Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями
- Ничего такого не помню! Сугубо личное мнение. Это все раздуто из мухи в слона. И вообще, граф, меня ты оскорбил. Как вообще можно было подумать, что я, честнейший человек, с принципами, с моральной этикой... способен на такое?!
Обратился к Ровиду:
- А вы, король, не переживайте... Долго объяснять мои логические цепочки. Вы не принимаете мои аргументы о невиновности. Так что в первую очередь посмотрите на себя и подумайте, ведете ли вы спор ради спора? Но продолжаете сыпать ложными обвинениями. Как раз и указывает на то, что вы ведете спор ради спора!
Ровид не выдержал. Сыщик отметил краем глаза, как правителя Гардарии трясёт от злости, а лицо медленно багровеет. Но сыскарь не угадал момент, когда он сорвался. Подскочив к глашатаю, он правым кулаком с размаху ударил его по лицу. Ксандо отлетел к стене и потерял равновесие. Король подошёл к нему, взял за грудки и рывком поднял, рыча:
- Подонок! Курвин сын! Мало того, что ты оболгал моего сыскаря! Его рыцари из петли умирающего вынули! Я уже пятнадцать минут слушаю твою бессвязную чушь! Мало того, что ты подозреваешься в преступлении! Князь, или ты немедленно вздёрнешь этого горлодёра на дыбе или я беру всё в свои руки и вызываю армию! Всю Верузию перепашу, мои солдаты каждый камень перевернут, пока не найдут преступников! Меня всё это достало! Подонки, верните мне дочь! Я из тебя лично все жилы повыдёргиваю, пока не выдашь мне сообщников! - швырнул глашатая прямо в гущу обалдевших стражников.
Гинеус стоял и нервно тряс головой по сторонам, пытаясь сообразить, что происходит. Наконец, собрался:
- Жаль, Ксандо, но я должен отдать приказ заключить тебя под стражу! Заковать, в городскую тюрьму его. Писаря - немедленно сюда, сопроводительные бумаги я выпишу.
- И как можно скорее! - заорал Ровид, что все вздрогнули.
Указал пальцем на лежащего у стены Блоднека:
- И уберите уже этот обмочившийся куль с дерьмом! Видеть его не могу!
Ксандо верещал, как кабан, приговорённый на заклание, барахтался по полу, пытаясь увернуться от крепких рук гвардейцев:
- Князь, но вы же не обязаны! Вы сказали, что должны, но это не подразумевает никаких обязательств!
- Поднимите его и поставьте на ноги! - приказал Гинеус.
- А в чём вообще разница? - спросил Мольх глашатая.
- Как в чём? У вас все в Гардарии такие тупые, да?! "Должен" - не указывает необходимости делать что-то! Князь! Меня оговорили, я честный человек! - Не люблю, когда меня обвиняют в чем-то безосновательно. Особенно те люди, которые выступают за гуманизм и прочее человеколюбие. Так просто: "Ксандо преступник!". Доказательства, что вы мне показываете - не доказательства! В пользу моей невиновности - сто тысяч пятьсот фактов!
- Сковать и увести его!
- Князь, я законы не нарушаю! Я просто задаю вопросы, которые вытекают из пустых ответов! В данном случае меня арестуют за то, что мировоззрение графа и доверие пойдет в резонанс с логикой от моих вопросов. Я вот интересовался мнением графа, какие у него доказательства моей вины, задавая просто вопросы. Ответных вопросов в мою сторону не было. Ни в чем я его не обвинял. Каждый вопрос выходил из ответа. Граф не нашел, чего ответить, и меня арестовывают? Конец разуму настал! Я всё понял! Есть такой приём: задаёшь вопрос, получаешь ответ, потом ещё вопрос, снова получаешь ответ, а потом у отвечающего входят в противоречие логика и его мировоззрение! Но тут всё окончено! Но... послушайте, князь, это несправедливо, я невиновен!
- Князь, рвякни на них, по-своему, по-княжески! - гаркнул Ровид.
