Константин Нормаер - Сезон колдовства
ЧАСТЬ 4. ПУТЬ К ВЫБОРУ Застенки откровения
ЧАСТЬ 4. ПУТЬ К ВЫБОРУ Застенки откровения
ЧАСТЬ 4. ПУТЬ К ВЫБОРУ
Выдержка из Атласа Cлепца, страница XXXIU строфа VIIIX
О дочерях мрака можно говорить бесконечно. Но отдельно хочется отметить одну, принадлежащую мне догадку. Не каждая ведьма становится таковой добровольно. Конечно, с этим можно поспорить или даже поколотить вашего покорного слугу за столь смелое суждение, но правды это не изменит.
Итак, как же рождаются ведьмы…
Есть потомственные — им на роду написано темное бремя, и ничего с этим не поделаешь.
Но в большинстве случаев, даже этот тип делится на две ветви. Наученная ведьма и ведьма поневоле. Первые — это женщины, которые получили свои знания и магическую силу упорным трудом от профессиональных ведуний, путем прочтения запретных книг. Вторые — те, которые получили свою силу принуждением. Либо заключили договор с иными сыновьями мрака, либо по собственному незнанию угодили в силки зла.
Ну что, жутковато? А давайте теперь перейдем к явным признакам.
Зачастую ведьм можно различить очень даже легко. Главное внимательно присмотреться и тогда ее принадлежность к мраку станет весьма очевидна. Итак, отличимые черты: косоглазие, родимые пятна, имеющие волосяные отростки или наоборот, нечто непонятное, но пленительно притягательное во внешности. Также ведьму может выдать ее речь — слишком быстрая, плохо различимая, скомканная. От себя добавлю, что таковой она является неспроста — слишком уж сильно она раздражает собеседника, а значит, из него можно вытянуть побольше сил. Гнев — самая лучшая пища для ведьмы. Она становится сильнее, а несчастный слушатель тает на глазах, ощущая усталость и беспокойство…
Застенки откровения
Меня пленили где-то под Лейпциром, всего в паре миль от святой обители. Хотя я особенно и не сопротивлялся. Покопавшись в сумке в поисках затерявшейся подорожной, лишь растерянно развел руками, за что и угодил на допрос к местному инквизитору. Кажется, его звали Вангур Фритт.
Он задал мне несколько односложных вопросов, а когда я назвал свое имя и указал на застывший средь облаков призрачный бок Сферы, принялся затравлено озираться по сторонам. Я был уверен: он не поверил ни единому моему слову. Но представителю церкви хватило ума послать голубя в цитадель, сообщив о поимке перегрина-отступника.
Взгляд инквизитора случайно коснулся рисунка на бревенчатой стене. Худощавый бородач в широкой шляпе и с пустым взглядом был совсем на меня непохож. Разве что широкий штрих на щеке — застарелый шрам, который я так и не удосужился вывести с помощью микро-инъекции.
— Стой на месте! — вскочив, инквизитор едва устоял на ногах от возбуждения. — Сюда живо! Охрана!
Помощники появились незамедлительно. Не сразу сообразив в чем дело, они действовали по наитию. Вцепились в меня будто охотничьи псы и повалили на землю. Напрасные старания. Даже при всем моем желание, с кандалами на руках и ногах, я вряд ли смог бы совершить побег или, на худой конец, напасть на представителя святого ордена.
— А ну-ка, на колени, ублюдок! — прорычал один из помощников.
— Ниже, еще ниже, — надавил на спину другой.
Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Старые кости отозвались неприятным хрустом, и я сдавленно простонал в ответ.
— Осторожней с ним, — предупредил инквизитор. — Это беглый муренмук.
Мне не было нужды видеть лица моих пленителей. Всем своим нутром я ощутить охватившую их панику. Ослабив хватку, они сами подписали себе приговор. Легким движением я скинул их со своих плеч. Новых попыток не последовало. Медленно распрямив спину, я встал с колен. Мой наполненный гневом взгляд пронзил инквизитора.
— По какому праву? — требовательно произнес я.
— По-по-повторите ваше имя, — осторожно попросил инквизитор.
— Край, Виктор Край.
— Происхождение вашего… откуда вы родом?
— Кривая дорога и заброшенный приют, — произнес я привычную пословицу.
— Кровное родство?
— Рожденный тропой — не имеет братьев, — мой усталый голос превратился в шепот.
Когда-то эти слова вызывали у случайного путника или требовательного стража дрожь в коленях. Но все изменилось. И никто, кроме нас, не виноват в этом. Из двух зол мы выбрали более цивилизованное. Вместо кнута — пряник. Принеся в Отсталый мир знания, мы совсем позабыли об одной простой истине — невозможно укротить зверя, не сломив его волю.
— Назови свое истинное призвание, чуж?!. — Этот вопрос дался инквизитору тяжело. Он несколько раз запнулся, а последнее слово и вовсе от волнения проглотил практически целиком.
— Я посланник далекого мира. В моих помыслах нет ни добра, ни зла.
Лишь долгий путь, подобный свету звезд, что исчезает с рассветом.
Когда-то эти слова были высечены на стенах Дремлющего города, первой столицы семи подданств и главной усыпальницы сорока трех наместников. Как же сильно они обесценились с тех пор.
— Все это пуста брехня!
— Тогда выдумывай ответы сам, — я равнодушно посмотрел на молодого инквизитора. — Мне больше нечего тебе сказать.
Дерзость никому не шла на пользу: ни простому смертному, ни заблудшему перегрину. Первый удар заставил меня согнуться пополам. Второй сбил с ног. Третий закончился кровавой слюной.
— Ну что лучше? — с нескрываемой радостью уточнил инквизитор.
— Не самый лучший метод развязать язык, — осклабился я.
— Но весьма действенный. Ну что, будешь говорить?! Или продолжишь упрямиться?
Мне бы стоило согласиться, только врожденное упрямство вынудило совершить очередную ошибку. И я незамедлительно получил заслуженную награду в виде хороших тумаков…
Долгие часы затерялись где-то в недрах беспамятства. Я приходил в себя, потом вновь проваливался в забытье и снова выскальзывал из него, как из ледяной проруби. Но спустя какое-то время сознание все-таки смилостивилось надо мной. Я обессилено перевернулся на спину и вдохнул полной грудью. Острая боль незамедлительно стежками заскользила по телу, словно за иглой тянулась мучительная нить. И как закономерный итог, наружу вырвался протяжный стон отчаянья.
— Ну теперь-то ты видишь, насколько глупы твои заблудшие дети, создатель, — послышался чей-то невероятно знакомый голос.
Разлепив веки, я попытался разглядеть сидевшего напротив меня человека, но вместо четкой картинки различил лишь размытое мошкориное пятно.
— Не утруждай себя, моменраг, просто доверься своему слуху. Давай,
попробуй, у тебя должно получиться.
