Павел Торопов - Каменный меч
Это был хороший итог.
Когда из темноты показались очертания храма, Сергей взмахнул рукой, останавливая спутников. Любовно погладил рукоять своего меча. И закрыл глаза.
Никакой помощи больше не требовалось. Сергей ощущал энергию растений всё время. Он общался с ней, как с домашним животным, лаская и успокаивая, унимая болезненную дрожь. И она успокаивалась, сонно вытягиваясь и мурлыча. Ожидая того, что должно случиться.
«Спасибо. И прости».
Множество мельчайших ростков потянулось сквозь скалу. Через них Сергей видел. Храм, наполненный строгими и красивыми формами. И потайную пещеру, наполненную неясным, смазанным ощущением темноты и одиночества.
Сергей смотрел. Изучал. Примеривался. Он не хотел разрушать без нужды.
Даже если придётся потратить больше сил. Даже если придётся проложить туннель чуть в обход. Ничего лишнего не должно быть расколото и обращено в пыль. Ничего.
Наконец, расчёты были закончены. Но Сергей ещё тянул. Секунду за секундой. Представляя, как обратится в пыль часть скалы, наполнив воздух каменной крошкой. Как возникнет широкий, гладкий и удобный проход, через который все, наконец, смогут увидеть правду и побороться за чудо.
Как ссохнутся и погибнут растения, создавшие этот проход.
«Прости. И спасибо».
Сергей выразил свою волю.
Глава 14
«Любой ритуал является символом. Он отражает те материи, те соотношения, на которые призван повлиять. Гадая, разбрасывают предметы, символизируя хаос жизни. Призывая дождь, окропляют землю каплями жертвенной крови. От точности отражения во многом зависит успешность ритуала. Конечно, далеко не всё так просто, и ритуалы бывают разные… но в нашем положении — символизм важнее всего. Потому что больше ничего нет. Я не знаю, как совершить настоящее чудо. Никто не знает этого.
Я знаю только, что произошло. Четыре века назад народ Лиги осквернил место, напоённое могущественнейшей магией. И он должен понести наказание. Таковы законы мироздания. Это должно произойти. Не потому, что кто-то зол на Лигу, не может простить того, что совершили наши предки… Нет. Скорее, это похоже на механизм. Маятник качается в одну сторону — и затем неизбежно идёт обратно… если только чья-то рука его не остановит.
Это единственный путь, который я вижу. Вынести наш случай за пределы безликих механизмов. Заставить силы, чьей волей возник каменный меч, воспринять нас. Заставить их принять решение — действительно ли они хотят нашей смерти?
И для этого нужен будет ритуал. Ритуал, которых не найти ни в одной книге. Уникальный ритуал. Я знаю только один принцип, который поможет создать такой ритуал. Символизм. Но не просто символизм, а символизм настолько точный и подробный, что он станет реальностью.
Народ Рифтрана должен будет зайти в потайную пещеру. Все, включая стариков и детей. Я нанесу кое-где на стенах и своде магические знаки. А потом придётся ждать. Даол-уразод, или других, с выработок… Неважно. Они придут. Не могут не прийти — ведь все их жертвы будут в той пещере. Придут с одним ясным намерением. Убивать. И это создаст символизм. Символизм, неотличимый от реальности.
Народ, должный понести наказание, будет нести самое страшное наказание из возможных. И это будет происходить именно в том месте, где всё началось.
Такой ритуал… создаст много энергии. Непредставимо много. Редко когда создавалось столько. Через эту энергию… я попробую воззвать. Не знаю, как, в тот момент придётся импровизировать. Но не думаю, что это будет сложно. Это воззвание должны услышать. Должны».
Огромная пещера была забита почти до отказа. Сбившееся внутри население целого города лишь чуть-чуть не доходило до линии, которую прочерчивала росшая из стены скульптура. Десятки тысяч взглядов, наполненных страхом, любопытством и надеждой, ежесекундно скрещивались на неправдоподобно детальных очертаниях колоссальной руки и на строгих, простых линиях каменного меча.
Стороннему наблюдателю было бы очень сложно найти что-то упорядоченное, закономерное в теснящейся толпе жителей Рифтрана. Пожалуй, только две вещи бросились бы ему в глаза. Старики, женщины, дети — все, кто был слабее, стояли позади, в глубине исполинского пещерного коридора. Впереди стояли мужчины и, чем ближе к первым рядам, тем лучше они были вооружены.
И ещё глаза наблюдателя заметили бы, что толпа, несмотря на многочисленность, специально теснилась, сбивалась ещё плотнее, изо всех сил пытаясь оставить между собой и открывшимся из Рифтрана проходом руку с каменным мечом. Будто веря, что гигантский клинок обрушится на наступающих врагов.
Все, кто пришёл в потаённую пещеру, готовились к битве. К страшному, смертельному сражению, чьё эхо раздастся далеко за пределами этого мира.
Ожидание было тяжёлым. Но недолгим.
Опустевший и затихший Рифтран, скрывшийся во тьме за жерлом прохода, вдруг наполнился звуками. Поначалу одиночные, еле слышимые, они множились и разрастались, подобно надвигающейся лавине.
Звуки были совершенно разные. Вой, лай, крики, рычание, топот, скрежет, хлопанье… Какие-то из них были знакомы. Какие-то — совершенно ни на что не похожи.
Звуки были абсолютно одинаковы. Наполнены злобой, ненавистью, чуждостью. Жаждой.
Через некоторое время звуки приблизились. Проникли под своды прохода, обрастя торжественной гулкостью.
И обрели плоть.
Проход начал исторгать полчища даол-уразод. Они устилали шевелящимся ковром пол, ползли по стенам и потолку, летели по воздуху. Даол-уразод вытекали в пещеру, будто поток нечистот, будто страшная кожная зараза, покрывающая скалу, захватывающая всё новую и новую поверхность.
Однако, несмотря на многочисленность, чудовища медлили наступать. Словно пародируя жителей Рифтрана, они тоже теснились, толпились, нередко налезали друг на друга, но не пересекали линии, начерченной в воздухе каменным мечом.
На несколько минут две толпы застыли. Одна, скованная ожиданием, питаемая надеждой, слабо перекатывающаяся волнами и криками в попытке понять, что происходит. И вторая, пышущая яростью, звенящая голодом, бурлящая, как кипяток, и набухающая, как нарыв.
Затем скопление чудовищ начало двигаться. Но не вперёд. А вверх.
Даол-уразод будто обезумели — они забирались друг на друга, страшно подминая тех, кто был внизу, сплетались в теснейших, непредставимых, тошнотворных объятиях. Рвалась плоть, трещали кости, но не раздавалось ни единого крика боли.
Всё новые и новые чудовища соединялись в этом столпотворении. Оно росло, поднималось на десятки шагов, к самому потолку. И формировало что-то. Вытянутое, цилиндрическое. Похожее на тело.
