Брайан Макклеллан - Кровавый завет
– Вы недооцениваете моих солдат, – возразил Тамас.
– Возможно, – невозмутимо признал Никслаус. – Но костяшки домино повалятся одна за другой. Вы будете первым. Мы просто задавим Адро числом. После того как ваша голова упадет в корзину, мы справимся с Горным дозором и переловим пороховых магов. Все преимущества на нашей стороне.
Тамас смотрел на свои руки, пытаясь сосредоточиться.
– Что случилось с моей ногой?
– Это была моя ошибка, – заявил Никслаус. – Мне пришлось применить свои способности, чтобы расколоть валун, за которым вы прятались. Когда его разорвало на куски, один обломок упал вам на ногу. Боюсь, что он раздробил кость. Но вам не стоит беспокоиться. Мой врач уверяет, что она со временем заживет. А он весьма талантливый хирург. Сложил осколки и скрепил их так, что никто ничего не заметит. – Никслаус встал, подошел к кровати и наклонился к Тамасу, оставаясь все же вне досягаемости. – Вы стали богаче на несколько сотен кран, Тамас, – добавил он, понизив голос, и наклонился к ноге фельдмаршала. – Вам в ногу зашили золотую звезду, прямо в сустав. Теперь вы быстро поправитесь.
Тамас подался вперед и бросил кулак в расплывчатый силуэт герцога. В ногу словно вонзились сотни острых игл, все тело содрогнулось, а в животе екнуло. Никслаус проворно отскочил в сторону.
Герцог назвал это «поправиться». Золото в крови было настоящим проклятием для порохового мага. Оно лишало его способности мысленного контакта с порохом и возможности войти в пороховой транс.
Никслаус рассмеялся:
– Вы поправитесь, Тамас, но это вам уже не поможет. Ваша шея попадет под тот же нож, который когда-то лишил головы вашу жену. Только вы встретите смерть не как пороховой маг, а как сын скромного аптекаря.
Кровь гулко ударяла в виски Тамаса, его руки затряслись от ярости. Он попытался приподняться и ухватить Никслауса за горло. Закончить то, что начал еще на пристани. Но ничего не вышло, у него не хватило сил.
Это было непривычное ощущение. Сколько Тамас себя помнил, магические способности всегда оставались при нем. Даже не находясь в трансе, он чувствовал других пороховых магов, за сотни шагов находил порох и определял его количество. Мог мысленным усилием поджечь порох в патроне или в бочонке или вдохнуть его и погрузиться в неистовство порохового транса.
Ни на что подобное он больше не способен. У него остались только руки, раздробленная нога и поврежденное после сильного удара зрение. Он рухнул на матрас и почувствовал, что его щеки стали мокрыми. Все, что он мог теперь сделать, – это отвернуться от Нисклауса.
Герцог оставил фельдмаршала в одиночестве. Ушел даже Страж. Было очевидно, что Тамас не способен ничего предпринять. Судя по поднявшемуся внизу шуму, у Никслауса нашлись более важные дела, чем наблюдение за сломленным стариком.
Голос герцога звучал громче других. Никслаус отдавал приказы с высокомерием истинного аристократа. Тамас с усилием сдержал дрожь в руках. Затем приподнял здоровую ногу, опустил ее на пол и попытался встать.
Тамасу потребовалось напрячь все силы, чтобы тут же не упасть лицом вниз. Он ухватился одной рукой за стену, другой – за спинку кровати и подтянул себя к окну, прыгая на одной ноге. Тут наконец боль снесла все заслоны, и Тамаса вырвало.
Он осторожно опустился на пол, стараясь не попасть в лужу собственной рвоты, и прислонился ухом к прохладной стене. Теперь он слышал Никслауса так же хорошо, как если бы стоял рядом с ним. Герцог либо не подозревал, что его подслушивают, либо просто не беспокоился из-за этого.
– Нам предстоит долгая дорога в Адопест, – сказал Никслаус на кезанском. – Меня не интересует, что говорят разведчики, я не хочу столкнуться с кем-то из этих глупых охотников.
Послышался стук копыт. Всадник остановился прямо под окном.
– Все в порядке? – спросил Никслаус.
– Мы отыскали еще четверых, мой лорд, – ответил ему низкий гортанный голос, и Тамас понял, что это говорил Страж.
– Это последние? – задал новый вопрос герцог.
– Точно не известно. Наш человек погиб, и мы теперь не знаем, сколько людей взял с собой Ризе. Думаю, мы поймали всех.
– Не стоит недооценивать этого бригадира, – проворчал Никслаус. – Ризе был из лучших у лорда Винсеслава. Он мог оставить людей в резерве, на случай если что-то пойдет не так. Пошли двух Стражей, пусть продолжают поиски.
– Нам нужно опасаться патрулей. Они ищут Тамаса.
– Мы уедем раньше, чем они доберутся до нас. Помоги остальным собраться. Мы отправляемся через час.
