Ким Харрисон - За пригоршню чар
Вот чувство падения и ощущение кровати под собой я узнала. Тогда я попыталась что-то сказать, и у меня не получилось. Чья-то большая рука приподняла мне затылок, из-под него вытащили подушку, голова провалилась в перину, а подушку подсунули мне под коленки.
— Рэйчел, не отключайся, — донесся голос, с ним запах помадки, и я попыталась вспомнить, как открываются у меня глаза. Чьи-то руки гладили меня, теплые и легкие. — Не отключайся. Давай сперва в тебя воды вольем, потом дам отдохнуть.
У меня качнулась голова, в шее появилась пульсирующая боль. Голос был тихий, но в нем слышалась паника. Мысль о воде напомнила мне название моих ощущений, а то я не могла вспомнить. Жажда. Да, я пить хочу.
И еще меня мутило, и состояние было слишком усталое, чтобы шевелиться — только веки трепетали. Помню, помню. Было такое.
Где Кизли? — шепнула я, слыша сама всего лишь шорох своего дыхания. За звуком наливаемой воды никто меня не услышал.
Джакс, соломинку! — потребовал напряженный голос. — В мусорке у телевизора.
Треск разрываемого целлофана, кто-то приподнял мне ноги, подсовывая под них еще одну подушку. Будто вдруг убрали занавес — и все стало понятно. Глаза открылись, реальность выровнялась и установилась. Я лежала в номере мотеля, на кровати, ноги выше головы. Мне было холодно. Дженкс меня сюда занес, а крылатый солнечный зайчик, порхающий над телевизором — это Джакс.
О Господи, я же попросила Айви меня укусить! С глубоким вдохом я попыталась сесть — Дженкс тут же оказался рядом, прижал мне плечи к кровати.
Какие у него большие руки, подумалось мне. И теплые.
— Не так сразу, — сказал он. — Глотать можешь? Я покосилась на пластиковую чашку у него в руке, облизала губы. Хотелось, но шея болела. И очень болела.
— Где Айви? — сказала я неразборчиво. Лицо у Дженкса закрылось. Я смотрела в его зеленые глаза, и зрение у меня заволакивало серым с краев, живот сводило тошнотой. Кистен когда-то говорил, что забывался под жестокой хваткой Пискари и мог убить человека в порыве кровавой страсти. Я думала, Айви лучше собой владеет. И Кистен так говорил, и с виду было похоже. Очевидно, попросив ее отделить любовь от голода, я отобрала у нее цепи, которыми она этот голод сдерживала. В три минуты я отбросила ее в бездну греховности, из которой она так отчаянно и давно пыталась вырваться. Это я с ней сделала. Я.
— Я виновата, — сказала я, начиная плакать, и он взял обе мои руки в ладонь, не давая мне поднять их к шее. — Я только хотела понять. Я не хотела ее столкнуть за край, Дженкс, не злись на нее.
Он убрал мне волосы со лба, но в глаза мне не смотрел — не готов еще был поверить. Лицо его было слишком молодо для отца взрослых детей, но в глазах, знающих страдание, читалось, что он прожил жизнь, полную скорбей и радостей.
Давай в тебя воды зальем, пока ты не отключилась, — сказал он, отворачиваясь. — Джакс! — рявкнул Дженкс, что было очень на него не похоже! — Где эта соломина? Не хочу я ей голову поднимать.
Которая ее, па? — спросил озабоченный голос пикси-подростка.
— Без разницы, дай любую!
Зайчик на потолке потемнел, из открытой двери донесся нерешительный голос:
— Она пила «спрайт», вот ее чашка — все пупырышки внутрь вдавлены.
Джакс взлетел на три фута на сверкающем столбе искр. И как вам это? От пупырышек на пластике тоже польза бывает.
— Вон отсюда! — вскипел Дженкс. Он выпрямился, снял с меня теплые пальцы.
На меня обрушилось чувство вины, захотелось свернуться в клубок и умереть. Что же я наделала, это ведь уже не исправить! Я только и хотела, что понять Айви, и вот — лежу в номере мотеля с дырками в шее, и двое моих лучших друзей стали друг другу врагами. Жизнь превратилась в кучу дерьма.
— Дженкс! — шепнула я. — Перестань!
Я ей нужна, — немедленно ответила Айви. Было слышно, что она все еще стоит на пороге, и в полном отчаянии. — Это вышло случайно, я больше никогда к ней не притронусь. Я могу помочь, я знаю, как.
Это уж точно, — едко ответил Дженкс, упирая руки в бока. Теперь, когда он был шести футов четырех дюймов роста, это почему-то не выглядело агрессивным. — Ты нам не нужна. Пошла вон!
Хорошо бы они уже как-то договорились, чтобы мне кто-нибудь дал воды. Джакс летал надо мной, держа красную соломинку больше своего роста. С отстраненным нереальным чувством я раскрыла глаза пошире, разглядывая его.
Па? — позвал маленький пикси тревожным голосом, но они его не слушали.
Ты, кретин-переросток! — крикнула Айви, — это вышло случайно! Ты слышал, что она говорит?
