Игорь Рябов - Гоша Каджи и Венец Гекаты
В классе колыхался возбужденный многоголосый гул и гомон. Второкурсники были заняты всем чем угодно, только не учебой и не подготовкой к уроку.
Громадный учительский стол использовался как запасной аэродром для бумажных летающих дракончиков, во множестве гоняющихся друг за другом по аудитории, периодически нападающих на противников, стараясь спалить их тонюсенькими струйками иллюзорного огня из бумажной же пасти, что было чревато неприятными последствиями и для себя. Или хотя бы просто сбить, налетев с разгона сравнительно крепкой грудью и помяв вражескому дракону хрупкие крылья. Вот неудачники и облепили стол в отсутствие Бласты, приводя себя там в порядок после драки. Это так развлекались блэзкорцы и ученики с Эйсбриза, устроив шуточную воздушную битву между факультетами.
В углу, где разместилась группа даркхольцев, слышался заливистый смех. Они там бросали различные мелкие предметы, — перья, ластики, скомканные обрывки пергамента и прочую ерунду, — в только что сотворенную черную дырку пространства-времени. А оттуда кто-то неведомый и невидимый виртуозно матерился сварливым голосом, загибая в три колена и обещая в скором будущем вылезти в этот проклятый мирок, чтобы поставить его на уши. А заодно и оторвать эти самые уши тем, кто сейчас намусорил в его доме-пещере прямо около священного котла с кипящей смолой. И если безобразие немедленно не прекратится, разгневанно пригрозил невидимка, то он клянется своим дедушкой — великим демоном Асмодеем, что явится сию же минуту. А уж тогда пеняйте, дескать, на себя: кто не успеет убежать, того он уволочет с собой навечно и превратит озорника в безмолвного уродливого слугу-зомби до скончания веков.
В ответ на это недовольное брюзжание раздался очередной взрыв хохота, и безобразия, конечно же, не прекратились. Напротив, Киана Шейк, расфуфыренная до неприличия в своем экстравагантном наряде постмодернистской Золушки на стебовом андеграунд-балу у принца-хиппи, додумалась запустить в дыру большим сочным персиком, прихваченным с завтрака. И похоже, что девчонка попала точно в цель, потому что из дыры раздался особо нецензурный, длинный и громкий поток брани. Ответом на сквернословие послужил целый кувшин холодной воды, вылитый в дыру под оживленное хихиканье уже всего класса и призванный остудить разгоревшиеся там страсти-мордасти.
— Вылезай давай живее, черт рогатый! — задорно прокричал в темноту бездны Гудэй Инхель, тряхнув разноцветным панковским ирокезом. — Мы найдем, как твои сучки на лбу использовать. У нас как раз в классе вешалок на всех не хватает. И только попробуй что-нибудь против пискнуть, мы тебе живо рога поотшибаем. Сгодятся тогда хотя бы на сувениры.
С противоположной стороны черной дыры похоже не на шутку перепугались воинственным настроем второкурсников, и она мгновенно исчезла с легким хлопком, оставив после себя вьющийся по классу призрачный дымок, противно пахнущий серой и паленой шерстью.
Бессовестные фалстримцы серьезно и сосредоточенно сбивали бумажных дракончиков, расстреливая их без разбору крошечными водяными шариками из магических рогаток. После каждого попадания, когда промокший насквозь дракончик, натужно махая крыльями, падал на пол, с последних парт раздавался возбужденно-радостный вопль:
— Й-о-о! Еще один готов. Лупи залпом! Смерть Блэзкору и Эйсбризу! Ура!
Факультет Стонбир, как и всегда, оказался самым спокойным и незаметным из-за своей немногочисленности. Маунтан Хай и Анджелина Рестлесс скромно гоняли друг к другу по столешнице парты щелчками, щипками и ударами волшебных палочек по голове малюсенького, в ладонь величиной, косматого йети. Где они его надыбали, ребята упорно не разглашали, отмалчиваясь, но развлекались его шпыняньем уже третий день подряд, как только выпадет свободная минутка. В остальное время бедному снежному человечку приходилось тянуть срок в маленькой тесной камере-одиночке, специально сооруженной для него в портфеле толстой, аляповато накрашенной Анджелины. По всему выходило, что ему дали пожизненное заключение, если подобное существование можно назвать жизнью.
Каджи с удивлением обозрел творящийся по всему классу невиданный доселе беспредел и направился вниз по крутой лестнице к своей парте. Спускаясь к первому ярусу, он вовремя увидел желчно и коварно усмехающуюся рожу Баретто. Смутившись и почувствовав неладное, парнишка отвел взгляд в сторону. Это его и спасло, иначе лететь бы ему кубарем прямиком под учительский стол. А так Гоша просто перешагнул вытянутую на его пути ногу Роба.
Тот недовольно втянул ее с прохода назад под парту, огорченный что «шутка» в этот раз не прокатила. Ну да ладно, не каждый же день Каджи, как колобку кататься. Пора что-нибудь другое, позабористее и зубодробительнее придумать. А что, если вместе с друзьями постараться выловить его сегодня около библиотеки, где ботаник зависает вечерами, да напоить насильно обезьяньим зельем, приобретенным по счастливому совпадению как раз на днях в лавке прикольных чудес? Пущай сутки подобно бешеной мартышке поскачет по Хайкровсу! Вот будет веселуха! И волосатая морда с пенсне на носу будет смотреться на уроках шикарно. Значит, решено — сегодня открывается сезон охоты на некомпанейского Каджи. Все равно за него заступиться некому, грех не воспользоваться. Сиротинушка ты наш недоделанный и недоношенный. Ай-яй-яй…
А Гоша тем временем уселся рядом с Янкой, не подозревая о зреющем за соседней партой злокозненном заговоре против него. Близняшка, перестав прихорашиваться, спрятала в портфель зеркальце и тюбик с изумрудной помадой, удивленно и ошарашенно уставившись на Каджи. И она даже не сразу нашлась, что сказать, целую минуту оторопело хлопая длинными ресничками, густо намазюканными тушью. Но первоначальное замешательство вскоре схлынуло, и девчонка злобно прошипела сквозь зубы, правда, не забыв при этом сверкнуть для зрителей бездушной голливудской улыбочкой:
— Слышь, чмо, ты ничего случаем не попутал с перепугу?! Вообще-то твое место у параши, а здесь Гордий сидит. Смотри, он ведь сейчас придет и надерет тебе ушки, малыш…[56]
«Вот тебе, Каджи, и раз! А вот тебе два и три, — спокойно подумал парнишка. — Ну уж это все — однозначно стопроцентный глюк, таким меня не напугать».[57] И поэтому он ответил оборзевшей в корень девчонке, особо не задумываясь и буднично раскладывая письменные принадлежности, пергамент и учебник на парте:
