Юрий Никитин - Зубы настежь
Меня покачивало, я чувствовал тошноту, желание сблевануть, словно перекатался на карусели. Меч оттягивал руки, я с усилием воткнул блистающее лезвие в затылок зверю, там как раз удобная как для ножен щелочка, а сам сел прямо на вытянутую морду, ноги все еще трясутся, вытер пот.
Сквозь шум в ушах послышался конский топот. Далеко-далеко разворачивался отряд, воевода с моим конем в поводу уже мчался в мою сторону. За ним развернулись и понеслись пятеро уцелевших воинов. Затем я услышал восторженные вопли, блестящие железом фигуры мелькали как падающая в самолета металлическая фольга, но мои руки все смахивали крупные капли пота, а те выступали крупные как грецкие орехи.
Воевода тяжело слез с коня сам, подошел грузный и участливый:
– Ты все-таки его одолел...
Я с трудом разлепил запекшиеся губы:
– Это не я...
– Не ты?
– Ребята... Их жертвы не были напрасны...
Воевода повернулся, за его спиной уже возникла целая толпа в железе, слушала почтительно, сказал громко и поучающе:
– Видите? Разве настоящий полководец говорит о своих заслугах? Все о своих воинах, все о вас, тупорылых... За такую заботу даже зеленомордые встали под его знамя!
Один из воинов, глядя то на меня, то на чудовище, сказал дрожащим от восторга голосом:
– Зелено... зеленомордые? И куда же он их водил?
Воевода поперхнулся готовой речью, поглядел по сторонам орлом, гаркнул зычно:
– Ты как стоишь? И пузо распустил как беременный гусь!.. Это не так важно, куда водил. Важно – за чем. Вот спроси меня, зачем? Ну спроси, спроси!.. Так вот, отвечаю: себе добыть чести, а князю – славы. Ты знаешь, сколько он городов и сел пожег, людей убил, женщин обесчестил, нив потоптал, виноградников и садов вырубил, кур потоптал?.. Да у тебя волос на всем теле не хватит!.. И вот такой великий воитель – с нами! Ура.
Земля дрогнула трижды, воздух колыхался и сжимался упругими волнами. Они стояли ровными рядами, смотрели преданными глазами, хоть сейчас готовы идти следом и жечь города и веси людей, орков и всяких там гномов, а бесчестить так и вовсе без разницы, а я перевел взгляд на каменную стену, вдоль которой осторожно возвращались пестрые и красивые. В окружении остатков стражи, что закрывали их щитами даже сверху, ехали принцесса и герцог, я едва узнал их по рыжей лошадке и белому жеребцу.
Воевода приветственно помахал им издали:
– Все в порядке. Чудовище повержено. Я ж говорил, нашему герою надо было сразу самому... Кто, окромя него, справился так бы легко и просто?
Я с содроганием оглянулся на зеленую глыбу, что заслоняла половину неба. Из широкой пасти выползала клейкая слюна, похожая на выползающую из вулкана лаву. Трещина на черепе зияла кривая, с зазубринами. На удар благородного меча непохоже, но воевода наверняка объявит, что я побрезговал бить поганую жабу благородным мечом, а шарахнул рукоятью. А то и лбом.
Принцесса, бледная и с кругами под глазами, посмотрела на меня исподлобья, плечи ее зябко передернулись. Мне на миг почудилось, что ей хотелось бы моего поражения. Не гибели, нет, а именно поражения. Хоть в чем-то.
Не говоря ни слова, отвернулась. Не к герцогу, а в сторону воеводы, который тут же отечески обнял и погладил по голове. По лицу герцога пошли зеленые пятна.
Воевода проговорил ласково:
– Потерпи, моя ласточка... Мы уже совсем были рядом! А этот проклятый зверь отогнал нас на... уж не знаю, на сколько верст и сколько суток. Мчались мы быстро, надо признать...
Она всхлипнула, зарылась лицом в его широкую грудь. На лице старого воина было такое сочувствие, что даже пики усов вроде бы чуть опустились медленно и печально.
Он посмотрел на солнце:
– Хотя, если отыщем в этой стене проход...
Не проехали и полуверсты, как впереди в темной стене показалась трещина. Когда наши кони приблизились, из щели под ноги приглашающе легла ровная утоптанная дорога шириной в три копья. По бокам такие же четные отвесные стены, а далеко впереди проход заканчивался широким зеленым простором.
Мы с воеводой вырвались вперед, впереди было голубое небо и зеленая трава, только две черные стены ощутимо давили с обеих сторон. Я на ходу задирал голову, но края настолько высоко, что не увидеть, если ли там наблюдающие за нами люди.
– Никто не нападет? – спросил я с тревогой. – Место уж больно поганое.
– Не должны, – сказал воевода. – Не должны.
– Почему?
– А грабить-то как?
Он посмотрел победно, усы хвастливо встопорщились еще круче.
– А что, – пробормотал я, немного сбитый с толку, – обязательно грабить?
Воевода поперхнулся, конь под ним дернулся, притер меня боком к каменной стене. По сапогу чиркнуло острым, словно вилкой.
– А как же иначе?
– Можно иначе, – сказал я невесело, – еще как можно...
Перед глазами встала улица с оборванными трубками в телефонных будках, разбитыми стеклами в павильонах, изрезанными сидениями в троллейбусах, матерными словами на стенах домов и заборах...
Воевода посмотрел с глубоким уважением:
– Где ты только не бывал! Я думал, дурак дураком, варвар неотесанный, а ты и в цивилизациях потерся... Небось, немало награбил?
– При чем тут цивилизации? – спросил я, игнорируя вопрос, сколько награбил.
– А как же? Только в цивилизациях можно делать гадости один другому без выгоды. Просто так! Дикари до такого не додумаются!.. А здесь мир прост. Здесь никто камень просто так не кинет. Да и вообще...
– Что «вообще»?
– Не должны, – успокоил он, но как-то неуверенно. – Это уж будет совсем перебор! Нельзя ж так...
– Что нельзя?
– Передышку какую-то да надо! – объяснил он устало. – А то все эти погони, бегство, рубка да схватки осточертеют, если ничо окромя них не будет.
Я невольно оглянулся. Далеко позади тащился поредевший отряд, принцесса и герцог, как всегда, во главе, если нас не считать, Само самой прикинулось, как она будет под плащом, ночью, озябшая и дрожащая, как будет совать мне подмышки холодные ладошки с мерзкими как у лягушки пальцами, а то и взбираться как озябший котенок на мою огромную широкую грудь, где мощно бьется горячее сердце.
– Смотря кто за всем этим стоит, – ответил я вздыхая, – если дурак или неумеха... или же не простой, а ищущий... черт бы побрал таких...
Воевода вздрогнул, побледнел, осмотрелся по сторонам с тревогой:
– Да, тогда можно ожидать всего...
Я чувствовал как воздух в моей груди стоит запертый, как Дантес в замке Иф. Плечи мои напряглись, мои мышцы уже чувствовали как острые камни с огромной высоты ударят, разрывая кожу и плоть, ломая хрящи и кости. Даже просто сорвавшийся сверху камешек способен убить любого из нас...