Никслаусу действительно стоило поторопиться, пока его след не взяли пороховые маги. Настроение Тамаса начало улучшаться, но, едва он включил логику, все надежды рухнули. До охотничьего дома несколько часов езды. И еще полдня пути до Адопеста. Возможно, Сабон до сих пор не знает о его исчезновении. И это все при условии, что Никслаус позволил свидетелям уйти. Сколько Стражей он привез с собой? Что, если он послал их за Олемом, Черлемундом и остальными?
Тамас устало вздохнул. Даже если его отыщут, кем он теперь стал? Он больше не пороховой маг, а самый обыкновенный старик.
26
Почти неделю Адамат собирал сведения о ревизоре Ондраусе, прежде чем договорился о встрече с ним. Он едва не отказался от этого разговора из-за диких слухов, разлетевшихся по городу утром: о фельдмаршале Тамасе, пропавшем накануне во время охоты во Фруктовой долине, о коварном предателе-бригадире и колдовстве в Королевском лесу. Ни один из слухов официально не подтвердили, и Адамат все-таки отправился к Ондраусу, хотя его не отпускало тревожное ощущение, что он остался без работы.
Он добрался до дома ревизора к пяти часам вечера, опоздав на встречу и четыре раза пройдя мимо нужного адреса. Дом спрятался за живой изгородью между двумя особняками, и его вполне можно было принять за флигель для прислуги. За изгородью располагался небольшой, но аккуратный садик: ни одной выросшей не на месте травинки, ни одного лишнего цветка. Сам дом выглядел очень практичным – скромный фасад из добротного, но недорогого кирпича.
Дверь открылась еще до того, как Адамат постучал в нее молоточком. Пожилая женщина, одетая в коричневое платье и длинную, до самых лодыжек, шерстяную накидку, вопросительно взглянула на него.
– Мне назначена встреча…
– С ревизором Ондраусом, – закончила она за него. – Вы опаздываете.
– Прошу прощения, я никак не мог…
Недослушав его объяснения, женщина повернулась и заковыляла прочь. Адамат подавил раздражение и проследовал за ней.
Гостиная оказалась такой же обыденной, как и фасад. На каминной полке не стояло никаких безделушек, книжные полки, тщательно протертые, тоже были пусты, за исключением двух толстых бухгалтерских книг. Одинокое кресло у камина. В комнате было три двери. Одна вела в крохотную кухню. О том, что там готовят еду, можно было догадаться лишь по одному признаку – ломтю свежего хлеба на столе. Вторая дверь, вероятно в спальню, была закрыта. За третьей Адамат увидел ревизора. Ондраус, в очках на кончике носа, сидел за небольшим столом в углу и водил пальцем по цифрам на книжной странице.
Пожилая служанка прокудахтала что-то себе под нос и направилась в кухню, предоставив Адамату право самому представиться ревизору. Инспектор посмотрел ей вслед, гадая, используют ли в этом доме кухню по назначению. Оттуда не доносилось ни запаха выпечки, ни жара горящей печи. Возможно, старуха покупала хлеб в лавке. Она обернулась, перехватила взгляд Адамата и закрыла дверь.
Инспектор переключил внимание на низкорослого человека за столом. «Он намного опаснее, чем кажется», – предупреждал Рикард. Хорошо, а кем он кажется? Обыкновенным бухгалтером. Правда, по общему мнению, лучшим во всем Адро. Так кем еще он может быть? Кем угодно, решил для себя Адамат.
– Вы опаздываете. – Когда гость вошел, ревизор даже не потрудился поднять глаза от книги.
– Примите мои извинения. На улицах слишком много народу, все отмечают фестиваль.
Адамат не стал добавлять, что назначать деловые встречи во время фестиваля не принято. Что-то подсказывало ему, что ревизор вообще недолюбливает праздники.
– Приберегите свои оправдания для кого-нибудь другого. Давайте не будем попусту тратить мое время, инспектор. Я не пытался убить Тамаса. И у меня нет ни времени, ни терпения, чтобы отвечать на ваши вопросы. Бухгалтерские книги необходимо проверять, даже если Тамас куда-то пропал.
Он скорчил кислую гримасу, сообразив, что сказал лишнее.
– Значит, Тамас все-таки пропал?
Ревизор удивленно уставился на Адамата.
Инспектор в ответ тоже принялся рассматривать Ондрауса. Невысокий человек, ссутулившийся за долгие годы, проведенные за бухгалтерским столом. Худое болезненное лицо, узкие плечи. Ондраус был одним из самых известных людей в Адопесте. Это казалось подвигом, учитывая то, как редко он показывался на публике, никогда не позировал художникам для портрета и, по слухам, старался как можно скорее избавиться от любого случайного собеседника. Адамат уже убедился, что последнее утверждение справедливо. Он также понял, что Ондраус не собирается обсуждать исчезновение Тамаса.
