Алексей Алешко - Гремлин. Первый шаг (СИ)
— Да ему что баба, что мужик, все едино! — Послышался другой голос. — Ты вон, на кобылу его посмотри, совсем… — Концовки я не услышал за взрывом гогота. Но это все ерунда, главное телега благополучно миновала ворота Академии и теперь стучала колесами по приватной площади в направлении городских кварталов.
Здесь Фортуна решила, что дальше я и сам справлюсь и растаяла отправившись куда-то по своим делам. Хорошо хоть задом на прощание не повернулась. Академия оказалась не последней точкой на маршруте скорбного транспорта Плуто и он до самого вечера петлял по улицам время от времени останавливаясь и пополняя телегу. Я был вынужден рискнуть и, пока телега прыгала по особо разбитой дороге, наверное в бедных кварталах, немного пошевелиться и расковырять дырку в её гнилом днище. А то уже задыхаться начал: и вонь несусветная и сверху давит.
Шума со стороны Академии, кстати, на всем маршруте я так и не услышал. Стража по городу тоже с энтузиазмом усевшегося в лужу со скипидаром кота не забегала. Тут варианты: или сионы решили сора из избы не выносить, или у них в голове не укладывается, что кто-то чужой мог пробраться в Академию и уйти из нее средь бела дня с телом Антора под мышкой. Соответственно тихонько забаррикадировались, никого не выпускают и методично прочесывают все закутки.
За досмотр на выезде из города я не переживал, Плуто оказался человеком известным, особенно среди стражи. Нас по пути не один раз останавливали и велели ему ехать то туда, то сюда, собирать трупы. Мотались, судя по виду дороги через проковырянную мною дырочку, в бедных и совсем нищих кварталах. Горбуна Плуто здесь знали и если не уважали, то как минимум не задирали и не подшучивали. Даже порой сопровождавшие телегу по пути к очередному несчастному стражники не позволяли себе злых шуток.
Из города мы выбрались уже в сумерках. Привранная стража тоже обошлась без сальных шуточек на тему сексуальных пристрастий горбуна, а лишь попросила передавать привет какому-то Улису. Он что-то буркнул в ответ и телега зачавкала по грязи уходящей от города на восток дороги.
Глава 22
Прим-сион Махая нур-Излер неспеша шел по коридору третьей секции каземата к комнате дознаний. Предательство Хотрана больно ударило по нему. Его уже не один раз предавали, пытались обмануть, иногда даже успешно. Но Хотран, от него он никак не ожидал. Больно и мерзко. Естественно внешне он оставался невозмутимым и жестким Главой Академии, но внутри….
Сегодня он вдруг снова почувствовал себя портовым беспризорником у которого старшие опять отобрали небогатый улов. Хотелось плакать. Ему просто хотелось плакать. От обиды. Вот он и решил прогуляться пешком через всю Академию, а не воспользоваться Шагом. Развеяться. Тем более приглашенный для участия в беседе Орто нур-Напит как раз должен был закончить с обыском своего лекарского крыла и догнать его минут через пять.
Да и куда спешить? Останки первого гремлина оказались на месте и он лично переправил их в свой тайник. В место, о котором знал только он. И попасть туда мог только он. Это убежище Махая обнаружил еще будучи молодым студом Академии. Их отправили на практику, курсы выживания в экстремальных условиях. Да, тогда учили не то, что сейчас: жестче и качественней. Его куратор, старый и зловредный, открыто поставивший себе целью изжить «портового выскочку», нур-Рокад Плит, вышвырнул его из тоннеля Шага почти на самой вершине горы со странным, сохранившимся еще с довоенных времен названием — Косцюшко. Самой высокой точки горного массива Альп.
По условиям задания он должен был выживать там двадцать дней. В месте, где кроме камней и снега ничего нет. Над другими студами их кураторы так не издевались. Восточные болота, леса по границе Пустых земель, если и горы, то Конкварк. Или вообще какой-нибудь маленький островок с одинокой пальмой недалеко от берега Желтого Континента. Лови себе рыбку и радуйся.
Но молодой Махая справился с заданием, выжил. Ему повезло найти ведущий вглубь горы лаз и, скрупулезно замерив координаты места своей высадки для Шага, он стал спускаться. Темнота для сиона — не помеха, зато там было тепло и присутствовал шанс найти что-нибудь съедобное. И съедобное попадалось. Насколько можно считать съедобными мох, мокриц, слизней и прочих обитателей пещер. На двенадцатый день блужданий по подземным переходам Махая забрел в тупик. Дальше хода не было. Зато была аккуратная пещера размером с большой лекторий Академии, да и до её свода было примерно так же, махов десять.
С исполинского сталактита свисавшего ровно в центре пещеры изредка капала кристально чистая вода образуя под ним небольшое, всего пару махов в диаметре, озерко. Место ему понравилось и он решил, что если получится поставить сюда точные координаты Шага, устроить здесь тайное убежище. На всякий случай. Вообще поставить координаты в скрытом толщей земли помещении задача нетривиальная, не каждому сиону такое по силам, но талантливый юноша с ней справился. Хоть и далеко не с первой попытки. Когда координаты были уверенно поставлены точно над заботливо очищенной от камней площадкой, Махая завалил единственный вход и все оставшееся время пятился к поверхности устраивая за собой обвалы и ожидая окончания испытания.
В следующий раз он посетил свой тайник уже став действительным сионом-инспектором и потом уже регулярно наведывался сюда, оставить что-нибудь для чужих глаз не предназначенное. Или просто отдохнуть от всех в тишине. Пещера со временем приобрела более жилой вид, появились кресла, ковры, светильники, рабочий стол и множество сундуков с редкими и ценными вещами добытыми в путешествиях непоседливым сионом и утаенными от загребущих рук Академии. Там Махая и припрятал настоящие останки гремлина. Оттуда не пропадут. В этом прим-сион был абсолютно уверен и поэтому неспеша шел по коридору к допросной где, по его приказу, уже ожидал приготовленный к вдумчивой и неторопливой беседе Хотран.
Проходя мимо первой камеры Махая увидел старого Фина, местного хозяйственника. Тот стоял посреди открытой камеры и задумчиво теребил в руках тюфяк с соломой служащий заключенным постелью.
— Доброй вечер, старина. — Вежливо приветствовал его Махая. Он уважал этого старика за честность и скрупулезность в работе. Плюс тот ему напоминал одного дедульку, из той, прежней жизни портового паренька Махая Излера. — Неужели опять крысы завелись?
— Доброй ночи, уважаемый нур-Излер. — Ответил тот не переставая изучать тюфяк. — Да вот не пойму, соломы сожрали порядочно, а говна нет. Я бы и не заметил, тут же редко постояльцы бывают, а когда Хотрана притащили да на него бросили и заприметил, что как-то тюфяк под ним сильно просел. Тоже подумал — крысы. А как Хотрана унесли, собрался тюфяк штопать и солому наконец поменять. А говна нет. — Фин удивленно посмотрел на Махая. — И дырок нет, по шву распороли. Разве ж крысы так могут?
