Соннасарнова. Элит (СИ) - Моргот Эл

— Спасти всех вас, в смысле богов? — удивился Фира. — Вы пропустили большой кусок информации между зарей человечества и тем, почему Айса скитается сейчас по Яви и не общается ни с кем из вас.

— Да, — согласился оракул. — И я не могу рассказать вам все, ибо сам не ведаю всей истории. В то время, когда все случилось, меня волновали совсем другие вещи, и я узнал обо всем постфактум. Айса спускалась в мир людей. Это было запрещено. А она, к тому же, самовольно бросила свою работу, оставила нити судьбы и снизошла в Явь. Не было ее не так уж долго, однако за этот период успело родиться немало людей и других существ, и в Прави и в Нави, которые получили души, не соответствующие своей телесной оболочке. Боги были недовольны ее самоуправством, в Элите высказывали недовольство. Я думал, что ее заставят вернуться, накажут, а через несколько сотен лет все обо всем забудут. Потом до меня дошли слухи, что она потеряла собственную душу. Душу богини, а сила такой души и, соответственно, нити жизни, не в пример больше человеческой. Но самое главное — без души бог не может попасть в Правь. И в Яви быть долго не может. Ее ждала участь пострашнее забвения — опуститься в саму Навь. Однако затем, на одном из наших многочисленных пиров, которые также были не чета нынешним, она внезапно появилась в зале. Выглядела она ужасно. Я запомнил ее чистой и светлой девушкой, молодой богиней, любящей весь мир и всех своих братьев и сестер богов. Но тогда перед нами стояло существо, источающее ненависть впору исчадию Нави.

Тейн постарался вжаться в диван и стать еще незаметнее.

— Ее слова мы запомнили навсегда. «Проклинаю вас всех. Ненавижу ваш свет, ваше лицемерие и напускную добродетель. Монсальваат и все его обитатели сгниет и превратится в пепел. Монсальваат никогда не достигнет былого величия. А вы все будете преданы забвению, растворитесь, развоплотитесь, даже душ от вас не останется, даже памяти! Я проклинаю всех своих сестер и братьев богов! Всю Правь!» В ее словах было столько горечи и ненависти, что многим за пиршественным столом стало дурно. Но мы не придали значения самому проклятью, в конце концов, что может одна жалкая богиня перед всем Монсальваатом, перед всей Правью. Однако проходили тысячелетия и о ее проклятье стали вспоминать. Монсальваат пустел. Боги предавались забвению и исчезали. Сейчас — мы лишь бледная тень былого. Над нами нависла угроза полного исчезновения, это ощущение витает в воздухе. Вы проходили по замку, вы могли видеть, как он пуст. Могли почувствовать его гнетущую атмосферу.

Пифо замолчал. Фира и Тейн также молчали.

— Поэтому сейчас, узнав об этом предсказании Айсы, я думаю, я надеюсь, что сердце ее смягчилось за эти тысячи лет, она раскаивается и хочет спасти свой дом от полного забвения.

— Тогда почему она сама не возвысится в Правь и не вернет все, как было?

— Я думаю, кто-то нанес ей такую обиду, которую она не в силах будет простить никогда. Только экстремально сильные чувства могли сделать так, чтобы проклятье заработало.

По замку пронесся мелодичный звон.

— Отлично! — обрадовался Пифо. — А вот и стол накрыли.

Главный пиршественный зал был поистине огромен. Боги на разных концах стола превращались в точки, не больше ногтя на большом пальце. Однако гигантский стол оказался практически пуст. Не больше нескольких десятков персон сидело за ближним концом стола, что создавало некую уютную обстановку посиделок в узком кругу.

Вперед вышла Клото, но тут же из-за ее плеча вынырнула, кидаясь к Фире на шею, богиня Верданди. К Тейну игриво подкралась Морта и обвила его шею руками. Тейн оставался стойким истуканом, надеясь, что его примут за статую.

Верданди взяла Фиру за руку и повела к главе стола. Пифо безмолвно последовал за ними.

— Нам повезло! Вчера в Монсальваат прилетел Син! — шептала богиня на ухо человеку. — Он один из верхушки, его мнение будет решающим.

