Юлия Галанина - Первый и непобедимый
— Попроси у девушки скатерть, — велела я. — Или купи, если деньги остались. И хвосты убери. Можешь посоветовать бывшим владельцам привязать их к седлам, чтобы они напоминали им о невозможности обратного пути.
Идея вручить хвосты их же владельцам Ряхе понравилась, и он ушёл её реализовывать. А я грустно подумала, что власть и сон — вещи несовместимые. И по мне — лучше спать спокойно. Да только ну никак не получается!
Раз на рассвете мы выезжаем, значит, надо готовиться. Опять начинается походная жизнь, прощайте полосатые простыни и тёплые одеяла.
Да ещё в компании людей, которые будут испытывать нехилую боль в заднице, пока их обрубки не подживут. Дёргали меня эти хвосты, зажатые в Ряхиной руке, ох дёргали. И вроде бы правда то, что он говорил, а не могла я с этим примириться.
Села расчесывать собственный хвост, чтобы успокоиться: пусть будет в пику этим обрубленным — пушистым и красивым.
А когда закончила наводить на него красоту, поняла, что меня раздражает: готовность так лихо отрубить себе кусок организма и быстрая реализация этой готовности — она совсем не превратила этих мальчиков в Ряху. А они вполне могли подумать, что уже превратила. А человек — он больше внутри, чем снаружи. И прежде, чем они это поймут, часть из них расстанется с жизнью так же легко, как расстались сегодня с хвостами.
Ряха-то за свой хвост до последнего боролся.
В дверь робко постучали.
Вошла заспанная девушка с серой скатертью в руках.
— Ваш спутник сказал, что вам нужна скатерть? — сказала она, а в темных красивых глазах плескалось недоумение.
— Это не мой спутник, а ваш будущий король, — сварливо отозвалась я. — И не мне нужна скатерть, а ему знамя. Ох уж эти мужчины, ну ничего толком объяснить не могут! У меня к вам деловое предложение: вы найдете в своём хозяйстве что-нибудь подходящее, и потом сможете с полным правом назвать своё заведение «Знамя Короля», угу?
— А если он не победит? — спросила практичная девушка.
— Вы сами видите, что на дворе творится, — вздохнула я. — Даже если не победит, заварушка будет славная. В этом случае новую вывеску заказывать не понадобится, но, подумайте, сколько народу будет тянуть сюда, чтобы посмотреть, откуда всё началось, и где Дева дала Королю Знамя?
— Ну не совсем дева… — покраснела девушка.
— Ну и не совсем знамя, — подхватила я. — И пока не королю, — но потом всё это уже будет неважно, поверьте…
Девушка задумалась.
Было видно, что ей и хочется поучаствовать в этом, но и она боится, что наутро отрубленные хвосты окажутся верёвочными, кони — деревянными, а Ряха — обыкновенным кабацким пропойцей, каких так много повидало её заведение. А скатерть пропадёт. Жалко.
— Мне так хочется вам поверить… — призналась она. — Но ведь не бывает такого… То есть бывает, но не у нас…
— А вы мне и не верьте, — посоветовала я. — Вы к нему подойдите, только поближе — и сами поймёте. Ряха пахнет вождём.
Глаза у девушки блеснули. Похоже, это её убедило.
— А когда вы на кухне мылись, у вас волосы влажные потом странно пахли, — заметила она. — Полынью.
Я утвердительно кивнула и грустно подумала:
«А это — запах Дракона».
— Каждый пахнет своей судьбой, — объяснила я.
Девушка ушла нюхать Ряху, чтобы определить, жертвовать скатертью или нет.
Я снова выглянула в окно.
Семнадцать готовых к выезду коней у коновязи. Значит, пятнадцать человек решили поддержать нас. Много.
Вот и сам Ряха появился во дворе. Вокруг него зашевелились тёмные фигуры. Тёмные — потому что к кострам он не пошёл, остановился неподалеку от дверей.
Видимо, он превратил процесс раздачи хвостов достойным в некое театральное действо, потому что опять раздались боевые крики.
Во двор вошёл человек, сжимающий охапку палок в руках. Но концы жердей негромко взблестнули металлом в оранжево-красном свете костров — значит, копья. Копья разобрали.
Хлопнула дверь и к Ряхе подошла девушка, почти вплотную, и, видимо, что-то у него спросила.
Всё правильно, для обнюхивания нужна причина. Они поговорили, и девушка вернулась в кабак.
Ну вот, сейчас и станет понятно, под какие знамёна будут стекаться его грядущие сторонники.
* * *Тёмно-красный, почти бордовый кусок ткани со старательно вышитыми на нём тремя золотыми рыбками (жареными, надо полагать), — вот что принесла девушка вместо скатерти.
— Ой, какая прелесть! — не сдержалась я при виде пузатых рыбок.
— Это я вышивать училась, — хмуро объяснила девушка. — До того, как стало ясно, что придётся на себе кабак тянуть. Я-то думала, буду сидеть себе в светлице, да иглой с шелковым хвостиком по полотну порхать. Зря мечтала, времени нет. Подойдёт такое?
— Подойдёт! — кивнула я. — Рыбки — очень хороший мотив для знамени. Просто замечательный. И выразительный, и свежий. Осталось только к древку прикрепить — и полный порядок.
Мы спустились вниз, позаимствовали одно из копий и общими усилиями прикрепили к нему полотно.
— Буду следить за вашими успехами, — пообещала девушка, придирчиво оглядывая новое знамя. — Доску крепкую для новой вывески пока подберу. На всякий случай.
Глава двадцать пятая
РАССВЕТ БЫЛ ТУМАННЫМ
Рассвет был туманным, очень похожим на наше будущее, — выехали со двора, утопая в белом, холодном молоке. Даже странно было, как всё поменялось: вот только были в тепле, сухости, почти домашнем уюте, — а теперь кругом сырая мгла, неприютно, неприкаянно…
Колыхаются копья над седоками, а седоки молчат, нахохлившись в сёдлах. Кони идут нервно, легко пугаются выступающих из тумана деревьев и кустов, фыркают, всхрапывают.
Утреннее солнце не может пока пробиться сквозь пелену, светит тоскливым красным пятнышком. И не греет.
Я в собравшейся компании ощущала свою полную излишность.
Оказавшись за границей родной деревни, новые Ряхины соратники сникли, холодные ладони тумана, похоже, остудили самые горячие головы.
Ряха ехал спокойный, уверенный, каменный. Теперь за его плечами было пятнадцать человек и ему требовалось в самый короткий срок спаять их в единый отряд. Так что у него и без меня дел хватало.
А я везла свежеизготовленное, запакованное в дорожный чехол знамя и думала, что не лезла бы со своими гениальными идеями — и рука бы теперь была свободна, а так — держи копье, надрывайся. И чайник Ряха притачал к моему седлу, не к чьему-нибудь.
Мы спускались с высокогорья на равнину. В город у моря. Самое смешное, я даже не знала, как он называется, — да и деревня у подножия гор, которую мы покинули, для меня осталась безымянной.
