Татьяна Турве - Испытание на прочность
— Было что-то необычное? Во время дыхания? — повторил он с разгоревшимся интересом, слишком уж загадочно малая молчала. (По лицу видно, что что-то знает, а сказать не торопится!)
Дочка опять неопределенно вздернула плечом, потеребила длинную косу, что змеей сползала у нее с плеча, и произнесла самым будничным голосом, каким просят включить на кухне чайник:
— Я видела Бога, сидела у Его ног. Мартын потом сказал, что это… этот… Как его?
— Трансперсональный опыт, — машинально подсказал Володя, Янка с поспешностью перебила:
— Ну да, типа того. Но я сейчас не об этом. Через несколько дней после того семинара с дыханием я проснулась среди ночи и долго не могла уснуть. В общем, пошла на кухню пить чай…
"Это у нас семейное," — промелькнула у него развеселая мысль с горчинкой на самом дне. Янка продолжала, будто читая его с ходу как раскрытую книгу — откуда она все и всегда знает?..
— Было так одиноко, как еще никогда в жизни. Или нет, так уже часто бывало, но в тот раз особенно сильно… — дочка запуталась и беспомощно посмотрела на него, как бы умоляя о поддержке.
— Тебе было одиноко? — достаточно тупо переспросил Владимир. В одном старом американском фильме про психоаналитиков он подсмотрел этот трюк: когда не знаешь, что ответить, достаточно всего лишь с глубокомысленным видом перефразировать мысль собеседника. Иногда помогает.
Янка вскочила на ноги и нервно зашагала по комнате, ломая тонкие пальцы. И сбивчиво заговорила на ходу, словно в лихорадке:
— Я видела маму, совсем молодую. Она пришла с больницы, на ней было серое пальто. Я видела нашу комнату в общежитии, все настолько четко — раскладушка у стены, этажерка, широкая тахта, ковер на полу… Откуда я могу это помнить?.. Она села на тахту и начала плакать, я слышала ее мысли: как это все невовремя, я получилась невовремя… Ярик совсем маленький, денег не хватает, и еще эта малосемейка, и работу придется бросить… Она думала, что я не нужна и вообще лучше, чтоб этого ребенка не было… Вы перед тем поссорились, ей было страшно: а вдруг останется одна с двумя детьми, что тогда? Она плакала все сильнее и сильнее, пока не стемнело, только я тоже плакала изнутри, и чувствовала, что это все из-за меня… Это было так долго, целую вечность…
Не в силах пошевельнутся, Володя застыл в странном вязком оцепенении. В ушах далеким эхом отдавался голос Марины, что жаловалась недавно в приступе откровенности: "Она прямо как ежик, даже погладить нельзя! Вся в колючках, что я ни делаю!.. Стучусь в закрытые двери." Значит, вот откуда все пошло, закрытые двери… Превозмогая себя, Володя встряхнул головой и неестественно бодро, как молодящийся изо всех сил диджей на FM-овской радиостанции, возразил:
— Какие глупости! Знаешь, как она тебя любит?
Дочка упрямо качнула головой, крепко прикусив нижнюю губу:
— Это Ярика она любит, а меня нет! Я знаю. Она сама когда-то говорила, что я получилась неожиданно, не планировали. Конечно, хотели второго ребенка, но попозже… — и осеклась, с любопытством всмотрелась ему в лицо: — Что-то вспомнил? Расскажи!
Опять Янка считывает его мысли, строчку за строчкой! Нечто отдаленно связанное с этой историей про общежитие и Маринину беременность давно крутилось в голове, да только в руки не давалось. Играя в кошки-мышки, пряталось в самый дальний уголок сознания. И вот с ее вопросом все встало на свои места. Володя медленно, с непонятной для самого себя осторожностью начал, испытующе поглядывая на дочку:
— Это было задолго до твоего рождения, даже до зачатия. Мы с Мариной только поженились, и мне приснился сон.
— Сон?.. — она радостно всплеснула руками.
— Приснилась маленькая девочка, года три, не больше. Хорошенькая, круглолицая, вся в кудряшках, похожая на ангела. Я взял ее на руки и сказал: "Я хочу, чтобы ты была моей дочкой". А она мне в ответ таким потешно-серьезным голосом: "А кто не хочет?" И еще так важно!..
Янка смотрела на него с восторгом:
— А что дальше?
— А дальше она и говорит: "Меня зовут Яна…"
— Так это ты меня назвал?! — заверещала она на весь дом и от избытка чувств звонко захлопала в ладоши.
"Эти перепады настроения у нее явно от Марины, — критично заметил Владимир и сокрушенно вздохнул: — Вот ведь, с кем поведешься…" А вслух подтвердил:
— А кто же еще? Мама хотела, чтоб ты была Инессой. Или Снежаной, тут уж я встал на дыбы…
— Не хватало еще! — дочка с величайшим презрением наморщила нос. — Молодец, что меня отстоял.
Володя продолжил в задумчивости, не расслышав ее слов:
— Самое интересное, намного позже, через несколько лет, ты прибежала ко мне что-то спросить… И я вдруг вспомнил: те же кудряшки, те же ресницы…
— Я выбрала тебя! — сразила вдруг Янка наповал. И снова без драматических сцен, негромким обыденным голосом, только интонации другие, ликующие. — Был большой конкурс, и я выбрала тебя.
Он на всякий случай шутливо склонился в намасте: попробуй тут сообрази, чадушко изволит шутить или всерьез говорит? И самое интересное, что это было за лирическое отступление про "разговор с Богом"? Хотя теперь разве признается, и клещами из нее не вытянешь! Придется ждать удобного случая, чтоб опять исподволь вызвать на откровенность, по-другому никак…
Обещанного праздничного обеда Яна не дождалась. Все еще в расстроенных чувствах прилегла на бабушкином широком диване, думала о том, о сем, только собралась всплакнуть, но незаметно уснула.
И сразу же пришли сны, не заставили себя долго ждать — яркие и полнометражные, совсем как раньше, настоящее стерео с Dolby Surround. Янка отлично понимала, что спит, но вместе с тем сидела на диване, обхватив колени, а рядом пристроился кто-то смутно знакомый и по ощущениям почти что родной. Она долго не решалась на него взглянуть, чтобы он не исчез, не испарился из ее сна, но вот собрала все свое мужество и повернула голову…
Поджав про себя ноги, на диване удобно расположился ее старый знакомый, индеец со смешной седоватой косичкой и широким скуластым лицом, которого Янка про себя называла "доном Хуаном". Сидеть с разинутым ртом, как глупая рыба, и пялиться на пришельца становилось уже неприлично, она с тоской принялась соображать, что бы такое умное сказать: "Здравствуйте" или "Что новенького"? Индеец не без хитрости улыбнулся и начал первым, спас ее от нечеловеческих страданий:
— Вспомни: вчера ты бурно радовалась, а сегодня слезы. О чем это говорит? Избегай сильных полярных эмоций, они как маятник — неизбежно качнутся в другую сторону. Выбор Воина — что бы ни случилось, всегда находиться в равновесии.
