Николай Мещанкин - Одержимый
— Жаль, что они Гуграйту об этом не сказали. — Баниши помолчал. — Его безопасность коммуникаций, похоже, не сильно, беспокоит.
— Я вам говорил, я вас предупреждал!
Баниши тяжело вздохнул. Хобахава. Конечно, это ведь его любимая тема. Удивительно, как такой умнейший человек становится просто невменяемым, когда дело касается Гуграйта.
— А вы не слушали. — Хобахава укоризненно покачал головой, оглядывая магистров, словно неприлежных учеников. — И вот он идет сюда, он идет за нами! Он убьет нас всех, одного за другим, он уже убил Ояхаси, которого вы отправили ему на заклание, убьет одного за другим…
— Да прекратите вы кликушествовать! — Баниши передернуло. Имя Ояхаси неприятно резануло ухо, всколыхнуло чувство вины. Зря он его туда послал. Бедный, глупый Ояхаси, что он сумел испортить — в этот свой последний раз? А что, если?
— Он придет, и живые позавидуют мертвым! Ояхаси умирал неделю, неделю длились его мучения!
— Уважаемый магистр хочет что-то предложить? — вкрадчиво осведомился Каганаша.
— Его надо убить!
Баниши внимательно смотрел на Хобахаву. Уж больно подозрительна вся эта история. Уехавший куда-то Гуграйт вернулся раненый, долго болел, а выздоровев, провел показательную казнь Ояхаси, обвинив его в покушении. Не Хобахава ли приложил к этому руку? Ведь он знал о поездке Ояхаси… Но, с другой стороны, Хобахава не скрывает своих намерений относительно Гуграйта. Может, в Девятке есть еще кто-то, кто не говорит, а действует? Или Хобахава настолько хитер, что играет в открытую?
— И как вы предлагаете это сделать?
— Я, я… — Хобахава смешался. — Я не знаю.
— У нас нет агентов, достаточно близких к Гуграйту, мы не можем сейчас организовать покушение, — заговорил Гациб. — Поэтому давайте лучше поговорим о том, что мы можем сделать. Например, как остановить вторжение орков.
Хобахава помолчал, пожал плечами, перевел взгляд на карту.
— Хорошо, — нарушил тишину Баниши. — Итак, что мы имеем?
* * *Двадцать седьмого Зимосева 1217 года войска Лиги под командованием магистра Масо Гациба в составе пяти полков сардигской тяжелой пехоты, одного расширенного дивизиона вальпийских копейщиков и трех полков кифтских кирасир, общей численностью в сорок тысяч человек, встретились под Хамуром с объединенной армией орков и кочевников, насчитывавшей около пятидесяти тысяч воинов. На стороне орков выступала также небольшая группа гоблинов, что позволяет назвать произошедшее сражение первой Битвой народов.
Кифтяне встречной атакой в четвертый раз рассеяли кочевников.
Ганиб смахнул пот со лба, посмотрел на мутное из-за висящей в воздухе пыли и копоти солнце. Когда же кончится этот бесконечный день? Похоже, только перевалило за полдень, а он уже с трудом стоял из-за усталости.
Магистр перевел взгляд на поле, где сардигцы безуспешно пытались прорвать фронт орков. Хорошо хоть, что устал не только он. Удерживаемая магами защита ослабела, но и колдуны орков, похоже, выдохлись, их удары уже- совсем не напоминали те бешеные атаки, которые они обрушивали этим утром. Любым силам есть предел.
Сардигские панцирники продвинулись немного вперед, однако к оркам подошло подкрепление, и фронт снова выровнялся. Пат. Сегодняшнее сражение, судя по всему, ни к чему не приведет. Гациб прикрыл глаза, забрав на минуту свою силу из общего, поддерживающего защиту, потока. Правильно ли он сделал, решившись на сражение с Гуграйтом, не подождав Каганашу, идущего к нему с тремя полками пехоты и бригадой легкой кавалерии? Может, стоило потянуть время, отсидеться за стенами Хамура?
Гациб вздохнул. Нет, все правильно. Спрятавшись, он отдавал всю страну Гуграйту на растерзание. И никто не помешал бы оркам перехватить Каганашу вместо того, чтобы штурмовать стены столицы Кифта. Надеяться на то, что Гуграйт про идущие подкрепления не узнает, не приходилось: разведка у него налажена на зависть. И откуда он такой взялся?!
Магистр снова глубоко вздохнул, расслабляясь, пропуская через себя волны покоя. Ладно, хватит отдыхать. Гациб открыл глаза. О черт, что они делают?! Кирасиры вместо того, чтобы вернуться и прикрыть правый фланг вальпийской фаланги, врезались в прямоугольник пехоты орков, все глубже прогрызая их строй, разваливая его надвое… Если им удастся… Неужели эта атака решит судьбу сегодняшнего дня? Может, правы эти вояки, так презрительно относящиеся к его приказам?
Сбоку снова замаячили собиравшиеся, словно ниоткуда, кочевники.
— Кааба Аси! — Гациб повернулся к нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу командиру остававшегося в резерве полка кирасир. — Ты видишь?
Полковник кивнул.
— Давай!
Полковник взлетел на лошадь.
Магистр покусал губу. Резервов не осталось…
Удар… Защита разлетелась, словно стеклянная, откатившись отдачей так, что у магистра потемнело в глазах. Еще удар… Над центром, там, где стояли сардигцы, поднимался чудовищных размеров огненный гриб. Третий удар снес половину шеренг валышйских копейщиков.
Гациб не верил своим глазам. То, что минуту назад казалось победой, оборачивалось полным поражением. Разорвавший легион орков клин кавалерии вдруг словно споткнулся, увяз в сходящихся массах орков, осыпаемый непрерывным дождем стрел. Кочевники на этот раз не рассыпались, сойдясь лава на лаву с кирасирами, закрутились водовороты жестокой рубки. А на разметанный строй копейщиков надвигалась стена закованных в сталь всадников…
Что-то вспыхнуло рядом, ослепляя, заливая тело расплавленным свинцом, выбивая воздух из легких…
Кавалерия орков прошла сквозь вальпийцев, словно нож сквозь масло, в клочья разрывая последние остатки порядка, и ландскнехты не выдержали, побежали, побросав оружие, к Хамуру, преследуемые улюлюкающими кочевниками. Катафрактарии развернулись, смяв по дороге правое крыло кирасир, врубились в еще держащийся строй сардигских панцирников… Ожесточенная схватка у ворот Хамура, и кочевники, радостно визжа, ворвались в город…
Но ничего этого магистр уже не видел. Он лежал, наполовину сожженный шальным заклинанием, уставившись стеклянными глазами в небо.
* * *Крайт мутно смотрел на танцующих под странный дерганый ритм полуобнаженных девушек. Похоже, он захмелел. Зачем? Крайт подумал. А зачем он вообще согласился сюда прийти, зачем принял приглашение хана кочевников? Развеяться? Наверное. Просто захотелось, просто не мог он больше оставаться наедине с собой и своей болью, не мог больше слушать заунывное бормотание Гунги. А значит, пусть так и будет, значит, так должно быть.
