Анастасия Анфимова - Последний подарок богини
— Речь шла о двух или трёх днях. Прошло семь. Мне безразлично, кто эта девушка и почему вы её прячете. Я лишь хочу, чтобы она покинула мой дом!
— Я оплатил все расходы на лекаря, — нахмурился он. — А ведь ты лечила и своих рабынь!
— Дело не в деньгах, — нисколько не смутилась хозяйка «Сладкого родничка». — Присутствие этой девицы опасно. Вы знаете законы лучше меня. За укрывательство беглого раба я могу попасть на каменоломни.
— Уверяю тебя, её никто не ищет! — попытался успокоить собеседницу Мерк. — Не веришь? Сходи к Дворцу Ста, посмотри объявления о награде. Там нет рабынь с такими приметами.
— Я верю, — не стала спорить Далная. — Но это ничего не меняет. Всё же вы её от кого-то прячете.
Молодой человек смутился.
— Избавьте меня от её присутствия. Или я это сделаю сама!
— Даже рискуя поссориться со мной? — усмехнулся Корнелл.
— Оставляя здесь эту девушку, я подвергаю себя ещё большей опасности, — женщина оставалась непреклонна.
— Дай ей хотя бы оправиться от раны, — пошёл на попятную Мерк.
— Три дня, — жёстко проговорила Далная и недобро усмехнулась. — И вы не уплатили за еду, которую я на неё извела.
Бросив на стол пяток медяков, Корнелл покинул публичный дом в самом противном настроении и тут же направился к Ирдии. Если и она ничего не придумает, пусть хозяйка «Сладкого родничка» распоряжается Флоей по своему усмотрению. Его не интересовало, что будет с несчастной девушкой, он даже ни разу не говорил с ней. Молодой человек просто хотел избавиться от обузы, повисшей на нём из-за минутного каприза возлюбленной.
Как назло, на улице, где стоял дом купца Сакса Густоборода, не встретился никто из знакомых. Пришлось пройтись по ней два раза из конца в конец, пока не появилась Грюма, и быстро шепнув: «Второй час после полудня в Лавке поэтов», — убежала обратно. В отличие от других представительниц прекрасного пола, Ирдия умела быть краткой.
Лавка поэтов являлась одним из самых примечательных торговых заведений Нидоса. Лет двенадцать назад её открыл один либрийский царедворец, бежавший от своего государя с немалым количеством золота. Растратив большую часть богатства в сомнительных коммерческих предприятиях, он завёл небольшую лавочку, где стал торговать свитками, будучи сам не чужд изящной словесности. Среди ста тысяч жителей Нидоса оказалось достаточно много образованных людей, готовых заплатить за стихи Плея или ольвийский трактат «О сути вещей непонятных толпе». Кроме того, любой автор мог отдать своё произведение на реализацию за небольшой процент от цены.
Торговля пошла неожиданно бойко, и через пять лет торговец выкупил соседние лавки, существенно расширив своё заведение. Теперь каждый желающий мог отыскать чтение по вкусу. От сложнейших трактатов по математике и астрономии, до сочинений легкомысленного и откровенно порнографического характера.
Бывший царедворец умер, оставив двум сыновьям процветающее предприятие. Те подошли к делу творчески, наладили связи с торговцами не только из Ольвии, Либрии но и из далёкого Радла и Кайны. А так же завели несколько переписчиков, готовых изготовить копии понравившегося свитка. Постепенно вокруг Лавки поэтов сложилось своеобразное общество почитателей науки и литературы, среди членов которого оказалось несколько женщин. Одной из которых была Ирдия.
У входа в Лавку стоял здоровенный раб, призванный следить за порядком и не допускать внутрь разного рода бродяг. Корнелл заходил сюда часто, стражник знал кто он, поэтому отвесил глубокий поклон. За богато украшенными дверями оказался длинный зал, залитый потоками солнечного света из больших зарешечённых окон. Два ряда колонн, поставленных на месте стен сломанных лавок, делали его похожим на храм. Помещение оказалось разделено на две неравные части.
В большей из них всё оказалось как обычно. Полки с сотнями или даже тысячами свитков, десятки толстых книг в кожаных обложках. Кроме этого здесь торговали чистыми листами папируса и пергамента, письменными принадлежностями, вощёными табличками. За длинным прилавком суетились двое продавцов. Один разложил перед мальчиком пяток разных чернильниц, второй, перегнувшись, вполголоса зачитывал толстяку в дорогом хитоне кусок из новой пьесы известного либрийского драматурга Комиса сына Расляка из Кувна:
— … Муж заглядывает под кровать и говорит: «Здесь его нет. Но я найду, и твой обман раскрою, прелюбодейка!» Жена ему в ответ: «Напрасно вы позорите меня». Потом зрителям: «Хоть от тебя, каплун, любая бегать станет».
Слушатель хихикнул. Продавец с чувством продолжал:
— Муж подходит на цыпочках к занавешенной нише. «Ну, вот смотри! Сейчас я докажу». Раздвигает занавесь и видит пирата с мечом, быстро закрывает. «Что ты, действительно, честнейшая из женщин».
Толстяк тихо засмеялся. Корнелл, улыбаясь, направился к резной деревянной решётке. За ней располагался небольшой зал, где отсутствовали привычные прилавки. Книги и свитки свободно лежали на полках. Покупатель мог взять любую и почитать, усевшись на одну из трёх узких скамеечек. Но войти сюда мог далеко не каждый. И дело не только в том, что все эти произведения посвящены скучнейшим наукам вроде философии или математике. У входа за столом сидел один из хозяев и единолично решал, кого пускать в святая-святых Лавки поэтов, а кому довольствоваться беседой с приказчиками. Сухопарый мужчина с короткой, аккуратно подстриженной бородкой поприветствовал сына советника поклоном и вновь вернулся к разложенным перед ним листам, покрытым цифрами, при этом, не забывая время от времени зорко поглядывать за покупателями.
Первой Мерк заметил Грюму. Рабыня Ирдии сидела на скамейке с видом осенней мухи и, казалось, с трудом сохраняла вертикальное положение, глядя на мир спящими глазами. Её госпожа у стеллажа что-то горячо обсуждала с молодым, красивым либрийцем, одетым в богатый оранжевый хитон. Корнелл ощутил острый укол ревности. Почувствовав его взгляд, Ирдия вскинула голову и ослепительно улыбнулась, сделав знак рукой. Он подошёл, даже не пытаясь скрыть своего неудовольствия.
— Познакомься, это Прикл сын Стасиса. Он ученик Арилаха из Лакин. Мерк Корнелл Апер мой… друг.
— Вы из свиты посла лакинского царя? — почтительно удивился радланин. Он слышал, что в Нидосе по пути из Келлуана на родину остановился посланник одного из крупнейших либрийских государств.
— Он не только посол, — улыбнулась девушка. — Ещё и математик. А так же философ и астроном.
— Вот как, — только и смог пробормотать Мерк.
— Мы обсуждали новую систему мира, которую предложил его учитель, — продолжала Ирдия.
