Лора Андронова - Подняться на башню
— Проклятие, — прошипел герцог.
— Светлейший господин? — Кирун попытался подняться, но земля тряслась, и он снова упал.
— Проклятие, — повторил Акина.
Его голос показался лейтенанту странно безжизненным. Он наклонился к вельможе, стараясь рассмотреть его в окружавшем их чаде. Порыв ветра чуть рассеял дымку, и Кирун не смог сдержать вскрик: камзол герцога был распорот, открывая страшную обожженную рану. В ту же минуту сильный удар опрокинул лейтенанта на спину. Правый бок вспыхнул болью.
— Господин Фархе! — отчаянно позвал он, понимая, что колдун не может его услышать.
Но он услышал.
Одним прыжком маг очутился рядом, заглянул потерявшему сознание Акине в лицо, морщась, осмотрел рану. Кирун наблюдал за его действиями сквозь пелену слез. Только когда Фархе крепко сжал его плечо, он понял, что тот уже в третий раз повторяет свой вопрос:
— В замке есть хороший лекарь? Или в городе?
— Лекарь?
— Лекарь, дубина. Целитель. Врач. Тот костоправ, что шел в поход с нами, сам нуждается в медицинской помощи. — Фархе махнул рукой куда-то в сторону.
— В Убарисе есть, — Лейтенант сглотнул. Говорить было трудно — слова приходилось выталкивать, выпихивать из непослушного горла. — Знаменитый. Кажется.
Скалистый выступ снова тряхнуло, и Фархе едва удержался на ногах. Он бросил быстрый взгляд вниз, на продолжавшееся в лощине сражение. Всадники герцога, поддерживаемые расположившимися на скалах арбалетчиками, медленно теснили дикарей. Воины кудиумов отступали, прикрывая творящих волшбу шаманов.
Колдун провел по лбу рукой, откидывая назад волосы. Даже если конница в итоге победит, сколько на это потребуется времени? И как используют это время ведуны? Нависавшая над ущельем площадка оказалась не такой безопасной, какой представлялась сначала. Он оглянулся. Большинство окружавших герцога солдат было ранено или убито.
— Кирун? Ты меня слышишь?
Лейтенант кивнул. Его намокшая от крови куртка липла к телу, и это теплое, влажное прикосновение вызывало у него дрожь.
— Ты должен спасти герцога. Привести его в сознание я не могу при всем желании. — Фархе говорил негромко, но очень внятно. — Зато могу сделать так, чтобы ты некоторое время не чувствовал боли. Я доставлю вас в город и дам защитника Чистому Сердцу на тот случай, если… — Глаза колдуна потемнели. — На всякий случай. Шаманы, конечно, узнают, что артефакт исчез, но догнать вас все равно не смогут. Надеюсь, к тому моменту они будут заняты спасением собственных жизней. Понимаешь?
— Да. — Кирун попытался встать. — Я готов. Фархс удержал его.
— Погоди, еще рано.
Выпрямившись во весь рост, колдун повернулся лицом к солнцу и звонко свистнул. Прошло совсем немного времени, и среди клубов дыма мелькнула тень. Раздался низкий клекот, хлопанье крыльев, и на площадку приземлилось чудовище. Сквозь рваную паутину тумана просвечивало мощное, покрытое чешуей тело, блестели круглые, как жернова, глаза.
— Мамочки, — совсем по-детски ахнул Кирун.
— Это хифания, — быстро пояснил Фархе.
Он положил руку ей на затылок, другой рукой коснулся сперва лейтенанта, потом герцога Акины. Задержал ладонь на сумке, в которой лежало Чистое Сердце, и произнес несколько непонятных слов.
Хифания вздрогнула, потянулась всем телом, присматриваясь к раненым людям, и, осторожно подхватив их, поднялась в воздух.
— Стой, — приказал ей колдун, и она покорно замерла. Фархе закрыл глаза, сложил ладони лодочкой и сделал жест, словно выплескивая что-то вверх. Запахло утром, грозовой свежестью, и Кирун почувствовал, что горевшая огнем рана успокаивается. По телу разлилась истома, какая бывает после долгого купания.
— Позаботься и о себе тоже, — сказал колдун на прощанье. — Через несколько часов боль вернется.
— А вы? — спросил Кирун.
— Пока останусь тут. Повоюю, пока хватит сил, — усмехнулся Фархе. И добавил, заметив на лице лейтенанта волнение: — Не бойся, уж себя-то я спасти всегда успею.
Не дожидаясь ответа, он крикнул что-то хифании, и та стала набирать высоту. Крылья работали мощно и ровно, гребень то встопорщивался, то прижимался к голове в такт движениям. Человеческие фигурки в ее лапах казались мягкими матерчатыми куклами.
Убедившись в том, что тварь взяла правильный курс, Фархе повернулся к танцующим внизу шаманам.
Герцог Акина открыл глаза и увидел обшитые деревом стены и потолок своей спальни. Грудь пульсировала болью. Каждый вдох, каждое биение сердца обжигало, опаляло мучительной резью.
Он застонал. Провел рукой по забинтованным ребрам.
— Все в порядке, — сказал незнакомый голос, и над герцогом склонился загорелый молодой человек в лекарской робе. — Не волнуйтесь, вы вне опасности.
— Кто… Кто ты? — просипел Акина. Его горло было сухим, язык ворочался с трудом.
Человек улыбнулся и изящно поклонился, прижимая ладонь к сердцу.
— Фрикс, — представился он. — Уно Фрикс.
— Знаменитый… — Герцог откашлялся. — Знаменитый врачеватель?
Лекарь налил в кружку холодный травяной чай и почтительно подал Акине.
— Польщен тем, что вы, ваша светлость, слышали обо мне.
Выпив отвар, герцог прикрыл глаза и снова коснулся затянутой бинтами груди. Повязка была наложена плотно, умело.
— Что произошло? — спросил он.
Голова постепенно прояснялась, и вспышки боли в груди только способствовали четкости мышления.
— Сражение в Кривой балке. Вы были ранены, — Уно осторожно перемешивал толченные в порошок коренья. Лопатка в его руках успокаивающе постукивала по стенкам керамической мисочки.
— Кудиумы?
— Повержены в прах. Возвращаются, рыдая, как побитые шакалы. Доблестная победа убарского оружия. Сверкающие молнии стратегического гения. — Он засмеялся. — Простите, кажется, на меня подействовали завывания придворного барда.
Герцог поджал губы:
— Как я здесь оказался?
— Ваш оруженосец доставил вас. Он сам еле на ногах держался, но…
Рана снова загорелась огнем, и Акина скривился, цепляясь пальцами за простыню:
— У меня была сумка.
Постукивание прекратилось. Живое лицо Уно на мгновение застыло, в глазах мелькнуло что-то похожее на неодобрение.
— Сумка не пострадала, — ответил он.
Герцог приподнялся на локтях. Его взгляд обшаривал комнату.
— Где она? Кто ее взял? — Лекарь опять засмеялся:
— Вряд ли кто-то бы осмелился. Сумку охраняет тварь, на которой вы прилетели. Она пробила стены, забилась в подвал, никому и приблизиться к себе не дает.
— Тварь? Какая тварь?
