Оксана Демченко - Безупречный враг
— Пойду, как только получу запрошенное.
— Авэи. — Сирена быстро взглянула на Юго и отвернулась. — У вас чудовищно упрямый рулевой, ваша светлость Тэль-Мар.
— Да, с курса его сбить невозможно, — гордо согласился капитан.
В поздних сумерках Амели Тэль-Роз покинула шхуну, напев команде освобождение от влияния. Во всех каютах стоял удивительно густой сырный дух. Медленно «трезвеющие» моряки принюхивались и удивленно пожимали плечами. Неужто они сами просили привезти эдакую вонючую гадость? И ели, стыдно вспомнить, с таким удовольствием…
Сирену на берег доставила лодка «Приза». Юго помог женщине подняться на пирс. Мрачно нахмурился, снова изучив фигурку жены короля.
— И что на меня нашло? — буркнул он. — Хуже сыроедов голову потерял. Забыл, что мое место у руля. А ваше, госпожа, в шатре на набережной. И то лишь в день большого морского парада. Я постараюсь за месяц воспитать в себе почтительность.
— Не стоит, — обнадежила сирена. — Ты правильно сказал: мы не подданные Дэлькоста. Для обладательницы голоса имеет значение вовсе не происхождение или образование, уж поверь. Из всех людей, говоривших мне, что я хороша собой и нравлюсь им, только одному я могу верить. Поскольку он не поддается влиянию и вообще гораздо лучше понимает в выборе нужного курса, чем я сама. Искренность — самое ценное, что может получить сирена от близких. Некоторые обладатели голоса даже выбирают совершенно глухих мужей или жен, чтобы избавиться от влияния меда и яда звучания в семейной жизни. Само собой, я говорю о тех, кто имеет право выбирать. В последнее время араави дает нам такую возможность все чаще.
— Выбор — это прекрасно! Ты, надеюсь, скоро закончишь дела на севере? — оживился Юго.
— Я старше тебя, — строго предупредила Амели. — Невесть чем занимаюсь, добывая сведения для араави и оберегая покой Древа. У меня есть сын, ему уже исполнилось два года.
— Ты что, не умеешь отвечать на вопросы по-простому? — возмутился Юго и задумчиво добавил: — А второй ребенок, тот малыш, о болезни которого сейчас сплетничает весь порт?
— Умер, — тихо и совершенно без выражения отозвалась Амели. — Но пока я держу это в тайне, так надо, хотя бы до середины зимы. Иначе Альбер наворотит новых мерзостей, он опасен, когда дает волю своему темному сердцу.
— Вот беда-то… А я со своими глупостями пристаю, — смутился Юго. — Авэи, ты прости меня. Я к политике приспособлен не больше, чем абордажная сабля — к полировке ногтей.
— Это как раз радует. Я не знаю, когда закончится моя работа в Дэлькосте. У меня слишком сильный голос и чересчур хорошие связи при дворе. Я пока что весьма полезна, а эта страна обладает превосходным флотом и внушительной жадностью. Она почти непрерывно грызется с соседями, но тут все свои и приграничные стычки уже не угрожают гибелью странам. Они лишь подтачивают влияние знати и временно осложняют жизнь простым людям. Но наш жемчуг и наши порты… Мы иноверцы и, по меркам здешних князей, — дикари. Дэлькост опасен для островов, нас возьмутся просто истреблять. — Авэи грустно усмехнулась, погладила руку Юго, подставленную для опоры. — Альбер то и дело принимается мечтать о большой войне в океане. Сейчас у него есть какие-то новые советчики, я пробую выяснить, кто они, это опасные люди. Боюсь, как бы не умники какие с наших же островов… Я очень устала. Никому не говорила, но это правда. — Женщина жалобно глянула на рулевого снизу вверх. — У меня садится голос. Сегодня совсем пустяшное убеждение довело до головной боли. Опять же: я не рассчитала область воздействия, весьма грубая ошибка. И вообще я не люблю лгать.
