Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.
Тот невольно отшатнулся и опустил глаза, не выдержав взгляда племянника. А затем, немного повременив, сказал:
- Ты изменился как-то, мальчик мой, за эти три дня. Словно другим стал...
Но Лиго в ответ только пожал плечами:
- Простите, дядя, но больно вы не справедливы к Проку бываете иной раз. А я - всё тот же, ничуть не изменился, как по мне.
И вдруг, словно спохватившись, торопливо спросил:
- А Мартин где? Что с ним?
И оглянулся вокруг.
- А ну его, - отмахнулся Брыль. - Сидит себе в холодной. Что с ним станется-то?
- В холодной? - удивился Лиго. - Да за что?
- Эх, вот выдрать бы вас всех троих хорошенько, - сказал Брыль. - Но от славной порки вас выручило только заступничество самого владыки Куреяса. Ну, да ладно - слава богам, что и так всё обошлось.
И, улучив момент, всё же погрозил Пеколсу своим огромным кулаком.
Но Прок только горестно вздохнул и отвел взгляд.
- А что, уже все семейства прибыли на Вечевой Сбор, дядя? - спросил Лиго, указывая вокруг.
- Да, мой мальчик - последние сегодня днем вот подтянулись, - ответил Брыль. - Шумным будет Вече, чует моё сердце. И старине Бубиласу придется побороться за свою булаву с этим пройдохой Шпаком Лаздонисом. Видел я его тут совсем недавно - выхаживает с важным видом, будто пава. Тьфу!
И Брыль смачно сплюнул себе под ноги.
Какой-то земник, пробегавший мимо, вдруг услыхал последние слова Брыля и оглянулся.
- Иди-иди себе, почтенный, - накинулся на него Брыль. - Не твоего ума это дело, что я тут говорю!
Земник только хмыкнул - и припустил себе дальше. Брыль проводил его долгим неприветливым взглядом.
- Ишь ты, уши навострил свои, - буркнул он. - Пойдет теперь небось по всему лагерю языком чесать, что я тут по особе Шпака Лаздониса прохаживался.
Но Лиго только рассмеялся.
- Зато вы, дядюшка, всё тот же! - весело сказал он. - Но вот именно за это я вас и люблю!
Брыль покраснел и надулся, а затем с важным, но довольным видом ответил:
- Ну, вот завтра пойдешь со мной на Вече - как-никак, ты ведь тоже знатного рода Бирзулисов - там и увидишь этого выскочку Лаздониса. Поймешь тогда, о чем я говорю.
- На Вече? Я? - изумился Лиго.
- Да, мальчик мой, ты, - невозмутимо ответил Брыль. - Пора уж привыкать, что и тебе быть вирсайтом придется рано или поздно.
Но тут Брыля окликнули, и он, крутнувшись, присмотрелся - а затем, в сердцах крякнув и ругаясь себе под нос, вдруг побежал в ту сторону. Земники, улыбаясь, проводили его веселым взглядом.
- Вот дела! - хмыкнул Лиго и почесал затылок. - Что думаешь об этом, Прок?
- Не моего ума это дело, сударь, - уклончиво ответил тот. - Может, в шатер вернемся? Вечереет уже.
- Нет, Прок, как раз наоборот - давай-ка уж лучше пройдемся, а то належался я тут за эти три дня, - сказал вдруг Лиго и добавил: - Кстати, не знаешь, куда подевался владыка Куреяс? И воевода Бортень где? Куда же все запропастились?
- А кто их знает, сударь, - пожал плечами Пеколс и отшутился: - В дела чужие носа не суй - целее будет!
- Что верно, то верно, - согласно кивнул Лиго. - Да только вот меня не покидает чувство, что уж слишком глубоко мы засунули свой нос в чьи-то дела.
Но Прок, вздохнув, тихо добавил:
- А узнаем ли мы когда-нибудь об этом?
Но Лиго махнул рукой и сказал:
- Только боги то ведают - поэтому не ломай себе голову, Прок. Пойдем-ка лучше!
Но не успели барздуки сделать и двух шагов, как в этот самый миг позади них раздалось тихое конское ржание. Земники обернулись - и обомлели. На огромном, ослепительно белом длинногривом скакуне сидел высокий статный всадник с черными, как смоль, усами. И казалось, что в лучах заходящего солнца за его спиной он весь пылает, будто соткан из огня.
- Ну, здравствуй, Лиго, - просто сказал всадник. - Не возьмешь ли и меня в попутчики?
И загадочно усмехнулся.
Это и был чародей Мамай.
--------------------------
ГЛАВА 18
ВЕЧЕВОЙ СБОР
Трижды три пропели горны, пронзив ясное утро своими звонкими голосами. Девять раз девять горнистов подносили ко рту свои серебряные трубы, чтобы сыграть на них старинный зов народа земников - клич, призывающий на древний и священный совет старейшин всех родов племени барздуков, на славный Вечевой Сбор. И зов этот проносился каждый год над древним священным местом - волшебной дубовой рощей у подножия Старого холма на самой окраине Синелесья. В те давние времена, когда пращуры народа земников заложили здесь обычай этот и свято блюли его, Синяя пуща была вовсе не зловещей, и никаких темных тайн в ней не было совсем. Отсюда, с этим самых земель, и началось тогда расселение барздуков по пущам Неманского края, когда после десятилетий мытарств, скитаний и бегства от вражьих сил, измученные беглецы обрели наконец-то долгожданный покой на новой родине. И помнили древние дубы-великаны седые заветы основателей Земниковской Правды, по которой исстари жили и которой придерживались барздуки: не убий, не укради, не лги, следуй предковскому Слову и всегда полагайся на совесть свою и сердце. Ибо они одни укажут тебе, как отличить правду от кривды, и благо от зла. И этот извечный бой темной и светлой сторон, бой добра и лиха, и был запечатлен на самой древней хоругви земников, которую водружали у подножия Старого холма средь величественных зеленоглавых дубов. Два лютых зверя, два волка - черный и белый - переплелись на том старинном полотнище в немыслимый узел, сцепились намертво и рвали друг друга когтями и клыками. И когда ветер развевал ту хоругвь, то казалось, будто и вправду оживают эти лютые звери - и вот-вот спрыгнут с блестящего шелка, и покатятся прямо под ноги, в траву, рычащим бешеным клубком.
Вокруг хоругви той с лютой битвой правды и кривды, развевались на ветру среди ярких бунчуков из конских хвостов и другие хоругви всех присутствовавших на Вече родов барздуков. Вот стяг достопочтенных Озолсов - могучий дуб на темном камне, под стать деревьям этой же дубовой рощи, в обрамлении золотистых рун, сплетенных в узорчатый старинный девиз: "Стоять незыблемо, как дуб и камень!" А вот хоругвь и рода Лаздонисов - резной лещинный лист оттенка изумруда, и орех лесной посередине с обломками внизу мечей и копий. "Крепки мы, как орешек!" - гласила подпись серебром. Вот флаги Пушкайтсов, старинного семейства, из числа которых часто выходили вайделоты-земники. Священная рябина, колдовское древо, раскинула на полотнище свои ветви-руки. Девиз рассказывал: "Не только меч, оружье наше - чары!", хотя, конечно, не сравнить их было с настоящею волшбой. И многие, многие древние стяги и хоругви развевались на ветру в дубовой роще соцветием родов славного племени барздуков.
