Николай Басов - Игра магий
— Если тебе угодно, сэр рыцарь Сухром Переим, — с улыбкой чуть усмехнулся воин. — А тебя как зовут?
— А ты не знаешь? — удивилась Нашка. Что-то это значило, что-то непростое. — Так ты не меня искал? Или все ж придуриваешься?
— Искал я того, кто отзовется на призыв магического медальона, — спокойно отозвался рыцарь, если он и впрямь был таким именитым, а не рядовым наемным убийцей из подворотни. — Вышло так, что отозвалась именно ты. Поэтому я хочу тебе объяснить… Да оденешься ты наконец! — чуть повысил он голос.
Нашка решила, что дело тут непростое, а значит, немедленно нападать они не станут, была у них уже такая возможность, только они ею почему-то не воспользовались, следовательно, можно и простыню на себя накинуть. Хотя, может, это такой трюк?… В простыне все же драться несподручно. Зато… Карлик подошел к столику, налил рыцарю в стаканчик крепкой выпивки, себе плеснул в емкость побольше вина, а сам кувшин передал циклопе. Затем он уселся на каменную лавку подальше от Нашки и спокойно принялся грызть абрикосы, которых тоже набрал полную горсть. Топор он поставил между колен.
— Что-то наша подруга нервничает, — проговорил он.
Делать нечего, все складывалось так, что разговор им все-таки предстоял. Драться сразу было как-то… неловко. Нашка накинула на себя и обмоталась вокруг пояса простынкой и чуть скрыла свою дубинку, которая теперь и ей самой показалась, ну что ли… не вполне уместной. Садиться, впрочем, она поостереглась.
Зато с удовольствием увидела, что и рыцарь отошел от двери, освобождая возможный выход, и усаживается на другой скамье. Циклопа тоже не стала демонстрировать готовность к бою, лениво присела у стены на корточки, причмокивая отведала вина. Вот тогда-то в мойню ворвался давешний толстяк банщик и сразу же завопил:
— Что тут… — Он оглядел всех, понял, что все обстоит спокойно и мирно и лишь он гонит лишние эмоции, договорил уже упавшим от неуверенности тоном: — …происходит? — Он еще разок огляделся и уже твердо проговорил: — Госпожа дикая не сказала, что к ней будут гости. К тому же эти… посетители тоже должны заплатить. За них еще монеты… не звякали.
— Знаешь, вышел бы ты, — лениво пробурчала циклопа Крепа. — Тут все же почтенные господа собрались, не голытьба какая.
Банщик мигом сориентировался. Он почти поклонился и участливо спросил у Крепы:
— Принести еще чего-нибудь? Вина, вижу, не осталось, и кубков в достатке нет… А чего-нибудь вкусного? Могу специально кухарку разбудить и на кухню послать.
— Пожалуй, — согласился рыцарь, — принеси-ка нам, любезный, еще вина кувшинчик, получше, и сыра с хлебом и зеленью.
— Лучка зеленого хотя бы, если есть, — добавил карлик. — И ветчинки свежей нарежь, только не малыми кусками, а так, чтобы в руке было что держать… И этих, вот этих, оранжевых, не знаю, как вы их тут называете.
— Абрикосами, милсдарь, — услужливо подсказал банщик.
— Во-во, — кивнул ему карлик.
— А мне бы хорошо — курицу зажаренную, — мечтательно закатила глаз циклопа. — И соленой редьки… Вообще, чего-нибудь соленого, хоть капусты.
— Мы тут не задержимся, — вдруг сказал рыцарь. — Мы тут… В общем, может, потом еще в какой-нибудь трактир зайдем, если время будет.
— Никуда я отсюда не пойду, — сказала Нашка твердо. — Тем более — с вами.
— Все понял, уже бегу, — согласился банщик, на Нашку он уже почему-то внимания не обращал. Но никуда не побежал, а вопросительно осмотрел по очереди всех новых своих гостей.
— Да, деньги… — вздохнул рыцарь. — Там, у входа в твое заведение, Несвай стоит, ты его легко узнаешь, так вот, возьми у него монет сколько надо и позови сюда. Кажется, мы все же, — он еще разок окинул Нашку сложным взглядом и опять вздохнул, — тут разговаривать станем.
Он ушел, а потом действительно очень скоро появились две служанки, которые и нанесли множество разной снеди и выпивки, а затем в мойню вошел еще один… солдат, в котором больше всего было человеческой крови, чем разной прочей, пожилой, но еще крепкий, в недлинном камзольчике с каким-то странным обозначением то ли герба какого, то ли просто чина. В таких, как Нашке было известно, ходили либо очень старые и проверенные слуги, либо даже господа, выслуживающие себе милость у более влиятельных господ. Скорее всего, было последнее, потому что у этого… Несвая, как его назвал рыцарь, имелся кинжал на поясе, а на губах играла чуть услужливая и внимательная улыбка, а еще имелся изрядный кошель где-то в широком левом рукаве. Кошель она определила по звяканью и подивилась, зачем этим вот… чужеземцам нужна была такая изрядная сумма? Тем временем разговор рыцаря с Нашкой шел своим неторопливым ходом:
— Так как тебя зовут, девушка?
— Я не девушка. Я жонглерша, была, по крайней мере.
— Да ну? — удивилась Крепа, вновь отхлебывая винца. — А фокусы показывать умеешь? Вот когда шляпу снимаешь, всем показываешь — она пустая, а потом на голову напяливаешь, и вдруг из нее кролик или голуби выбираются?
— Крепа Скала, — твердо призвал ее к порядку рыцарь. И снова посмотрел на Нашку. — Сама посуди, не называть же мне тебя дикой, как этот… банщик.
— Меня зовут Нашка Метательница. А в городе меня дикой зовут… — Она чуть хмыкнула, чтобы повернее и поуверенней себя чувствовать. — В общем, зовут те, кто не хочет на кулак мой нарваться, я уже и привыкать стала.
— Ого, — хмыкнул карлик, поедая так понравившиеся ему ранние абрикосы, — просто так никого не назовут. Да к тому же — Метательница… Ты умеешь, к примеру, дротиком восковую печать с кувшина вина сбить? У меня служил во второй сотне один кентавр, вот тот умел… Даже выпивку себе этим не раз на спор выигрывал. У них, у кентавров, дротики часто бывают основным оружием.
— Дротиком не слишком сподручно, — раздумчиво добавила к рассказу карлика Крепа. — А округлым камнем, вроде гальки, легче легкого, шагов с двадцати — вполне.
— Твоих шагов или?… — заинтересованно спросил прежде молчавший Несвай.
— Так вот, — сказал рыцарь, поднялся, налил себе еще крепкой водки, что оставалась на столике у ванны, снова сел, — мне показалось, Метательница, ты чего-то опасаешься? — Он миг подумал. — За тобой кто-то охотится?
Нашке уже было понятно, что это — не те, от кого она хоронилась и с кем приготовилась драться… Ведь знала, что почти наверняка проиграет, не настолько она сильный боец, чтобы не быть побежденной целой ордой наемников, не выстоять ей, к примеру, против пяти-шести городских головорезов, если они будут действовать сообща и достаточно умело. Но эти вот — к ним не относились. А следовательно… Неужели же они и были той последней возможностью, которую нельзя было не использовать, последним и, скорее всего, единственным шансом вывернуться из этой передряги, которую ей предоставила благосклонная Судьба.
