Эрве Жюбер - Самба «Шабаш»
— Баньши рано или поздно узнает о существовании Александрии Последней, — произнесла она, глядя на Мартино. — Если мы хотим, играть в туристов-попрыгунчиков, надо прежде всего избавиться от этой стервы.
Ей было ясно — бывший директор Криминального отдела окончательно перешел в их лагерь. Но она хотела, чтобы он подтвердил это во всеуслышание.
— Я видел Арчибальда Фулда в компании Баньши в Дельфах, — сообщил Клеман. — И у меня личные счеты с ним.
— Фулд мертв, — сообщила Эрментруда, не поднимая носа от вязанья.
— Мертв? — переспросил Мартино. — Но... как?
— Сожран кайманом в дельте Желтой реки. Два дня назад.
— Вы уверены? — спросила Роберта.
Эрментруда отложила вязанье, скрестила спицы и устало сказала:
— Арчибальд Фулд из Базеля. Группа крови — А, резус положительный. Сорок два года. На левой ягодице созвездие Змееносца. Отправился в последнее путешествие.
И вновь взялась за вязанье. Мартино принялся раскачиваться на стуле, не вынимая рук из карманов.
— Смерть Фулда ничего не меняет, — продолжил он. — Я иду с вами.
Луи Ренар нетерпеливо спросил:
— Ладно, вам помочь можно. Но каким образом? Вы в меньшинстве в Совете колдунов. Посланцы заблудились в пути. Как и Уоллес...
— Святилища не нуждаются в хранителях, чтобы продолжать существовать, — напомнил Грегуар.
— Очень хорошо. Слушаю вас. — Пират вытянул ноги и закинул их на стол. — Если у вас есть план абордажа, я готов последовать за вами.
В гостиную ввалился краб-отшельник. Пробежал метров пять, увидел, что за ним наблюдают люди, и решил из осторожности ретироваться.
— Одно решение, похоже, есть, — наконец выговорил профессор истории.
— Туманно и неуверенно, — подхватил Луи Ренар. — Это не выход.
Роземонд испепелил пирата взглядом.
— Решение есть, — продолжил он. — Надо создать святилище. Таким образом, нас будет четверо против четверых, и расклад изменится.
— Создать святилище? — удивился Мартино. — Неужели все так просто?
— Очень просто! Достаточно взять сто килограммов песка, трижды обернуться вокруг самого себя с шутовским колпаком в каждой руке, и дело сделано.
Мартино перестал раскачиваться, лицо его приняло идиотское выражение. Роберта решила подхватить эстафету.
— Грегуар хотел сказать, что не все виды магии представлены существующими святилищами.
— Колдовство не ограничено семью официальными видами магии, — подчеркнул профессор истории.
— А Малая Прага, — заговорил Пишенетт. — Нельзя ли ее прибрать к рукам?
— Без монументов, которые были в ней, невозможно, — ответил Роземонд. — Душа камня...
Клеман, быть может, считая, что вновь попал в амфитеатр Колледжа колдуний, поднял палец, прося слова.
— Я прочел статью о машинистах в «Журнале колдовства». Они живут на каком-то плавучем чудовище...
— Левиафане, — просветил его Роземонд. — Они откажутся поддержать нас.
— Почему?
— У них свои собственные планы, а мы не сможем их переубедить за один день.
— Может, переговорить с воеводами? — предложила Роберта, вспомнив о персонажах, которых они изображали во время лиденбургского раута.
— Час от часу не легче! — фыркнул Роземонд. — Думаете, они забрались в гнезда трансильванских орлов ради участия в делах этого мира?
Профессор истории закурил сигарету. Долго смотрел, как спичка догорает в кокосовой пепельнице, и, наконец, сообщил:
— Ни один представитель существующих видов магии не присоединится к нам за столь короткий срок, Нам надо создать новое святилище и соответствующую ему форму колдовства.
— Всего-навсего, — пробормотала Роберта, осознавая размах замысла.
Изобрести новую форму магии, стать владельцем неразработанной... Это казалось ей немыслимым.
— Придумал! — вскричал Мартино, напугав Эрментруду, которая упустила несколько петель. — Александрия Последняя. Там никого нет. И не говорите, что это не магическое место. А, Эрнст? Это может стать святилищем истории! А господин Роземонд превратится в потрясающего хранителя!
Лицо Грегуара осталось бесстрастным.
— Вы всегда были посредственным учеником, — бросил он побагровевшему молодому человеку. — В последний раз, когда мы встречались, вы оказались не способны перечислить восемь святилищ. А теперь вы предлагаете мне основать святилище на Луне?
— Да, а что? Есть проблемы?
Роземонд помассировал веки кончиками пальцев.
— Полномочия Совета распространяются только на Землю. Так записано в Хартии. Все, что происходит в пространстве, вне его компетенции.
— Глупо, — вмешалась Эрментруда.
— Быть может. Но решение о разграничении было принято в момент основания Совета в 1908 году после некоего события, память о котором осталась в анналах.
Грегуар вопросительно смотрел на Клемана и ждал его ответа. Тот вновь попал в щекотливую ситуацию. Ренары, насмешливо скалясь, следили за учеником-недоучкой.
— Гибель «Титаника»? — предложил он. — Война 1914 — 1918 годов? Нет, в 1908-м она еще не началась... Казнь Мата Хари?
— Оставьте эту женщину в покое! — приказал Пишенетт, вставая и готовясь бросить вызов.
Мартино не знал, куда деться. Роберта поспешила ему на помощь.
— 30 июня 1908 года. Двадцать тысяч гектаров тунгусской тайги были сметены ужасающим взрывом, причина которого до сих пор не разгадана.
— Поговаривали о болиде, — рискнул Луи Ренар. Эрментруда усмехнулась. Роземонд пришел на выручку:
— На самом деле Карнуты активировали передатчик в этом уголке Сибири по собственной инициативе. И распахнули врата перед неким пришельцем с Проксимы Центавра...
— Альдебарана, — поправила его Эрментруда.
— Ситуацию исправили в последний момент. Именно это послужило толчком к созданию Совета, чтобы избежать подобных губительных инициатив. — Он повернулся к Мартино. — Поэтому об Александрии Последней забудем. Нам нужен участок ничейной земли, который потенциально наполнен могуществом... и воображением, чтобы стать святилищем.
— Нейтральная территория, — прошептал Луи Ренар.
— Воображение, — произнес Мартино, почесывая в затылке.
Все углубились в размышления. Роберта воспользовалась передышкой, чтобы устроиться рядом с Эрментрудой, которая подтягивала петли.
— Он растет, этот ваш свитерок.
— Угу.
— Очень красивый мотивчик из шевронов.
— Что вы хотите знать?
Колдунья разозлилась на себя за свои личные заботы, когда в ближайшие часы должна была решиться судьба мира. Но когда Эрментруда сообщила о смерти муниципа, в ее голове возникла навязчивая мысль.
— Вы видите мертвых, когда они... мертвы, — робко начала она.
— А живых, когда они живы. Пока я слежу за вашей мыслью.
