Альфред Аттанасио - Темный Берег
К нему метнулись когти, но он отпрыгнул, выхватив клинок из раны. Когда зверь рухнул, герцог подскочил и поразил его в глаз.
Лебок и солдаты окружили оставшегося последнего змеедемона, атакуя его штыками, и тот подпрыгнул и полетел к дыре в кроне. Лебок ударом ладони отомкнул замок штыка, прицелился и выстрелил.
Удар Чарма подхватил нож и вогнал его глубоко в череп змеедемона, пронзив мозг. Зверь закувыркался среди деревьев, морды на брюхе завизжали, потом тварь рухнула на землю, подёргалась и затихла.
— Хай-й-йя-я-я! — завопил победно Лебок в наступившей тишине, и трое Гвардейцев Сокола закричали вместе с ним.
Лорд Дрив, тяжело дыша, стоял около мёртвых солдат. Кожаной перчаткой он стёр с лица кровь и плоть змеедемона, а когда смог заговорить, произнёс траурную речь.
— Столько людей погибло, погибло из-за нашего страха. От нашей привычки надеяться на чармострелы. Мы забыли, как надо биться мечами!
— Надо сообщить всем! — взволнованно произнёс Лебок и наклонился снять амулеты с трупов. — Надо по коммуникатору дать знать всем!
— Нет, — покачал головой герцог. — Змеедемоны слетятся роями. Они пощадили наши города — пока что, — потому что Ирт капитулировал. Но если начать драться, война будет страшной. Слишком многие погибнут.
— Но мы должны рассказать! — сказал Лебок, наклоняясь ко второму телу. — Змеедемонов можно уничтожать руками!
— Теперь мы это знаем, — согласился лорд Дрив и медленно обвёл взглядом своих людей и вора, оценивая, есть ли у них та решимость, что созревает сейчас у него. — Мы знаем уязвимое место армии Врэта. Теперь мы можем ударить прямо на него.
— Отрезать гидре голову! — Лебок вскочил, говоря с энтузиазмом, подхваченным у своего повелителя. — Малой силой мы сможем двигаться быстро и незаметно, прийти прямо в лагерь Врэта и уничтожить его!
— А по дороге мы соберём достаточно бойцов из доминиона, чтобы пройти через оборону, — сказал герцог и поглядел на вора, прямо в его овальные зелёные глаза. — Бойцов вроде тебя. Зверелюди обладают физической мощью, которая позволяет держать древнее оружие. Ты поможешь нам, незнакомец? — Дрив протянул руку, блестящую от демоновой крови. — Без тебя мы бы остались валяться здесь трупами. Будешь ты сражаться вместе с нами?
Котяра посмотрел на протянутую руку, перекрещенную амулетом из кожи и покрытую сукровицей демона.
— Раньше, чем я приму твою руку, — сказал он, — я должен знать одну вещь.
Лорд Дрив откинул шлем, поднял голову и скрестил руки на рукояти меча, воткнутого в землю.
— Спрашивай.
Вор неуверенно переступил с ноги на ногу.
— Ты позвал меня сюда Чармом?
— Нет, — тут же ответил лорд Дрив. — Мы увидели тебя ночью Глазами Чарма. Но мы не звали тебя. Сама судьба свела нас в это страшное время.
— Тогда, — заговорил Котяра неуверенно, желая знать правду, но почти страшась спросить, — не ты тот колдун, который… который наложил на меня эти метки зверя?
Тёмные брови герцога приподнялись:
— Ты не из народа зверей?
— Я не знаю. — Голубая шерсть на бровях нахмурилась. — Я… у меня людские сны. Мне снится мир людей без звериного народа и даже без Чарма. Но я не знаю, как я стал таким, как вы меня видите.
