Том Арден - Танец Арлекина
Едва видимый силуэт, призрак.
То был первый день в его жизни, когда он попытался встать на ноги.
— Мы тут с тех пор никогда не были?
— Джем?
— Я помню, мы раньше тут бывали. Когда я был маленький. А потом больше не приходили?
— Нет, Джем. Не приходили.
Умбекка повернулась к племяннику спиной и в неуверенности застыла у заваленных всяким хламом дверей храма. Голос ее зазвучал отстраненно, задумчиво:
— Это было в день ваганской ярмарки, Джем. Мы должны были стоять на страже у ворот храма. Мы должны были позаботиться о том, чтобы ваганы не осквернили храм. Вот в чем был смысл нашего пребывания здесь. Знаешь… с тех пор ваганы больше не приходили. Да и та ярмарка была первой после Осады.
Умбекка коснулась рукой проржавевшей цепи. И с грустью вспомнила о том, что в самом конце Осады был случай, когда ирионский храм был осквернен безо всяких усилий со стороны ваганов.
Было и это, и еще была война — давным-давно.
Ржавая цепь поддалась и соскользнула со столбика. У тетки Джема вырвался негромкий вздох. Все, чем были завалены в свое время двери, давно истлело, и створка дверей довольно-таки легко, хотя и с жалобным стоном, отворилась. Юноша и толстуха-тетка вошли в темную пещеру храма. Внутри оказалось почти совсем темно. Свет проникал внутрь храма сквозь почти целиком заросшие паутиной витражные стекла. Паутина, похожая на спущенные флаги, свисала и со сводов потолка. Воздух тут был спертый, душный.
— Я тут два цикла не бывала. Нет, три, — уточнила Умбекка, тяжело дыша.
Джем сделал несколько осторожных шагов вперед. Холодные плиты пола покрылись коркой пыли, птичьего помета, осыпавшейся со стен штукатурки и тусклого, утратившего блеск стекла. Джем переставлял костыли, и от них во все стороны разбегались крысы.
Джем шел по проходу между скамьями с красивыми резными спинками. В конце прохода его ждал алтарь. Огромный круг Агониса, вырезанный из красного дерева, упал и лежал, истачиваемый древесными жучками и плесенью. Взгляд Джема скользнул к каменному возвышению, где к кафедре толстой железной цепью были прикованы полусгнившие останки громадной книги.
Джем повернулся и пошел вдоль боковой стены. Зачарованно он взирал на памятники в честь знаменитых покойников: вмурованные в стену мраморные свитки с их именами, резные плиты в полу у стены, надгробия с лежащими на спине статуями… Рядом со своей дамой лежал каменный рыцарь в доспехах, их каменные руки встречались в последнем ледяном рукопожатии. То был четвертый эрцгерцог Ирионский. В храме была увековечена память всех эрцгерцогов с древнейших времен. Джем подумал о том, что здесь лежат все те, чьи портреты вывешены в галерее, что их кости до сих пор лежат здесь — в стенах и под плитами пола.
Мысль эта очень опечалила Джема, и он решил сказать об этом тетке.
— Тетя?
Они ведь молчали с того мгновения, как вошли в храм. Покуда юноша бродил по проходу и вдоль стен, Умбекка сидела на последней скамье, где нашлось более или менее чистое местечко.
— Тетя?
ГЛАВА 36
САМАЯ БОЛЬШАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ
Только одна из их прогулок не удалась. Она была испорчена происшествием, которое Умбекка затем назвала «Самой большой неприятностью».
В тот день они пошли по другой тропе — вдоль кладбищенской ограды, но не в сторону проповедницкой, а в противоположную. Умбекка сказала, что хочет отвести Джема к Цветущему Домику, который стоял на самой опушке леса. Умбекка сказала, что там живет одинокая старушка, и что когда-то они с сестрой Руанной навещали ее — они в то время занимались благотворительностью.
Они уходили все дальше и дальше от деревни, свернули раз, потом другой, и Джем стал задумываться, а далеко ли еще до Цветущего Домика? Тетка углубилась в воспоминания об ушедшей молодости. Она, видно, и мысли не допускала, что они могут заблудиться. Умбекка рассказывала о том, как Руанна вышла замуж за эрцгерцога, о том, как этому обрадовались все, кто жил в долине.
— Все так и говорили: это будет одна из сестер Ренч, Умбекка или Руанна. Представляешь, Джем, в «Ленивом тигре» даже бились об заклад. Представляешь? Но о выборе и речи быть не могло. Всякому было ясно, кого выберет эрцгерцог.
— Но вы же рады, что он не вас выбрал, тетя? Рады, да? — наконец удалось вставить Джему вопрос в поток воспоминаний Умбекки.
— Что?
— Ну, он же был предатель. Эрцгерцог.
Умбекка сразу как-то сникла. Она вяло улыбнулась. Воспользовавшись наступившей паузой, Джем поинтересовался:
— Тетя, мы заблудились?
Да, они, конечно, заблудились, но не это стало «самой большой неприятностью».
— О боже! — вдруг спохватилась Умбекка. — Я была уверена, что прекрасно знаю дорогу, но что поделаешь — ведь прошло… добрых четыре цикла! — она остановилась, глубоко задумалась и сказала: — Знаешь что, милый, нам, пожалуй, будет лучше вернуться. Что скажешь?
Джема знобило. Солнечные лучи едва проникали сквозь густые кроны вязов. Подул ветер — но не ласковый ветерок, а холодный, порывистый. Еще несколько мгновений — и полил дождь. Они не только заблудились, теперь они могли и промокнуть.
Но не это стало «самой большой неприятностью».
«Самая большая неприятность» произошла тогда, когда короткий ливень кончился и, как выяснилось, на ту пору Джем и Умбекка уже успели найти тропинку, что вывела бы их к деревне.
— Честное слово, милый, я была уверена, что знаю дорогу! Мы с сестрой были так прилежны, когда занимались благотворительностью, так прилежны. Кому, как не нам, было знать, что это такое — не иметь в этой жизни никаких надежд. «Девочки, — говорила нам наша мать, — такова ваша судьба — только называться дамами благородного происхождения. Только ваша красота поможет вам пробиться в жизни и занять высокое положение». О, мир еще не слышал слов вернее этих!
— Тетя! — первым закричал Джем. Потом, когда он вспоминал об этом происшествии, ему было стыдно за то, как он закричал — и так визгливо.
Но и тетка вскрикнула срывающимся от страха голосом:
— Джем! О, смилуйся над нами, бог Агонис!
Они прижались друг к другу, а прямо у них на пути, на мокрой от дождя лесной тропинке, с любопытством глядя на них, стояла огромная кошка с желто-черной полосатой шерстью.
— Тетя… это… тигр?
— Это… тигр, Джем. Давным-давно я слышала… как про него рассказывали. Но я… никогда не думала… что он на самом деле есть. Ой, Джем, мне кажется, он сейчас бросится на нас. А тебе не кажется?
Умбекка принялась причитать, а Джем не мог отвести глаз от тигра. Он смотрел в узкие щели черных зрачков, и, как ни странно, этот взгляд золотых глаз тигра наполнил душу юноши удивительным спокойствием. Ему не верилось, что тигр может сделать ему и тетке что-нибудь плохое.