Фира остановился недалеко от старца с длинной голубой бородой, который сидел во главе стола. Шум за столом стоял такой, что Кэйн сомневался, что будет говорить для кого-то, кроме старца. Но стоило ему вздохнуть, набирая воздух для громкого заявления, как вперед вышел Пифо, а гул за столом стих вдвое.

— Братья и сестры! — начал вещать оракул. — Сегодня особый день для всего Монсальваата. К нам явился человек и существо из Нави, и пришли они вместе, как союзники.

Гул за столом набрал немыслимые обороты. Пифо пришлось ждать, пока он поутихнет, чтобы оставаться услышанным.

— Они принесли весть о нашей изгнанной сестре Айсе. Она сделала пророчество, в котором говорится об уничтожении Нави, приходе нового бога и карающих звездах.

Крики за столом стали не просто громкими, а взволнованными, если не сказать истеричными.

— Братья и сестры, настало время взбодриться. И если пророчество Айсы сбудется, а мир изменится, Монсальваат сможет возродить свое былое величие!

На этот раз над столом повисла тишина. Фира слышал, как вдалеке кто-то громко чавкает, поглощая обильное кушанье. А затем присутствующие взорвались криками.

До Фиры долетали отдельные, самые громкие, фразы. «Навь падет!» — радостно орал некто. «Да сколько еще будет подобных пророчеств?!», «Правь не может существовать без Нави!», «Если будет нарушено равновесие, мы все погибнем!», «Люди объединились с демонами?!» и так далее и тому подобное. У Фиры голова шла кругом от криков богов. Люди внезапно показались ему куда более развитым видом.

Старец с голубой бородой ударил кулаком о стол. Тарелки подпрыгнули, кубки с божественным напитком попадали на стол, разливая свое драгоценное содержимое, а все боги внезапно онемели.

— Пророчество отреченной мойры? — грозным голосом переспросил он. — Все это чушь! Как смеет человек с подобными заявлениями являться в Монсальваат, тревожить обитель богов? Монсальваат был всегда и будет всегда. Пока стоит мир.

— А если мир не устоит? — вырвалось у Кэйна.

Он тут же пожалел о том, что открыл рот, так как взгляды всех в зале обратились на него. Однако фраза сказана, и отступать уже некуда.

— Что, если пророчество уже сбывается? Что, если и над Навью, и над Правью уже нависла опасность?

— Нас не волнует опасность, нависшая над Навью. А ежели кто посмеет угрожать Прави, мы сможем дать достойный отпор.

Фира скривился, окидывая богов наигранным презрением.

— А пока, так и будете сидеть за своим ломящемся столом и жрать? Набивать свои безмерные желудки — это все, на что вы способны? Сколько вас тут за этим столом? Жалкая кучка не больше пятидесяти голов. Рассказывайте сказки, что у вас все хорошо! А стол такой пустой, потому что остальные просто не голодны.

— Да как ты… — Син сжал руки в кулаки, его дыхание прерывалось от возмущения. — Да как ты, жалкая человеческая букашка, смеешь дерзить богам?!

— А что остается делать, если боги ведут себя, как свиньи? Фигурально выражаясь. Свиньи тут, конечно, не при чем, вполне приличные животные, — Фира почувствовал, что его конкретно понесло, но остановиться уже не мог.

— Ты поплатишься за свою наглость! — возвестил Син. — В темницу его!

Никакой стражи не выбежало, вокруг Фиры просто мигнул свет, а в следующий момент его в пиршественном зале уже не было.

Исчезновение человека ни на кого не произвело особенного впечатления, не считая, разве что, Тейна. Но зато в зале воцарилось всеобщее возбуждение и началось некое подобие обсуждения. Пифо пытался донести до богов мысль о возрождении Монсальваата, но, кажется, сначала ему следовало доказать богам то, что тот в упадке. Боги отказывались признавать, что в их существовании что-то не так.

Улучив момент, Тейн наклонился к Морте, нежно, но уверенно обнимая ее за талию и чуть прижимая к себе:

— Не желаете ли прогуляться, миледи?

— О, детка, ты читаешь мои мысли! — радостно заворковала она ему на ухо.

— И куда мы могли бы пойти?

— Конечно же, в мои покои, что за странный вопрос, — захихикала мойра.

Понимая, в какую бездну он ступает, Тейн позволил ей увлечь себя в глубину Монсальваата.