— Ты исключительная и особенная сирена, — нежно пробормотал Юго, поправляя накидку на плечах Амели-Авэи. — Я иначе представлял обладающих голосом. Ты уж поосторожнее, не мучай себя. А я все же буду надеяться. Вернусь на «Приз» и стану мастерить браслет из цветного перламутра, какой по обычаю полагается дарить на помолвку. Сын твой как, пристроен у толковых людей? Может, забрать его на корабль?
— Знаешь, а вот это ты придумал очень ловко, забери, — обрадовалась сирена. Порылась в кружевной сумочке, висящей на ленте у пояса: — Вот адрес. Это к югу отсюда, на самом берегу. Ему там наверняка ужасно плохо одному у чужих людей, хотя я плачу немалые деньги за проживание и воспитание. Мальчика зовут Рауль в произношении тэльров. А по-нашему — Роул. Он до сих пор не знает ни слова на эмоори, а разве правильно лишать ребенка родного языка?
Глаза у Авэи стали грустными, она часто заморгала, сгоняя слезинку. Юго внимательно рассмотрел текст, повернув листок к свету масляного фонаря на корме лодки. Кивнул, аккуратно спрятал в нагрудный карман:
— Даже не переживай. Местечко от нас рядом, пять дней ходу вдоль берега, мы твоего Роула прямо сейчас и заберем, нам по пути. Через месяц он будет не только говорить на эмоори, но даже ругаться по-нагрокски. Я смастерю ему деревянную саблю. У нас на «Призе» и не скучно, и безопасно. Тем более — пацан.
— Хорошо, — вроде бы успокоилась Авэи. — Спасибо тебе, и — мне пора.
— Провожу до самой кареты, — не согласился Юго. — Приказ капитана.
— Сочувствую тому, кто нападет на расстроенную сирену с моими способностями, — рассмеялась Авэи. — Но ты прав, приказы надо исполнять. Особенно такие приятные. Ты ужасно неловко врешь, Юго, но я согласна верить, что приказ имеется… Проводи.
Юго подхватил протянутый с лодки фонарь и пошел по краю набережной над самой водой, уступив спутнице всю ширину дощатого настила. Он негромко рассказывал о своем корабле. Вспоминал, как в детстве мечтал об океане, сидя на крыше родительского ориима. Описывал, как впервые почувствовал море, так похожее на взгляд сирина, как стал понимать воду. Волны словно нашептывают в ухо голосом Элиис: слов не разобрать, но часть смысла улавливается душой, памятью детства.
Авэи слушала и радовалась, что самой не надо поддерживать разговор. День подарил надежду и оставил легкое неназойливое утомление. Она уже несколько месяцев искала новое место для проживания сына. Опасалась козней Альбера, его извечной подозрительности. Да и история с Элиис не обещала простых и удобных решений. А стоит вот так, на один день расслабиться, позволить себе опереться на сильную руку и принять помощь — и выползает из логова застарелая усталость, сгибает плечи, расшатывает спокойствие, казавшееся незыблемым. Подумать странно: она готова расплакаться из-за сына. А ведь недавно полагала, что держит все под контролем и еще полна сил…
Собственная детская любовь к риску выглядела потрепанной и устаревшей при свете масляного фонаря Юго. Стыдно признаться: хочется забраться под его руку и не думать о дурном. Словно нет короля, который лжет постоянно всем и себе в первую очередь. Нет Тэль-Розов, презирающих «дочь договора» и донимающих что ни день просьбами, больше похожими на требования. Нет и сирены Гооза, умудрившегося незаметно покинуть острова Древа, несмотря на усердие обоих араави: Роола и Эраи, второй месяц числящегося его учеником. Нет Лидии Тэль-Дарг и ее обидчика Магриса. Нет и восхитительного, вызывающего едва ли не восторг, адмирала Ногорро, влюбленного в море и грезящего дальними походами, увы, военного толка…