Слышал. — Он отошел от меня, беззвучно шагая по ковру. — Она скажет теперь все, что ты захочешь, да? Ты же ее привязала к себе, Айви, черт тебя побери! Ты, слабовольный и ревнивый мешок вампирской слюны! Ты же говорила, что справишься! Ты же обещала мне, что не укусишь ее!
Кричал он яростно, а мне стало еще холоднее. Что если она действительно меня привязала? Я бы знала об этом?
Мне отчаянно хотелось повернуть голову, но Джакс стоял меня на носу теплыми босыми ножками, и капля на конце соломинки пахла сахаром и воском. Я хотела ее, а потом мне стало стыдно: как я могу хотеть пить, когда сейчас мои друзья убьют друг друга?
— Я не буду повторять, Дженкс. Уйди с дороги. Резкий вдох — и Джакс с воплем взлетел к потолку. Кто-то крякнул, потом что-то покатилось тяжелое по полу. Плеснул адреналин, я оттолкнулась от матраса, пытаясь сесть, но шея ответила резкой болью, и я свалилась спиной на спинку кровати.
Они боролись на полу, слишком быстро, чтобы мой обескровленный мозг успевал следить. Столик у кровати перевернулся, я не видела, где чьи руки и ноги.
— Ты лживая и хитрая вампирская шлюха! — орал Дженкс, яростно выворачиваясь из ее захвата. Она прыгнула на него прямо с пола, и они влетели в стену. Дженкс, невероятно быстро двигаясь, выскользнул из-под нее, завернул ей руку за спину и припечатал к ковру, прыгнув сверху. Ну и скорость у него.
Ой, — сказала она в стенку, вдруг затихнув с вывернутой неуклюже рукой. А в свободной руке Дженкс держал нож, упираясь острием ей в почки. Откуда он нож взял?
Дженкс, черт тебя побери, — сказала Айви, чуть шевельнувшись. — Слезь.
Сперва скажи, что ты уйдешь и больше не вернешься, — ответил он, тяжело дыша, с разметавшимися белокурыми волосами. — А то я тебе руку сломаю. И ты никогда больше не подойдешь к Рэйчел. Понятно? И если я увижу, что она тянется к тебе, потому что ты ее к себе привязала, я тебя найду и убью дважды. Убью, Айви, не думай, что это мне не под силу!
У меня во рту пересохло, меня начало трясти. Начинался шок. Рука, прижатая к шее, стала липкой. Я хотела, чтобы они перестали, но могла только сидеть прямо.
Айви дернулась и застыла, когда Дженкс упер в нее нож.
— Слушай, старый пикси, — сказала она с лицом, обращенным к стене. — Ты грозен, ты быстр, да, но если ты ткнешь в меня этим ножиком, я тебя заброшу в безвременье. Я ее к себе не привязывала. Я хотела уйти, а она попросила меня остаться. Она хотела знать. Черт тебя побери, Дженкс, она хотела знать!
Перед глазами плыло. Я попыталась натянуть на себя одеяло, но пальцы были слабее разваренных макарон. Дженкс отреагировал на это движение, увидел, что я сижу и смотрю. Злобное выражение треугольного красивого лица сменилось бесстрастным.
— Ты ее соблазнила, — сказал он, и я опустила глаза, устыдившись.
Я ведь только хотела понять, что в этом такого плохого, что так вот получилось?
Айви, прижатая щекой к ковру, рассмеялась коротко и беспомощно:
— Она меня соблазнила. — Я вынырнула на миг из одуряющей боли и забытья от потери крови, потому что это была правда. — Я ушла. А она позвала меня обратно. Я бы все равно ушла, но она сказала, что хочет этого для себя. Не для меня, а для себя. Я тебе говорила: если она так скажет, я не уйду. Я тебе не врала!
От учащенного дыхания у меня начала кружиться голова — гипервентиляция. Джакс порхал надо мной, пытаясь посыпать укус, но только заставляя меня щуриться, чтобы видеть сквозь искорки его пыльцы. По крайней мере, я думала, что у этих искорок такое происхождение. О Господи, как же мне худо. Сейчас я либо помру, либо меня стошнит.
Дженкс ткнул Айви кончиком ножа через свитер, и она дернулась.
— Если ты мне соврала…
Айви расслабила плечи, явно сдаваясь.
— Я думала, что справлюсь, — сказала она, и чувство вины в се голосе поразило меня почти физической болью. — Я так старалась, Дженкс. Я думала, что наконец-то… Она не хотела… не могла добавить сюда секс, и я постаралась его отделить от крови. Я чего-то от нее хотела. А она могла дать мне только кровь. И я… я снова потеряла контроль над голодом. Черт меня побери, я чуть ее не убила.
Не сводя глаз с меня, Дженкс отпустил ее руку, та со стуком упала на пол. Айви медленно подтащила ее поудобнее.
— Ты не секс отделила от крови, ты любовь убрала оттуда, — сказал Дженкс, и я снова всплыла из беспамятства, чувствуя, как стучит пульс. Что я ее просила сделать? — Убрала, и остался только голод.