— Я никогда ни на кого не накладывал меток зверя. Моих врагов я убивал или бросал в Залив. — Он с сожалением покачал головой. — Лучше бы я убивал их всех. Врэта бы теперь не было среди нас. — Он достал из-под плаща свиток золотой сети, усаженной целительными опалами. — Этим амулетом я могу снять с тебя любое сотворённое над тобой чародейство.
От вида золота с вплетёнными наговорными камнями Котяру охватил невероятный страх.
— А если я зверь, превращённый в человека другим волшебником или чародеем?
— Ты снова станешь зверем, — подтвердил герцог. — Я не смогу снова сделать тебя Котярой.
— Уберите ваш амулет, мой господин. — Котяра протянул руку. — Я смогу служить вам лучше таким, как я есть, чем таким, каким могу оказаться.
— Отлично сказано, Котяра! — Лорд Дрив стиснул его запястье, и его суровое лицо осветилось широкой улыбкой. — Ты смертельный боец. Имея тебя на своей стороне, мы понесём смерть Врэту и его змеедемонам.
Лебок снял маску и отбросил шлем, открыв резкое лицо, исполосованное шрамами и обрамлённое жёсткими бакенбардами. Хлопнув вора по спине, он улыбнулся с мрачной радостью:
— Ты — истребитель демонов, Котяра! Мы горды, что ты в наших рядах!
Дрив прочёл удивление на звериных чертах лица Котяры при виде шрамов Лебока и рассмеялся.
— Наш маршал носит шрамы как ордена.
— Зачем стирать Чармом добытое в бою? — объяснил Лебок. — Пусть мир видит, а враги боятся.
Гвардейцы Сокола откинули шлемы и предложили новому товарищу амулеты и оружие.
Котяра взял штык-нож. Его собственный нож был из рыбной лавки — с зазубренным лезвием и деревянной рукоятью, украденный в Заксаре для защиты от уличных собак. И Котяра с радостью заменил его зелёной сталью штыка, отточенного Чармом до бритвенной остроты лезвия и фасонной рукояткой, удобно ложащейся в руку.
Над трупами погибших солдат лорд Дрив произнёс траурное обращение к Извечной Звезде. Трупы пришлось оставить диким зверям, и остатки их унесёт ночной прилив, а герцог повёл своих бойцов через лес.
По пути бойцы очистили себя от грязи наговорными камнями. Котяра, измазанный вонючей кровью, не возражал. С момента выхода из Кафа он постоянно купался в ручьях, рискуя укусом водяных змей, и был рад снова ощутить прохладную электрическую вибрацию Чарма, когда талисман снимал накопленную за день грязь.
На закате Лебок дал Котяре жезл силы, чтобы отогнать усталость, и вор закрепил его у себя на поясе. Он уже устал от снов. От них он ожидал возвращения памяти и знания о своём прошлом, а получил только загадку и скорбь.
Если умершая женщина, возлюбленная в его сновидениях, не была его душой, как он надеялся, когда встретил лорда Дрива на перекрёстке жизни и смерти, значит, она — воспоминание? Но как можно кого-то любить так горячо, как он эту сумеречную женщину, и не знать имени? И если на то пошло, как он может помнить целый иной мир, набитый неповторимыми городами и машинами, дом, где он жил, и при этом не помнить своего имени?
Этими вопросами он поделился с герцогом по пути через ночной лес. Темнокожий человек поглядел на него искрами глаз и ответил:
— Первый урок чародейства — каждое проявление красоты несёт в себе эквивалентную дозу боли. Котяру это озадачило:
— Вы говорите, как один мой друг, философ.
— Я только хочу сказать, что, кем бы ни была эта женщина, плотью или сном, твоя глубокая любовь к ней уравновешена ценой смерти. — Дрив говорил тихо, чтобы слышал только Котяра. — Понимаешь, только глубочайшее предназначение достойно такой любви — потому что это предназначение уже полностью оплачено истиной нашего рождения, которое не что иное, как гарантия нашей смерти. Ты понимаешь? А всё прочее — сантименты. Только судьба может предложить истинную любовь.
