Инна Лёвина - Изгнанница
-Зато очень и очень не повезет тому, кто это сделал, - сказал Нерсален, и я посмотрела на его лицо и поверила - да, если он найдет преступника, тому и правда не повезет. Тильминк помог отнести меня в лазарет, там доктор забинтовал мою ногу, очень туго, велел не вставать ни в коем случае. Его помощница, пожилая, немного медлительная, взбила подушку на моей кровати, помогла улечься и накрыла одеялом. Около кровати стояла тумбочка, на ней - графин с водой, стакан и медный колокольчик. Печка в углу была протоплена очень хорошо, черная железная дверца была закрыта, а щели между ней и печкой светились оранжево-багровым огнем. Газовый рожок помощница прикрутила, в темноте можно было различить только дверцу печки; неяркие лунные полосы ложились на пол и стены. Все ушли, и сразу стало одиноко и тоскливо.
Доктор дал мне выпить какое-то противное снадобье, нога теперь болела меньше, но все равно боль не прекратилась совсем. В лазарете дежурила только сестра милосердия, госпожа Ташшим, она тоже зашла ко мне перед тем, как мне велели уснуть, и сказала, что я могу позвонить в колокольчик, когда что-то будет нужно. Но, строго добавила она, нельзя беспокоить ее по пустякам.
Ночью спалось плохо. Нога сильно болела, поэтому я все время просыпалась, а когда удавалось заснуть, сон был тонкий, как паутина, с какими-то бессмысленными, неотвязно повторяющимися картинами. Утром пришел доктор, сделал две настойки, от которых совсем не стало легче. Хорошо, что после в лазарет пустили Руннию, Тийну и Дайлиту - разрешили им навестить меня, вместо прогулки. Рунния принесла конфет и несколько яблок, а Тийна - стопку книг. Вот за это я ей была очень благодарна. Наверняка смогу в ее книгах найти такие истории, которые так увлекут, что я зачитаюсь и забуду обо всем; главное - забыть о ноге. Впрочем, конфеты тоже неплохо...
Рунния рассказала, что ищут того, кто испортил декорации, расспрашивают всех подряд, но едва ли найдут. Никто ничего не видел, не слышал... Я с самого начала думала, что так будет. Вот и с Лил было также - никого не нашли. Потом девочки ушли, и больше уже никто, кроме госпожи Ташшим не приходил, а она заглядывала совсем ненадолго, когда приносила еду. Из книг, принесенных Тийной, я выбрала повесть "Узница Риефльфарсской крепости". И скоро меня затянуло повествование о чужих злоключениях, коварстве, дружбе... Вот так, с лекарствами и книгами, прошла почти неделя. Пришло письмо от отца, он писал, что через две-три недели приедет. В ответ написала отцу про ногу, но не рассказала, что это подстроили специально, и то, что нога болит, тоже умолчала, тем более, она и в самом деле уже поменьше болела.
Один раз, когда давали спектакль и сестра ушла, прикрутив рожок и строго-настрого велев мне в положенное время задуть свечу, в лазарет прокрался Дорхолм. Принес круглую шоколадку с нарисованным на обертке веселым розовым замком. Мы немного поговорили о том, о сем. Дорхолм очень жалел меня и старался развеселить. В конце концов, не важно, что он маленький и лопоухий (да и не слишком заметна его лопоухость), зато он - настоящий друг.
Через неделю пришел наш театральный доктор, осмотрел ногу и разрешил вставать, только велел пользоваться тростью - он ее и принес. Я понемногу начала вставать, выходила в коридор, ведущий от лазарета в обеденный зал и библиотеку. Один раз даже сходила в библиотеку и взяла книгу - хотела побольше, но не смогла унести одной рукой. Госпожа Ташшим разрешила мне ходить в обеденный зал, только чай она приносила в лазарет. Пришло еще одно письмо от отца:
"Здравствуй, Растанна!
Очень жаль, что так получилось у тебя с ногой, старайся выполнять все, что говорит врач. Надеюсь, это действительно не так опасно, как тебе сказала. Коль уж так вышло, увезу тебя сразу, как приеду, не будем ждать до лета, раз тебе все равно не разрешат танцевать. А уже в Фарлайне мы с тобой сходим к хорошему врачу, которого я давно знаю, пусть он посмотрит твою ногу. Я попробую быстрее закончить свои дела и вернуться в Тиеренну. Я очень переживаю за тебя, пожалуйста, будь осторожна".
Дальше он подробно написал о своих приобретениях, о дорожных впечатлениях - наверно, старался отвлечь меня от тоскливых мыслей и от скуки. Я спрятала письмо в ящик тумбочки и снова взяла книгу. После ужина почитала еще немного, а потом госпожа Ташшим зашла, велела выпить лекарство и погасила свет - она сегодня собиралась пойти посмотреть второй акт спектакля и не хотела, чтобы я читала в неположенное время.
Я некоторое время лежала, слушая, как где-то в глубине коридора затихают далекие шаги последних, задержавшихся в библиотеке читателей. Смотрела, как ложатся на старенький половик и стены бледные лунные полосы. Конечно, я могла бы встать и зажечь газовый рожок, а потом погасить его, чтобы госпожа Ташшим, вернувшись, решила, что я уже уснула. Но мне не хотелось вставать и понемногу клонило в сон.
Глава 19
Я проснулась в середине ночи. Несколько секунд пыталась осознать, как всегда, когда прерывается глубокий сон, где я, сколько времени. Часов в больничной палате не было, но, несомненно, сейчас - глубокая ночь. Не слышно за окном ни единого звука - ни экипажей, ни далеких голосов. Тишина и в коридоре. Ярко светила луна.
Ужасно хотелось спать, и все же было странное чувство - что спать нельзя, нужно подождать... Я не знала чего, но понимала, что сейчас непременно произойдет что-то. Я села в кровати, натянув одеяло повыше. Дрова в печке догорели, только еле-еле светились тусклые багровые щели дверцы, тепло уходило из комнаты. Где-то, наверно в комнате госпожи Ташшим, дважды пробили часы.
Внезапно очень захотелось пить, появилось какое-то странное, тоскливое, тянущее чувство. И еще я ощутила легкость, как будто ничего не вешу и сейчас взлечу. Откуда-то донесся запах свежей травы, молодых листьев, повеяло тонко-тонко, словно и не запах, а намек на него, но я его почувствовала.
Что-то начало изменяться, хотя я не могла бы сначала объяснить - что. Как будто сюда вторглась совсем другая жизнь, другое пространство. А время не то застыло, не то стало медлительно-вязким, двигаясь по каким-то иным, неизвестным законам.
Внезапно я заметила, что стена напротив медленно освещается светом, идущим непонятно из какого источника. Страшно совсем не было, только появилось ощущение, что сейчас происходит что-то необычайно таинственное и очень важное. Стена исчезла, вместо нее был только свет. Вот в нем наметились какие-то контуры, разноцветные пятна...
Я вылезла из кровати, надела домашнее платье и, стараясь не переносить вес на больную ногу, пошла вперед. Передо мной висела лестница, как будто сделанная из света или из тумана - она спускалась вниз, и, чем дальше, ступеньки становились темнее, плотнее, на них были видны трещины, как на самых обычных деревянных ступеньках. А дальше, внизу - некое пространство, а стены и пол лазарета полностью исчезли. Это уже совсем не Театр. Все там было как будто игрушечное, хотя казалось совершенно настоящим. Наверно, потому, что находилось очень далеко, оно и виделось совсем маленьким.
