Ирина Сербжинская - История, рассказанная в полночь
Подписал очередную бумагу (распоряжение, касающееся странствующих магов) и только собрался приступить к составлению приказа для чародеев-сновидцев (взяли моду за кошмары отдельную плату требовать!), как в коридоре зазвучали шаги, и раздался чей-то громкий задорный смех.
Маг Анбаса, принесла нелегкая…
Пышущий здоровьем, румяный от утреннего морозца Анбаса, ввалился в кабинет.
— Приветствую, приветствую! А я вот мимо проходил, дай, думаю, зайду, проведаю, — жизнерадостно сообщил он, устроившись напротив Куксона. — Нет ли для меня чего-нибудь подходящего?
Он кивнул на папку с надписью «Маги. Общеполезные заклинания».
Гоблин покачал головой.
— Пока нет. Как появится — извещу.
— Жаль, жаль, — вздохнул Анбаса, побарабанил пальцами по столу, искоса поглядывая на гоблина.
— Погода сегодня отличная, одно удовольствие по улице пройтись. Снежок летит и… гм, гм… послушай, Куксон, я вот тут подумал…
Анбаса поерзал на стуле.
— Пичес-то, я слышал, погиб? Говорят, шайка грабителей его того… а? Да-а-а, прямо скажем, неспокойно стало в Лангедаке, — он кашлянул в кулак.
— Очень неспокойно, — сухо подтвердил Куксон, перекладывая папки.
— Да, так вот я и подумал… — Анбаса помялся. — Теперь, стало быть, в Стеклянную гильдии новый маг требуется? Место-то освободилось!
— Заявки от Гильдии пока не поступало. Как поступит, так будем думать.
— Да, да, — заторопился Анбаса. — Я просто размышляю… хорошо бы, если бы за меня кто-нибудь словечко замолвил, а? Да вот, хотя бы ты, а? Так, мол, и так, имеется у меня на примете отличный маг, способный, старательный. Тебя послушают!
— Замолвлю при случае. А теперь ступай, некогда мне.
— Зимние праздники скоро, ты ведь будешь на торжественном обеде в Стеклянной Гильдии? Вот и упомяни обо мне, как бы между прочим, а? Прямо скажем, лучше меня на эту должность никого не найти. Я ведь не то, что тот растяпа Пичес, мир его духу, я…
— Иди, Анбаса, — сквозь зубы повторил Куксон.
Анбаса хотел сказать что-то, но посмотрел на гоблина, умолк, встал, и на цыпочках покинул кабинет.
Куксон поднялся, подошел к окну.
Тихий снежок кружил над Лангедаком, над остроконечными башнями, над черепичными крышами. Полдень только-только минул, а уж витают над городом ранние сумерки.
В другое время спешил бы он сейчас в «Стеклянную собаку», пообедать, поговорить с друзьями, да сегодня все иначе…
Гоблин Куксон вернулся к столу, сел, пододвинул папки, заставил себя сосредоточиться.
Долго поработать не довелось: послышался в коридоре топот, возня, потом громкие нестройные голоса затянули песню.
— Клуриконы, — тяжело вздохнул Куксон, убирая в ящик стола все мало-мальски ценные предметы, вроде серебряного пресс-папье и костяного, с перламутровыми инкрустациями, ножичка, которым вскрывал конверты. — Пьяные, конечно. Ну, сейчас начнется…
Дверь с треском распахнулась и клуриконы (трое, ну, это еще ничего. Обычно, они компаниями меньше пяти не ходят) ввалились в кабинет.
Куксон как-то (по служебной необходимости) проглядывал книгу о магических расах, для людей написанную, и видел там рисунки, изображающие клуриконов: маленькие человечки, облаченные в чистенькие коричневые сюртуки, зеленые штаны без единого пятнышка, начищенные башмаки с серебряными пряжками, на головах у каждого — треуголки ярко-алого цвета. На картинках выглядели клуриконы на удивление опрятными и совершенно трезвыми, так что сразу было понятно: живописец никогда в жизни их не видел.
Происходили клуриконы из Волшебного народца и имели свою собственную магию, правда, весьма своеобразную, связанную исключительно с виноделием: если они поселялись в винном погребе, то вино, сколько бы его не хранили, никогда не прокисало и не портилось, а наоборот, становилось только лучше. Потому-то каждый винодел стремился залучить клуриконов к себе на службу. Работа непыльная: знай сиди в погребе, пей вино да распевай песни! Когда же контракт заканчивался, вся компания (в одиночку они никогда не работали) переселялась в ближайший трактир и весело коротала там время, ожидая, пока подвернется следующая работа.
Гоблин Куксон прекрасно знал, как нужно вести себя с хранителями погребов.
— Ну, что? — сурово промолвил он, оглядывая троицу, стоявшую перед ним. — Будете вести себя, как подобает или мне сразу помощника Граббса за стражей послать?
Вопрос был не лишним: в прошлый раз подвыпившие клуриконы не сошлись с чародеем Пехтипором (встретили его в коридоре) во взглядах по поводу ежевичного вина нового урожая. Вначале спорили, а потом и к военным действиям перешли. Благодаря численному преимуществу, одержали полную победу: почтенный чародей бежал с поля боя и закрылся в своем кабинете, а клуриконы еще добрый час держали осаду, горланили песни, колотили в дверь метлой, отобранной у престарелой ведьмы Толамии, и требовали, чтобы Пехтипор вышел и сразился, как и подобает мужчине. Разбили окно в коридоре, сломали метлу и продырявили портрет его милости мага Хронофела, висевший на стене — это уж помощник Граббс позже доложил. Словом, управы на клуриконов не было никакой, даже его милость маг Хронофел, бесчисленными приказами пытавшийся заставить хранителей винных погребов не позорить Гильдию, рукой махнул: как с ними договориться можно, когда они все время пьяные?!
— В прошлый раз, Куксон, — степенно начал клурикон Яс-Берень. — Произошла досадная ошибочка. Недоразуменьице! Этот чародей… кстати, он сейчас у себя? Надо бы зайти, поговорить, а то мы в прошлый раз не закончили разговорец-то.
Клуриконы оживились и начали толкать друг друга локтями, предквушая отличное развлечение.
— Я вот вам зайду! — насупился Куксон, строго посмотрел на хранителей, одетых в живописные лохмотья, и покачал головой: нет, совсем не похожи на тех клуриконов, что в книжке изображены! Яс-Берень (он единственный грамоту знал, поэтому был у них главным) облачен был в сюртук, продранный на локтях и украшенный винными пятнами, обут в старые стоптанные башмаки, вместо треуголки на голову нахлобучена соломенная шляпа, под глазом — синяк.
Гоблин Куксон вздохнул.
Хранители погребов предавались множествам пороков, как-то: азартные игры, драки и чревоугодие, но наипервейшим было, конечно же, пьянство. Пьяные клуриконы становились необыкновенно воинственными, но это еще полбеды. Хуже всего было то, что клуриконы не только воевали, но и мародерствовали, так что частенько после их визитов он, Куксон, недосчитывался то серебряных чернильниц, то пары листов дорогого пергамента телячьей кожи, то графина хрустального доверху наполненного водой — и такое как-то раз было.
