Елена Первушина - Короли побежденных
— Ну все, все.
Отпустил ее руку и быстро вышел из комнаты, словно бежал от собственных слов.
Когда через час в дом королевы явился посол, шелка все так же были разбросаны по комнате, а королева сидела в кресле посреди всего этого сияющего великолепия, молча глядя в одну точку. В дверях посол столкнулся с Сереной, и это мгновенно испортило ему настроение.
— Ваше Величество, — сказал он осторожно, — мне очень жаль, но я пришел арестовать вас.
Она взглянула на него с недоумением. Так умирающий решает, стоит ли тратить силы на то, чтобы выслушать еще одного врача.
Посол смутился и поспешно произнес заготовленную речь:
— Я обвиняю вас в измене Императору, вашему сюзерену. В том, что вы помогали нарушать законы и похищать принадлежащее Империи, а также укрывали преступников, подлежащих суду Императора. Я немедля извещу Императора о вашем аресте. До тех пор, пока он не решит, кто будет судить вас, вы можете оставаться здесь. Я выставлю у дома охрану.
Повисла тишина. Мэй сообразила, что все чего-то ждут от нее.
— Хорошо, — сказала она хриплым, севшим голосом, встала и пошла в свою спальню.
Посол нахмурился. Говоря по чести, он не ожидал такого. Стараясь не замечать Серену, он отправился расставлять по дому посты.
В тот же вечер он отправил гонца в Империю, а потом раздал немалую сумму серебра свободным стражникам и велел им разболтать во всех трактирах Аврувии о продаже Ашена и о проклятии принца. Как бы там ни было, а дело нужно доводить до конца.
Ночью королева так и не уснула. Лежала на кровати и молча смотрела в потолок. Только иногда говорила сидевшей рядом женщине:
— Иди спать.
— Но Ваше Величество!…
— Иди, я не хочу тебя видеть.
Та уходила, но через минуту приходила другая, и у Мэй не было сил ее прогнать.
На следующий день королева предстала перед имперским судьей. Он выслушал обвинения посла, просмотрел принесенные им документы и подтвердил арест. Мэй не проронила ни слова.
Когда они вернулись, на ограде дворца висело черное платье.
Имперские стражники смотрели озабоченно. Им приказано было охранять дом, но во все прочее не вмешиваться. Платье, как они, поразмыслив, решили, относилось ко «всему прочему». Мэй взяла подарок, потерлась щекой о черный бархат. Лайя и король ее прекрасно понимали друг друга. За одну ночь все перевернулось с ног на голову. Принц стал героем, а бывшая королева — изменницей. Нельзя торговать могилами асенских королей.
Мэй прошла через двор и медленно стала подниматься по лестнице. Камилла бросилась следом, но дверь гостиной захлопнулась перед ее носом. Камилла подергала — заперто.
— Ваше Величество! Ваше Величество, откройте!
— Подождешь, — ответила королева.
— Ваше Величество! Мы ведь ломать будем!
— Валяй ломай.
— Мэй, если ты не откроешь, я подожгу дом.
— Совсем разбаловались, — проворчала королева, отодвигая засов.
Камилла только охнула. Подоспевшие Серена и Хельга уставились на королеву. Мэй стояла перед ними целая и невредимая, только волосы срезаны под самый корень. Серена прошептала еле слышно:
— Ваше Величество, как же теперь…
Обычай пришел из той же неимоверной древности, что и проклятье Эрвинда. Сначала преступникам отрубали руки и выкалывали глаза. Потом им только остригали волосы, но все равно это означало одно: этот человек выброшен из мира людей и отдан во власть демонов. Обычай давно уже умер, и в демонов никто не верил, но в воздухе повис какой-то темный, холодный страх.
Камилла вздохнула судорожно, подавляя рыдания, и сказала:
— Но их же надо хотя бы подровнять…
Мэй села в кресло перед зеркалом и вгляделась в свое новое лицо.
— Давай, — велела она.
Камилла, шепча молитвы, взяла в руки ножницы и гребень.
Выходка Мэй напугала даже посла. Хорош же будет он, если притащит на суд сумасшедшую. Успех дела, а значит, и его карьера, снова оказывались под угрозой. Нужно было срочно что-то придумать.
Дневник Теодора
Эрвинд вернулся, но его нет. Он лежит на кровати и смотрит в потолок. Временами мне кажется, что они свели его с ума.
Когда мне наконец разрешили прийти к нему, я просто не знал, что делать. Сказал только:
— Может, ты снимешь сапоги?
Он согласился и забросил их в угол. Тогда я спросил:
— Что случилось?
Лучше бы я этого не делал. Он мне все рассказал, спокойно, не повышая голоса, будто о чем-то постороннем. Мэй устроила тардскому принцу побег и сама сдала его послу. Кроме того, она заложила королевские земли тому мальчишке-ростовщику. Расписка попала в руки посла, а значит и Императора. Посол рассказал об этом Эрвинду. Эрвинд проклял Мэй. Вот такая история.
Я понял только одно: они попали в волчью яму. Но Эрвинда это уже не волнует. А мне что делать?
Единственный человек, который был мне дорог в этом городе, мертвее мертвого, а я не могу ни помочь, ни отомстить. Цереты этого не умеют. Церет — король и воин только в собственном доме. Все кончилось.
***
Посол, оказывается, тоже куда-то уходил. Вернулся напуганным, чем сильно меня порадовал. Он потребовал, чтобы я немедленно пошел и узнал, не сошла ли королева с ума. Так что радовался я недолго.
***
Пришел туда. Везде стража, все вверх дном. Служанка зыркнула на меня черными глазами, хотела заступить дорогу. Но помешала вторая — кинулась ко мне со слезами, умоляла сделать хоть что-нибудь. Она тардка, это сразу видно. Как она здесь выжила — ума не приложу. Но эта история ее доконала. Ей, бедняжке, священник нужен, да где его возьмешь? Налил ей опийной настойки, пошел к королеве. Или она уже не королева?
Когда вошел, даже не удивился. Она лежала точно в такой же позе, смотрела в потолок. Волосы короткие, словно переболела лихорадкой. И лицо, как у Эрвинда, мертвое. Однако меня заметила.
— А, Черный Гений, здравствуй! — В голосе такой сухой смешок. — Ну, с чем прислали? — и нараспев: — Ты не смерть ли моя? Ты не съешь ли меня?
Я не обиделся. Она имела право так думать. Да и вообще на больных не обижаются. Я налил воды в стакан, размешал порошок, протянул ей. Она только головой покачала.
Я собрался с духом и сказал:
— Послушай, ты должна это выпить. Я тебе зла не сделаю. Я понимаю, как тебе сейчас больно. Эрвинд не прав, но он любит тебя, иначе бы так не мучался. Ты должна его простить.
— Эрвинд прав во всем. Мучается? Что ж, такое иногда случается с людьми. Скажи послу, что со мной все в порядке, он может хоть завтра устраивать суд. И оставь меня в покое.
