Том Арден - Танец Арлекина
Умбекка принялась причитать, а Джем не мог отвести глаз от тигра. Он смотрел в узкие щели черных зрачков, и, как ни странно, этот взгляд золотых глаз тигра наполнил душу юноши удивительным спокойствием. Ему не верилось, что тигр может сделать ему и тетке что-нибудь плохое.
Было тихо-тихо, только капли падали с вымокших веток. И вдруг откуда-то издалека, словно струйка ртути по глади тишины, прокатилось улюлюканье — клич не клич, окрик не окрик, а нечто среднее. Звук был на удивление чистым.
Глаза тигра полыхнули огнем. Зверь пригнул голову и медленно отступил, исчез в зарослях леса. И только тогда, когда тигр исчез, Джем увидел незнакомца, из уст которого и вырвался этот странный звук. В тени под деревьями стоял некто очень высокого роста, в капюшоне.
Сердце Джема ушло в пятки. Почему-то страшно ему стало именно сейчас.
А вот тетка, похоже, вовсе не испугалась.
— Сайлас! — имя сорвалось с губ Умбекки, словно ругательство.
— Милая моя Умбекка! Нет, не надо меня благодарить, — отозвался старческий голос. Говорил он сухо и даже несколько изумленно.
— Сайлас, мы заблудились. В какой стороне деревня? Надеюсь, это ты нам можешь сказать? — проговорила Умбекка таким голосом, словно старик скрывал от нее эти важные сведения давно и долго.
— О Умбекка! Только не притворяйся, что готова сделать то же самое для меня, — фыркнул старик, взмахнул посохом и отвернулся.
Мгновение — и он исчез за деревьями. Вот и вся встреча. Как раз ее Умбекка и назвала потом «самой большой неприятностью».
— Тетя, кто это был? — удивленно поинтересовался Джем. Еще более удивила резкость ответа.
— Грешник! — взорвалась Умбекка. — Страшный, неисправимый грешник!
Еще немного — и впереди показалась деревня, буквально за следующим поворотом тропинки.
ГЛАВА 37
СКАЛА УБИЙЦА
— Ох, и давно же мы тут не были!
— И правда!
— Я соскучился.
— Еще бы!
Боб, как когда-то в детстве, неуклюже пробирался вперед, раздвигая побеги папоротника. Над его головой зеленели кроны деревьев Диколесья. «Диколесье зеленеет!» — распевал Боб — хрипло и фальшиво. С веток на его пути срывались и разлетались в стороны ласточки.
— Полти, догоняй! — весело крикнул Боб, обернувшись назад.
В этом году дни жаркого сезона Терона, казалось, никогда не закончатся, и с каждым днем Боб становился счастливее. Куда девались его былые тревоги! Полти так переменился. Теперь, когда у него появилась красивая жилетка и драгоценный перстень, он стал совсем другим парнем. Порой вообще казалось, будто вернулось прошлое. Вот и сейчас так казалось. Впервые за долгое время парни шли вдвоем купаться на реку. На плечи их были накинуты грубые одеяла.
— Полти, — сказал Боб, когда они зашли поглубже в лес. — А что за тайну ты мне не хотел раскрыть?
Полти невольно расхохотался. Вопрос вышел донельзя глупым. Но Боб был так счастлив, что почему-то решил, что Полти ему ответит.
— А с чего ты взял, что у меня есть какая-то тайна, дружище?
— Я точно знаю, Полти. У тебя всегда были какие-нибудь тайны.
— Это не так. Задумки у меня были. И сейчас тоже есть.
Немного погодя Боб спросил:
— Ну и какая у тебя нынче задумка, Полти?
За деревьями показалась река. Полти толкнул друга в плечо:
— Давай наперегонки до берега?
И он бросился вперед.
Эта игра была Бобу отлично знакома. Но и здесь что-то переменилось. На этот раз все вышло по-другому. Полти запыхался, не добежав до берега.
— Устал. Не могу!
— Полти?
Тот прислонился к берегу. Он махал жирными руками и гнал Боба прочь:
— Беги, дружище, беги сам. Я просто запыхался. Беги, давай.
Какое-то время Боб колебался. А потом побежал, все дальше и дальше.
Он мчался, набирая скорость. Наконец он уже бежал, позабыв обо всем, продираясь на бегу сквозь буреломы, перепрыгивая через стволы упавших деревьев, преодолевая без труда густой подлесок.
Он запрокинул голову.
Он весело хохотал.
Длинные ноги Боба ни на что не годились. Он и сам так думал. И все остальные тоже. А теперь вдруг эти длинные ноги обрели силу и уверенность. За изрядно поредевшими деревьями серебрилась река. Боб, выскочив из леса, промчался по лугу и чуть было не влетел с разбега прямо в воду.
Размахивая руками, он остановился у самой кромки воды.
— Я победил! — крикнул он, глупо радуясь неизвестно чему. — Полти, я победил! — повторил Боб, обернувшись к лесу.
Река сверкала и журчала. Ботинки утопали в прибрежной траве.
Боб разулся.
Река в это жаркое время года являла собой могучую силу. Громко ревя, она неслась по каменистому руслу, огибала зеленые лесистые берега и мчалась вниз, к водоскату, где скорость ее возрастала во много раз. Боб плыл, раздвигая волны крепкими Руками, боролся с сильным течением.
Немного погодя он вдруг опомнился и не на шутку испугался.
— Полти! — крикнул он. — Полти, ты где? Боб выбрался на берег и упал без сил.
Он совершенно забыл о Полти. А теперь он пытался вспомнить, выходил ли вообще Полти из леса. Он бежал за ним или нет?
А потом увидел в траве что-то яркое. То был вышитый жилет Полти.
Схватив жилет и прижав его к груди, Боб бегом бросился по берегу.
Вода.
Валуны на берегу.
И нигде ни намека на рыжеволосую голову Полти.
Боб бежал и бежал по берегу, все быстрее и быстрее, до излучины.
— Полти! — вопил он на бегу. — Полти! — намокший жилет болтался в его руке, зацеплялся за осоку, пачкался в грязи. От солнечных бликов на воде слепило глаза. Боб задыхался, хрипел. Он не мог думать ни о чем, кроме: что-то случилось. Но что именно — он не понимал, и даже думать об этом ему не хотелось. Понимание ожидало его где-то впереди — вот единственное, что он знал наверняка.
Вниз по течению.
Только потом у Боба возникло такое чувство, что за ним кто-то наблюдает. Это чувство не покидало его весь день.
Кто-то наблюдал за ним исподтишка.
В том месте, где река отворачивала от Диколесья, как раз перед опасной быстриной мельничного водоската, из берега выступала скала, которую жители деревни называли Скалой Убийцей. В стародавние времена вожди тарнских племен сбрасывали со скалы побежденных ими врагов, тем самым верша суд. Пленных врагов связывали по рукам и ногам и швыряли в реку. Мятущиеся волны вертели и переворачивали тела, уносили их туда, где бешено крутились водовороты на порогах. Если кому-то удавалось выжить в этом испытании, его отпускали на волю.
Мало кто выживал.