- Все вон! - заорал не своим голосом Гинеус, топнув ногой.
- Дайте мне доступ в архив, я приведу вам уйму доказательств, что я ни в чём не замешан!
Глашатая скрутили и сковали цепями.
- Безобразие! - вопил Ксандо, подгоняемый пинками к выходу, - Сволочи! Свобода Верузии под угрозой! Гардария наступает на горло! Я понял! Это тайный сговор Тагорна и Сансэдара! Долой тиранию, измену, трусость и обман! Вы ничего не доказали! Я самый разумный спорщик, я никого не оскорблял и на личности не переходил, Мольх - мошенник! Король Гардарии меня ударил! Это от бессилия! Я оперирую фактами, а не кулаками! Гинеус... Пархатый! Да здравствует свободная Верузия!
Конвой, получив все бумаги, увёл глашатая, задрав руки высоко над головой. Для них это было полной неожиданностью, как и для него самого. В коридоре ещё долго раздавались уходящие вопли "Свита Ровида - банда преступников! Слава Верузии, да здравствует Любец! Гинеус - предатель!".
- А что ты написал, отец? - наконец открыл рот Кадрош.
Князь вздохнул.
- Дал им два часа на интенсивный допрос. Он должен заговорить, сам знаешь, какие у меня мастера заплечных дел. Не в обиду тебе и лучшему сыскарю Гардарии будет сказано, Ровид, но сложно у вас всё получается. А надо так: допрос-пыточная-шибеница. Колятся, как орехи! - потёр ладони Гинеус.
- Оно и видно, как тут все колятся, чуть из моего сыскаря террориста не сделали!
- Такое удивительное стечение обстоятельств, Ровид. Ошибки, конечно, есть, но их очень, очень мало! Да дайте же королю ещё воды.
ГЛАВА 10
Традиция отмечать годовщину образования Верузии отличалась в зависимости от того, сколько лет исполнялось государству. Двести пятьдесят один год минул с тех пор, как северо-западные удельные княжества отделились от Тагорна, превратившись в самостоятельное образование. Первый послеюбилейный год предполагал такое же количество участников, какое присутствовало на ужине, посвященном объявлению независимости.
Два с половиной века назад за столом сидели одиннадцать мужчин: князь Веруз с четырьмя сыновьями: Петером, Виславом, Умбоком и приёмным Растбором. Двоюродный брат князя Шук Бельмоглазый, возглавлявший армию объединенных княжеств маршал Нилтас, именем которого до сих пор пугают детей в Тагорне, придворный маг, начальник тайной службы, ныне превратившуюся во вполне открытую службу кромников. Замыкал список герольд.
Одиннадцатый гость не был ни колдуном, ни благородным, ни военным. Как написано в летописях, Веруз позвал на ужин первого попавшегося на глаза простолюдина. Хвала Праматери он не оказался ни золотарем, ни конюхом. Кузнец Эрко оставил приятное впечатление, поддерживал разговоры, в основном на военно-оружейную тематику, и позже был одарен титулом баронета и небольшим поместьем на границе с Реевелом. Почин единения с народом и эту незыблемую традицию поддерживали в дальнейшем и его потомки. Титулом, однако, больше никто из простонародных гостей так и не обзавёлся.
На одиннадцать персон был накрыт стол и в этот раз. Уподобившись основателю страны, во главе его сидел Гинеус Второй, по правую руку от него - Блоднек с Кадрошем, Ровид расположился на месте Умбока. Ухмылялся и ёрзал в роли приёмного Растбора Панкурт. С южных окраин Верузии приехал троюродный кузен князя Инукис, он восседал на стуле Бельмоглазого, точнее на двух стульях, ибо объемами своих телес двукратно превосходил Блоднека. Седовласый мужчина с военной выправкой находился рядом со старым знакомым сыскаря Бордулом, по словам Ровида это был нынешний главнокомандующий армией. Слева от верузийского князя расположился мэтр Фаргус, придворный магик, наконец вышедший из отпуска. Два места пустовало.
