Анна Гаврилова - Упрямое счастье, или Воспитание маленького дракона
Мол, слушайте и запоминайте. И помните — у их светлости есть возможность раскусить любого. И ничего, что заказчиков преступления «не определили»… Ничего! В следующий раз всё может сложиться иначе, и тогда… Вы уверены, что, вычислив заказчиков, Дантос их пожалеет?
Совместить первое и второе, в смысле магию герцога и излишне эффективное расследование, никто не догадался — в плане расследования и присяги все кивали на Вернона. Поэтому ещё одной, действительно занятной, сплетни не получилось.
Ну а в том, что касается претенденток на титул будущей герцогини Кернской и их подковёрных игр…
Каких-либо собраний девиц в зале, увы, не происходило. Но участниц договора о ненападении, то есть о передышке для Дана, я всё-таки определила. Достаточно было понаблюдать за Катариной и с помощью драконьего чутья выловить тех, кто мечтает выдрать этой фурии волосы. Их оказалась двадцать одна! Не считая бабушек и матерей.
Гнев родительниц был не менее прекрасен, чем злость потенциальных невест, так что к их светлости я вернулась, подхихикивая.
Правда, через четверть часа хорошее настроение начало таять. Просто блондинчик допил очередной бокал и, учтиво попрощавшись с собеседниками, отправился приглашать на танец одну из упомянутых девиц.
Атмосфера в зале тотчас изменилась. Все девушки мгновенно подобрались, матери насторожились, отцы приосанились. А Дантос подошёл к худенькой шатенке в кремовом платье, отвесил положенный этикетом поклон и, завладев кокетливо протянутой рукой, повёл шатенку к центру танцевального пространства.
Десяток их, человеческих, шагов, два удара драконьего сердечка, и скрипач даёт первые аккорды вальса. Герцог Кернский и его партнёрша поворачиваются друг к другу, рука Дантоса ложится на девичью талию, и… начинается.
Шаг, ещё шаг, поворот. Плавное, подчинённое ритму танца скольжение. Движение, кружение и опять шаг. А у меня дыхание перехватывает, и сердце стучит так медленно, что кажется — ещё чуть-чуть и замрёт навсегда.
Аккорд, ещё аккорд. Музыка прекрасна и певуча, но мне чудится гром марша. Я не слышу лирики, только грохот. И этот грохот сводит с ума.
На несколько секунд мир перед глазами сливается в единую пелену, а воздух превращается в нечто невероятно твёрдое — я задыхаюсь.
А потом нахожу в себе силы тряхнуть головой и вспомнить, что поводов для столь острой реакции нет. Вернее, есть, но я же сама решила, что их следует искоренить! Значит, нужно собраться. То есть, наоборот, расслабиться. Нужно позволить Дантосу делать то, что делает, и вообще…
И вообще, это только танец. Один-единственный, между прочим! А девица не такая уж красавица. И… и всё же хорошо!
Ещё пяток аккордов, несколько глубоких вдохов, и меня действительно отпускает. Я даже улыбку из себя выдавливаю — мысленную, но всё-таки.
Нет, мне в самом деле становится легче. И сердце теперь стучит ровнее. К моменту, когда Дантос возвращает шатенку туда, где взял, и подходит к нам, дракон уже готов не только улыбаться, но даже мечтать о пироженках.
Правда, длится это спокойствие недолго. Ровно до следующего танца, который случается… ну почти сразу. Теперь Дантос какую-то блондинку приглашает. Обнимает и начинает кружить.
Я сознания уже не теряю, да и с плотностью воздуха всё в порядке, но очень хочется закрыть глаза и не видеть. Просто зрелище, как бы там ни было, неприятное.
Впрочем, третий танец ещё неприятней. А на четвёртом маленького дракона начинает мутить. Я по-прежнему помню о своих решениях, и намерения мои всё так же крепки, но, клянусь, мне действительно тошно. И я ничегошеньки не могу с этой своей реакцией поделать.
Настроение? Оно умерло и воскресать не желает. Доводы рассудка ему неинтересны, уговоры и обещания отомстить одному бессовестному герцогу — тоже.
Настроению плевать. На всё. Включая Дантоса и даже меня.
В миг, когда осознаю эту странную истину, прихожу к выводу — всё, хуже уже не будет. Но через несколько минут герцог Кернский выводит в центр зала кукольную красавицу Виолетту, и в драконьей душе что-то обрывается. Там, в груди, становится так пусто, что хочется вскинуть морду и завыть.
Только я девочка культурная и звериных повадок себе не позволяю. Вместо этого инстинктивно поворачиваю голову, чтобы взглянуть на замершего рядом Вернона. Я надеюсь найти поддержку, а вместо этого…
— Что, допрыгалась? — бесцветно спрашивает маг.
Ужас ситуации заключается в том, что он прав. А самое паршивое — мне не хватит ни драконьего оптимизма, ни наглости, ни чего-то ещё, чтобы с этой истиной поспорить.
Я действительно допрыгалась. Доигралась.
Сердце уже не сбоит, и с дыханием всё прекрасно. Мир не пытается утратить краски и слиться в единое пятно. Но от этого не легче, даже наоборот — я воспринимаю реальность слишком ясно. И это… невыносимо.
Не в силах терпеть пытку, я поднимаюсь на лапы, разворачиваюсь и устремляюсь к выходу.
Не бегу — бежать не хочется. Просто иду.
Под музыку. Мимо нарядных гостей и вышколенных лакеев. Туда, где не слышно звуков праздника. Туда, где можно побыть в одиночестве и успокоиться. Попробовать пережить эту жуткую ситуацию, эту невероятную пустоту.
Я шла неторопливо, размеренно, не оглядываясь. Там, за спиной, грохотал праздник, но меня веселье не задевало. Я прекрасно понимала, как сильно напортачила, но ни желания, ни сил исправлять содеянное не было. Только не сейчас.
Устало, но без передышек, я преодолела длиннющую лестницу. Прошла мимо выставленного по случаю большого наплыва гостей караула и оказалась в нужном коридоре. Миновала дверь в комнаты Дантоса, и вот тут, прямо возле покоев «кузины», столкнулась с небольшой неприятностью. Просто из предназначенных мне комнат Полли вышла. В том же накрахмаленном переднике и новеньком платье.
Увидав дракона, горничная удивилась и застыла. А когда сообразила, в каком я настроении, сделала большие глаза и выдохнула:
— Леди Астрид…
В голосе прозвучало сочувствие, причём настолько искреннее, что я инстинктивно сжалась и отступила. Просто сочувствие — последнее, что мне сейчас нужно. Я… у меня… мне… хочется побыть одной, понимаешь?
Служанка не понимала. Стояла, перегородив вход, и глазами хлопала.
Желая вывести Полли из ступора, я шагнула вперёд и подставила шею, предлагая снять с меня замечательный бант, который она же и повязала.
Намёк истолковали верно. Вздрогнув, горничная тоже шаг навстречу сделала. Опустилась на корточки, отвязала ленту, а минутой позже, когда с бантом было покончено, сообразила открыть для маленького дракона дверь.
