было вполне вероятно.
Пройдя по деревне, мы вышли на главную площадь. На ту картину, которая предстала перед нами, стоило посмотреть. На площади собралось несколько животных. Это были, наверное, самые крупные представители своих видов, которых я когда-нибудь видел. Огромный африканский слоняра с бивнями не меньше трех метров, красавец лев, с большущей гривой и гигантская белая горилла. Уже эта троица могла стать украшением любого зоопарка. Но завершала это сборище гигантов огромная анаконда. Откуда эта змея взялась в Африке, было непонятно, но тем не менее она присутствовала. Не менее пятнадцати метров в длину, она кольцами обвивала сидящего посредине площади старика. Это был, разумеется, Шаман. Африканский колдун представлял из себя не менее любопытное зрелище, чем его звериная свита. Лицо седого старика крепилось к телу настоящего атлета. Не грамма жира, только мускулы, лоснящиеся и переливающиеся на солнце. Анаконда ползала по этому старому негру, и казалось, что эти кольца темной чешуйчатой шкуры принадлежат не ей, а являются продолжением тела колдуна. На нас уставились два удивительно темных глаза. Они выражали сразу несколько чувств. Среди них была и радость, и удивление, но так же и изрядная доля ненависти. Шеф в своем новом теле выглядел почти так же, разве что мышц поменьше и лицо не такое старое и изборожденное морщинами. Но и его темные глаза выражали те же чувства что и глаза Шамана. Их взгляды встретились, и казалось, воздух вокруг наполнился электричеством. Так бывает во время сильной грозы, когда еще не известно ударит ли в тебя молния, или стихия позволит тебе пожить еще чуть-чуть. Они смотрели друг другу в глаза почти минуту, и вдруг Шаман улыбнулся, показывая беззубый рот. А потом сказал, на слегка шепелявом, но, тем не менее, чистом английском языке:
— Я рад, что ты по-прежнему силен Гамбит. Это хорошо, что сила не покидает тебя, несмотря на прошедшие годы. Обо мне такого не скажешь. Пройдет еще три сезона дождей, и я буду вынужден уйти в джунгли.
— Да, это так. — сказал шеф. В этом утверждении не было ни издевки, ни сожаления, только констатация факта.
— И Шаманом должен стать мой патуга. Но патуга не сможет стать хорошим Шаманом, духи не благоволят к нему.
— Да твой ученик слаб. — так же спокойно согласился шеф.
— Скажи мне Гамбит, ты не сможешь попросить демонов дать мне еще несколько сезонов? Тогда я научу патугу, и у мира будет Шаман.
— Если миру будет нужен Шаман, у мира будет Шаман. А я больше не прошу демонов ни о чем.
— Ты жестокий человек Гамбит. Гораздо хуже меня.
— Нет. Ты хуже.
— Да, тут ты, наверное, прав. Если бы ты был хуже Шамана, тогда ты умирал бы через три сезона. А так умирает Шаман. Какой будет мир без Шамана? Шаман очень нужен миру Гамбит.
— Если миру что-то нужно, это у него есть.
— Хорошо! — рассмеялся старик. — Хорошо, что годы не влияют не только на твою силу, но и на твой разум. Было бы смешно, если ты стал безумным. Миру нужен не только Шаман, ему еще нужен разум.
Согласитесь, диалог был так себе. Но мне было к этому не привыкать. Я не знаю, сколько лет шефу, но точно гораздо больше чем Шаману. По его словам он говорил еще с пятью предыдущими Шаманами, и каждый раз все они затевали такую игру. Сначала проверяли силу, потом разум. Вообще шеф для всех Шаманов был и загадкой и в то же время другом. Насколько вообще могут дружить колдуны. Шеф приходил к каждому Шаману в разных обличиях, и поэтому никто из них не мог точно сказать, что к нему все время приходит один и тот же человек. Более того все они считали шефа чем-то вроде злого духа. Каждый Шаман знал, что этот дух приходил к его учителю, они видели это, пока еще были Патугами. Но каждый считал, что он являлся к их учителю в первый раз, а к учителю учителя приходил другой дух. Короче история очень запутана, как и их диалог. И чтобы разобраться во всем, надо быть или Шаманом или шефом. Другого способа я не знаю.
Шеф тем временем подошел к Шаману и сел рядом, прямо на землю.
— Что привело тебя ко мне Гамбит? — спросил беззубый старик.
— Я собираюсь убить много людей в Африке. И я не хочу чтобы ты мешал мне. — твердым голосом ответил шеф.
— А как я могу помешать тебе? — вытаращил глаза старик.
— Ты можешь. — так же твердо сказал шеф, чем вызвал очередной приступ смеха у Шамана.
— Конечно могу. Хорошо, что ты не потерял разум Гамбит. Первый признак потери разума, когда человек говорит, что он может, то чего не может. А сказав, не делает. Мудрый человек никогда не говорит, что он может, а если сказал что может, то делает. И только истинно мудрый человек вообще ничего не говорит, а просто делает.
— Да ты прав. Но я хочу, чтобы ты не просто не мешал мне, но и помог.
— В чем должна быть моя помощь тебе? Разве не ты прилетел по небу ко мне? А такого не мог не один Шаман.
— Если ты хочешь я научу тебя этому, и ты будешь первым. — пожал плечами шеф.
— А зачем мне это? Разве не дали нам духи две ноги чтобы мы ходили и бегали. Если бы они хотели чтобы мы летали они дали нам крылья.
— Значит, ты тоже не согласишься.
— Конечно. Ведь я помню, когда я был еще патугой, ты предлагал это прежнему Шаману. И он ответил тебе тоже, что и я. Наша мудрость не проходит с годами, как и твоя.
— Ты поможешь мне?
— Нет. Но и мешать не стану. Ты должен заниматься своими делами, а я своими. Покарай людей, которые забыли своих предков и предали духов. Пусть их смерть будет страшной.
